Глава 24. Бессилие людское и божественное (2/2)
Минув несколько узких пустых улиц – сборищ чёрных ходов и мусорных баков, они оказались у дороги – не той, где произошла авария. Пробежали вдоль до перехода, очень вовремя сменившего сигнал на зелёный. И вот на другой стороне, оставив позади несколько ведущих во дворы арок, магазинчиков и кафешек, затормозили у лавки с благовониями. Люмьер тут же запрыгнул на руки заскучавшей в ожидании Аламее.
– Господи-боже, – покачала она головой, окинув взглядом приведённую котом парочку.
– Вы… – Азалия не знала, что хотела сказать, да и не смогла бы из-за попыток отдышаться. Тело реагировало на нагрузки немного лучше прежнего, однако выносливости всё ещё не хватало.
– Посчитала необходимым вмешаться, да, – подтвердила, почёсывая между ушами кота. – Потому что потерять вас обоих – самый отвратительный страйк, который только можно выбить.
– Что вообще происходит? – Аура Рона ещё не вернулась в прежнее состояние, а голос прозвучал сдавленно и хрипло, зато пелена успела рассеяться.
– Какая-то чертовщина? – Аламея будто и не заметила, с каким недоверием он смотрел на неё. Улыбалась с лёгким прищуром и совершенно не пыталась скрыть смешок в голосе. – Главное, что тебе нужно знать: я не представляю для вас опасности. Наоборот, желаю от неё увести. Ты ведь помнишь, к чему привела прошлая встреча с Нериссой? И вряд ли хочешь повторения. Сейчас это ощутимо прибавит проблем. Слишком уж сложно на безопасное расстояние отдалиться, будучи в одной квартире.
– А ты не слишком много знаешь? – спросил с вызовом, подаваясь вперёд.
Азалия спешно выставила руку, преграждая Рону путь, жестом прося оставаться на месте.
– Притормози, Рон, – пробормотала с мольбой. – Аламея может звучать подозрительно, однако уже не раз помогла мне. Если честно… Без неё я бы не нашла тебя той ночью. Она правда знает много, но это тоже способность. Нам лучше просто прислушаться к ней.
– Пара хороших поступков может быть просто попыткой втереться в доверие, чтобы в итоге ты сама выбрала зайти в ловушку, – возразил он.
– Т-так, конечно, бывает, н-но… – Азалия замялась. Учитывая своеобразные взгляды Аламеи, сложно найти достаточно убедительные слова в её защиту. Потому что она правда может направить в ловушку, если с её точки зрения этот сценарий по итогу окажется наиболее эффективным. Рона такое точно не устроит.
Аламея беззаботно рассмеялась, махнула головой, откидывая упавшую на лицо прядь.
– Азалия, цветочек мой, ты знаешь, что значат ирисы?
– Ирисы? – она задумалась и не обратила внимания, как простой вопрос заставил напрячься Рона. – Зависит от цвета. А если в целом: доверие, мудрость, надежду, доблесть.
– Есть такое мнение. Но вот мне кажется, что ирисы означают ошибку, – Аламея сделала паузу, пристально смотря в глаза Рону, отчего он стушевался, отступил. – Которую, конечно, не стереть, но пока ещё можно исправить. Возвращайтесь домой, а по пути купите букет из девяти фиолетовых ирисов. И пускай он простоит как можно дольше.
Напоследок улыбнувшись, Аламея развернулась и ушла, оставив Азалию в недоумении из-за резко сменившейся темы, а Рона – в напряжённой растерянности. Кажется, он понял, к чему был вопрос, но пояснять не собирался. Чертыхнулся под нос и предложил не задерживаться. Да, на сегодня прогулок точно хватит, хотя небольшой крюк ради ирисов они всё равно сделают.
***
Первые годы заточения Создатель искренне верил, что поступил правильно. Чувствовал, как постепенно затягиваются раны мира, на месте побоищ прорастает трава. Молитвы произносились редко, словно украдкой, поэтому и силы потихоньку восстанавливались. В момент пленения Создатель готов был вот-вот повалиться на землю, забыться затяжным сном. Сейчас тяжесть шагу его придавали только кандалы. Сад-темница превратился в невероятной красоты место из-за постоянного присутствия бога на этой земле.
Однако благодать не могла продлиться долго. Подсознательно, наученный прошлыми безуспешными попытками всё исправить, Создатель понимал это с самого начала. Он уже потерял веру в свою способность принимать правильные решения. Мог лишь надеяться, что не сделает хуже.
Однажды в саду появился гость. Не представитель народа, заглянувший с проверкой, а некто из другого мира. Необычного вида сине-жёлтый мужчина. Его расшитая золотой нитью накидка казалась глубоким ночным небом, на котором каким-то чудом заблудились солнечные лучи. Мужчина сдержанно улыбнулся и отвесил лёгкий поклон. Растерявшись, Создатель не придумал ничего лучше, чем повторить за ним.
– Приветствую хозяина этой земли, – произнёс на языке высших сущностей.
