Глава 34. Боже, будь сильным (2/2)

У Реда и Рона действительно прослеживались общие черты. Похожие, но не одинаковые. Поэтому Азалия тоже пребывала в растерянности: знакомое лицо носила незнакомая личность. Прямо как маску, вот и выдавала себя только глазами. Хотя точно ли незнакомая? Насколько тесно переплелись души на самом деле?

«Случай Рона ненормален для Отражения. Не окажется ли, что такая неправильная связь сохранится до самой смерти? Что их уже нельзя разделить без последствий? Тогда тем более нужно очистить Реда».

– Видели другого? Тогда… Разве вам не противно находиться рядом? Не страшно? – недоверчиво спросил Ред, наконец отпуская.

Азалия не стала отодвигаться. Она тоже ожидала, что испугается, но либо и в ней начала проявляться другая сторона, либо страха на самом деле нет.

– У меня нет причин ни для того, ни для другого. Конкретно вы не сделали мне ничего плохого, но вы тот, кто поддерживает мой дом.

– Но вы, кажется, знаете, что я натворил. Если были в Мире, обязательно слышали…

– Много чего слышала, – согласилась Азалия. И в рассказах, и в видениях она увидела разные стороны трагичной истории. – Только до сих пор не слышала вас. Чего вы хотите? Какова ваша цель? Вам правда нужно признание любой ценой, даже если это путь к гибели всего? Вы действительно верите в идеальный букет?

От того, каким опешившим выглядел Ред, Азалия подумала, что переборщила с вопросами. Он же явно не привык, что кто-то интересуется его мнением и желаниями. Подобное если и спрашивали, то давно и единицы. Поэтому сейчас казался таким потерянным, словно все слова забыл. Несколько раз приоткрывал рот, но тут же поджимал губы и отводил взгляд. Рукой нервно сминал одеяло.

– Я никогда не хотел особого отношения. Не желал никому зла. Всего лишь… Быть как все. Быть со всеми. Просто немного признания… Даже не признания, а… – Он тяжело сглотнул и нашёл в себе смелость посмотреть Азалии в глаза. – Чтобы не пренебрегли. Не избегали. Всего лишь. Это… Настолько преступное желание? – спросил дрогнувшим голосом человека, правда поверившего, что жаждал слишком много, жаждал недопустимое. – Настолько невозможное? Я ещё был собой, когда принял предложение Настурции. И не знал тогда… К чему оно приведёт. Она сказала только, что если я смогу создать идеальный букет – меня примут. Перестанут пренебрегать. И ничего о том, что я отравлю Мир… Когда болезнь дала о себе знать, я уже… Перестал быть собой? Можно ли так сказать? Или всё-таки всё это – я?

Тихий нервный смех сотряс тело. Ред обхватил себя руками, подтянул колени к груди. Сжался, словно пытаясь таким образом удержать внутри эмоции, над которыми потерял контроль. Азалия потянулась, мягко погладила сгорбленную спину. Обняла бы, да решительности не хватило.

– Не нужно мне признание такой ценой. Но страшно, что… В тот момент… Даже зная, что действительно стану той предсказанной угрозой для Мира… Я не уверен, что отказался бы. Потому что тогда я… Не мог больше этого выносить. Я бы, наверное… Даже без ножа сошёл с ума.

– В прошлое не вернуться. – Сомнительное утверждение, учитывая существование Времени, но Азалия намеренно не рассматривала варианты с участием высших сущностей. – Все наши предположения – домыслы. Реальность могла обернуться и таким, о чём бы мы и не подумали. Прошлое можно анализировать, но зацикленность на нём сейчас ничем не поможет. Гораздо важнее, что вы собираетесь делать сейчас. Вы готовы противостоять той другой личности? Готовы действовать, если что-то будет от вас зависеть, если появится шанс что-то исправить? Даже если в конце рискуете вернуться в точку, из которой так хотели сбежать?

Азалия совсем не чувствовала себя тем, кто достоин толкать патетические речи. Более того, в действительности она считала, что Ред имеет право не продолжать влачить существование, приносящее только страдания, а сдаться, опустить руки и даже найти покой в смерти. Это противоречило желанию спасти родной мир, но не противоречило простому человеческому пониманию, что каждый имеет право на освобождение. Ред-то его с первой смертью не получил.

– Я… – Он поднял голову, опустил руки. – Хотел бы взять и сказать уверенно: готов. Но совру же. Я не уверен, что смогу. Не уверен, что не оступлюсь, если буду идти один. Я… Слишком слаб, чтобы что-то утверждать.