– Хозяева этой земли – мои дети, – возразил Создатель. – Могу ли узнать, кто вы и с какой целью явились?
– Я – проводник. Моя цель – предложить вам уйти. Или вернее будет сказать «освободиться»?
Мужчина внимательно посмотрел на ноги, и Создатель спешно оттянул вниз тогу, желая скрыть показавшуюся из-под неё цепь. Он смирился с пленом, но стало ужасно стыдно и неловко демонстрировать его свидетельство иномирцу.
«Может ли подчинённый бог продолжать зваться богом?» – промелькнул в голове вопрос.
– Куда уйти? Для чего? – Он никогда не думал о том, что способен существовать где-то кроме своего мира.
– На покой. Вы ведь уже создали всё, что хотели, отошли от дел. Так есть ли смысл оставаться? Я могу отвести в мир, где нашли покой подобные вам.
– Что станет с миром, если я уйду? – Предложение слишком быстро нашло отклик измученной неудачами душе, но Создатель не мог вот так сразу принять его, не узнав, в чём подвох. Тот обязан быть.
– Ему придётся учиться жить без бога. Всё, что поддерживалось вашим присутствием, подвергнется изменениям. Но обычно у миров получается к этому приспособиться.
Создатель дрогнул. Да, он лишён способности оказывать прямое влияние, но вот поддержка… Мир настолько пропитан благословением, что уход повлияет на каждый уголок. Да, Создатель ничего не смыслил в правильных решениях, но это точно противоречило желанию не навредить! Он не настолько отчаялся, чтобы навсегда закрыть глаза и позволить любимому творению рухнуть в бездну, выкинуть детей на свалку неудачных попыток.
– Нет. Если так, я не уйду. Мне не нужен покой ценой благополучия детей.
Мужчина вздохнул, посмотрел с неприкрытым сожалением и удручённо покачал головой. Явно не одобрил ответ, но покорно принял его и растворился, напоследок сказав, что ещё вернётся с этим же предложением.
– Я всё равно не приму его, – прошептал Создатель и пошатнулся, упал на колени: сердце пронзило болью.
Затишью пришёл конец.
На следующий день после разговора явился представитель народа. Обычно он просто находил Создателя, изредка интересовался самочувствием, просил подержать в руках очередной магический артефакт. Сегодня он произнёс заклинание, кандалы резко потяжелели, не позволяя сделать ни шагу. Холодок пробежал по спине, когда маг достал из торбы чашу и нож.
– Не сопротивляйтесь, тогда всё закончится быстро, – сложно понять, прозвучало это как просьба или приказ, но Создатель послушно застыл.
Он до последнего отказывался верить возникшей догадке, но коснувшееся руки прекрасно заточенное лезвие быстро разрезало и сомнения, и кожу. Божественная кровь – не какая-нибудь золотая, а совершенно обычного красного цвета – стекала в подставленную чашу. Холодный взгляд мага, наблюдавшего за изменением уровня крови, оживляли лишь искры исследовательского интереса. Как только жидкость достигла нацарапанной внутри отметки, он достал баночку с очень густой янтарно-коричневой мазью и нанёс на порез. Жгло неимоверно, однако кровотечение сразу остановилось. Ещё одно заклинание – вес кандалов уменьшился до привычного.
Создатель оставался неподвижен даже когда маг пропал из поля зрения. По сравнению с тем, что доводилось чувствовать раньше – раны раздираемого войнами мира, боль в руке была терпимой, можно сказать, почти незаметной. Ужасала не она, а мысль: «На этом всё не закончится».
Хотя бы в этом Создатель оказался прав. Через несколько дней маг вернулся и вновь наполнил чашу кровью. Потом снова. Иногда он менял посудины, ножи, места нанесения порезов, словно проводил эксперимент, догадаться о цели которого не составило труда: народ проверял, не окажется ли использование частей Создателя эффективнее обычных благословений. Раз уж присутствие его так сильно влияет на природу, а касания надолго заряжали артефакты, есть смысл всегда иметь частицу бога при себе.
С каждым разом раны затягивались всё дольше. Изредка народ не ограничивался кровью – срезали волосы и частицы плоти, но похоже, что первые работали хуже, а вторые требовали слишком много времени для восстановления. Народ тоже не знал, где пролегает граница живучести Создателя, поэтому в некоторой степени заботился о состоянии. Настолько, чтобы он мог оставаться в сознании и перемещаться по клетке.
И когда народ нашёл способ оставаться выше прочих, возобновились мольбы. Все прочие цивилизации вновь открыто жаждали благословений. Пусть им не стать сильнее пленителей, они всё ещё способны бороться между собой. Кровь детей, вновь пролитая в акте бессмысленной жестокости, сызнова окропила землю.
Гость из другого мира, как и обещал, явился снова, но ответ Создателя остался неизменным. Он был согласен стать разорванным на части, лишь бы не навредить миру своим уходом.
Он просто не знал, к чему способен привести такой вариант.