– Вы не будете один. Нас мало, но мы есть. Мы рядом. В том числе я. Знаете… Мне тоже очень страшно. Одна бы я даже не ступила на путь, не то чтобы не прошла, но… – Азалия переплела свои пальцы с его и ободряюще улыбнулась. – Когда есть кто-то, кто возьмёт за руку, силы появляются даже у такой никчёмной трусихи. Поэтому, если будет нужно, протяните руку – я возьму вас, и мы пойдём вместе.

Ред посмотрел на пальцы и тоже улыбнулся. Слабо, неуверенно. Ещё не способный до конца поверить услышанному. Только ответить не успел: резко дёрнулся, замер и завалился на бок, снова потеряв сознание. Азалия помогла нормально лечь и поправила одеяло, отошла от кровати. Слов не хватало описать впечатления от разговора. Хоть и знала, что иногда Ред и Рон видят глазами друг друга, но подумать не могла, что один способен полностью захватить тело другого.

«И я бы больше хотела, чтобы очнулся Рон. Вернётся ли Ред снова?»

Пытаясь заняться своими делами, то есть набросать в блокноте заметки для следующей книги, Азалия всё равно возвращалась к вопросу, кого же встретит в следующий раз. Как себя вести? О чём говорить? Сидеть в молчании будет слишком неловко, а с Редом найти тему сложно. С Роном будет проще, хотя придётся, наверное, хоть в общих чертах объяснить происходящее. С кем всё же легче взаимодействовать, пока не утих магический беспорядок? Сколько бы Азалия ни рассуждала, ни предполагала, не смогла бы подготовиться к тому, что приготовило следующее пробуждение.

На этот раз цвет глаз и вовсе не удавалось разобрать. И эти незнакомые глаза долго смотрели на Азалию, словно в попытке выяснить, то знакомый образ или мираж. Огорчённый выдох дал понять: второе. Ничего не говоря, незнакомец слез с кровати и подошёл к окну. Тяжело опершись на подоконник, он рассматривал дома так, словно впервые видел, а тем временем Азалия вглядывалась в ауру. В той не осталось тьмы. В ней вообще ничего не осталось. Прозрачная, как вода, она сливалась с миром и выдавала себя только при колебаниях. Можно подумать, сам мир стал аурой.

– Родон? – Азалия решила действовать наугад и назвала имя, подсмотренное на могильном камне.

Он сначала не отреагировал, а после отвернулся от окна с выражением крайнего удивления. Можно понять: в этом мире имени никто не знал. Во всех работах теологов фигурировали просто «Бог» и «Создатель», любые предположения о том, как могли называть его представители древних цивилизаций, сводились к тому, что это всё те же слова, но на других языках. Хотя и не было же единого мнения, а нужно ли богу имя.

– Откуда вы знаете это имя? – голос тоже звучал иначе, одновременно оставаясь узнаваемым.

– Так сложились обстоятельства. И если я правильно понимаю, сейчас вы в своём мире. Хотя за прошедшие тысячи лет он сильно изменился.

Родон потянулся к окну. Отдёрнул руку, так и не коснувшись стекла. Тоска, надежда, скорбь, – Азалия наблюдала за сменой эмоций и пыталась понять свои. Хотя тело принадлежало другу, на самом деле сейчас она стояла перед богом своего мира. Перед тем, о ком столько слышала, но воспринимала не более чем сказкой, красивой и местами жестокой историей. Перед настоящим Создателем, без которого не существовало бы ничего в этом мире. Даже не религиозный человек должен что-то почувствовать в этот момент.

И Азалия чувствовала, но куда меньше ожидаемого. Никакого благоговения, ошеломления, никаких мурашек по коже или стынущей в жилах крови от присутствия рядом существа иного уровня. Она привыкла. Оказывается, она уже привыкла видеться с теми, пред кем человеку не мешало бы преклонить колено. В конце концов, она дерзила высшей сущности, не поздно ли после этого исполнять реверансы перед призраком бога?

– Мой мир… Он всё-таки жив… Он справился без меня, – с облегчением выдохнул Родон полушёпотом.

– Насчёт этого... – Азалия замешкалась. Не хватало решимости испортить момент правдой. Но чувствовала, что необходимо. – Сложно утверждать. Если мои знания достоверны, старый мир не перенёс потерю.

Родон усмехнулся, будто ждал этих слов и вместо разрушенных надежд получил всего-то ожидаемый итог. Хотя можно понять, если для него сам факт существования мира – неожиданная радость.

– Наверное, иначе быть и не могло.

– Почему?

– Уход Создателя обязательно отражается на мире. Необязательно гибелью, но всегда негативно. В моём же случае… – Привалившись плечом к стене, он скрестил руки на груди и снова посмотрел в окно. На небо. – Под конец всё так усугубилось, что… Могло не сохраниться ничего.

– С этим связано то, почему вы так долго не появлялись в Мире?

Предположение само по себе всплыло в голове, Азалия никак не могла знать, способен ли Создатель повлиять на время своего ухода. Но судя по напряжённому молчанию и отведённому в сторону взгляду– мог. И повлиял. Чего стыдился. Из-за чего сожалел. И потому не хотел углубляться в тему.

– Просто любопытство. На ответе — не настаиваю. Может, есть то, о чём хотите узнать вы? – предложила скорее из вежливости, чувствуя себя неуютно из-за реакции, вызванной вопросом.

– Вы знаете, что случилось после моего ухода? – поинтересовался осторожно.

Азалия кивнула. Пришлось вспомнить рассказы бабушки. Она могла бы поискать книги по теме – никто их не выбрасывал, да хватит ли времени? Родон мог исчезнуть в любой момент, а оставлять без ответа – неправильно.

«Бабушка столько времени изучала историю бога. Как бы она отреагировала, узнав, что тот появился именно в её доме?»

– Я не могу ничего утверждать. Это исследования историков-теологов, сколько в них истины – не знаю. Но если вы всё равно хотите услышать – расскажу. Короткую и безрадостную историю.

После смерти бога начался упадок цивилизаций, но всё-таки они продолжали держаться на плаву, хотя этот «плав» сравним был с плотом посреди штормового моря. Держались за счёт мощей бога, дающих его защиту и благословение. Однако все мощи пропали, и в день, теперь именуемый Днём прощания и прощения, мир погрузился в хаос. Цивилизации погибли, народы исчезли, чтобы через тысячи лет стать прототипами существ из легенд и бестиариев. Искра разума потухла. Её задул ураган, сравнявший с землёй храмы и дворцы, разодравший на куски и виновных инициаторов, и безучастных последователей чужой воли.

Когда улёгся шторм, в мире осталась только природа. Новый холст, на котором уже эволюция нарисовала людей, которые и воздвигли новые цивилизации поверх руин старых. А что до детей бога… Ходило мнение, что, потеряв разум, они стали дикими зверями. Теми самыми тварями, от которых люди делали обереги и заговорённое оружие, развешивали пучки трав и рассыпали соль. Раньше и Азалии это казалось домыслами, но теперь, убедившись в существовании сверхъестественных существ, она допускала, что всё это правда. И что создания из прошлого, скрестившись с людьми, смогли вернуться в разумном виде в настоящее. Даже если и отличались в итоге от себя прежних. Тени прошлых воплощений, потерявших господство по собственной глупости.

Слушая рассказ, в один момент Родон опустился на колени, будто ноги перестали держать. Растерянный и пришедший в ужас. Он закрыл глаза ладонью, но Азалия всё равно заметила, как по щекам потекли слёзы. У самой на каждом новом слове сердце разрывалось. Понимала же, что в действительности описывает родителю, как умирал единственный ребёнок. Да, жестокий и неблагодарный, но всё равно безмерно любимый.

Однако особенно больно и обидно стало за самого Родона. Мир не дал ему ничего хорошего, а он продолжал его любить. Благодаря увиденному моменту с Амалом, Азалия знала, что богам, в отличие от высших сущностей, известны эмоции. Знала, но не задумывалась, что не только известны, но и испытывали они их на ином уровне.

Азалия чувствовала, что должна это сделать. Опустившись рядом, обняла Родона и прошептала:

– Спасибо, что создали этот мир. Спасибо, что продолжаете жить ради нас. Спасибо, что всегда нас любили. Родон, спасибо, что вы наш бог.

Дрожащие руки вцепились в футболку на спине. Ткань на плече, в которое уткнулся он, промокла от слёз. Тело лучше любых слов сообщало, насколько Родону не хватало этих слов. Насколько он потерял веру, что получит признание хотя бы от одного ребёнка.

«А ведь у Реда есть его память. О насильственной смерти и полной несправедливости жизни… И в Мире для него изменилось не так уж много. Это слишком жестоко. Почему именно его память не стёрлась до конца? Почему именно его сад всегда на краю, и место в нём есть только одиночеству? Так не должно оставаться. Не должно».

– Вы не обречены быть один. И тоже заслуживаете любви. Пожалуйста, сохраните веру в это. И спасибо. Спасибо, что вы есть, – ещё раз поблагодарила Азалия и крепче обняла Родона, поддавшись порыву спрятанной внутри стороны. Стороны, которая ещё больше не хотела смиряться с несправедливостью.