36. Правильный ответ (2/2)

— Родная, не родная, какая разница? Я всё равно тебя люблю, ты же знаешь, — Макото улыбнулась и потрепала Усаги по макушке. — Но, наверное, Уна правильно сделала, что остудила меня — вдруг вы ещё из-за меня разругаетесь?

— Не думаю, нам сейчас не до этого, — Усаги поджала губы, бросив мимолётный взгляд на свой живот. — Но, знаешь… Возможно, я бы хотела выйти замуж, но хочет ли Мамору связывать свою жизнь со мной? Точнее, он правильно сказал, что нам не следует с таким спешить, и я понимаю его сомнения на этот счёт. Потому что сама не знаю: а что будет завтра? Будем ли мы так же хорошо ладить или разругаемся, когда столкнёмся ещё с какими-нибудь проблемами? Сейчас я безумно счастлива, но что будет потом? У нас всё как-то одновременно легко и очень сложно.

— Л… Совместная жизнь с человеком, который тебе нравится, это не только, когда всё хорошо. Это также быть рядом в тяжёлую для каждого минуту, быть его опорой и поддержкой, откинув в сторону всякий эгоизм. Заботиться о нём, что бы ни случилось. Если у вас проблемы, то нельзя просто сбегать, нужно стать спасательным кругом для близкого тебе человека, — на последних словах Макото у Усаги дрогнули руки, и явно что-то дёрнулось внутри неё, понимая, что в этом был скрытый контекст её образа жизни. — Быть с человеком, когда всё хорошо — это не признак того, что и в ваших отношениях действительно всё хорошо. Хочешь ли ты быть с Мамору? Как с мужчиной, а не отцом твоего ребёнка, который нужен тебе только для помощи с дочкой.

— Со мной ещё никогда такого не было — мне хочется, чтобы он был рядом как можно дольше. Нравится готовить ему и обнимать во сне. А ещё мне кажется, что моё место только в его объятиях. Мамо-чан заботится обо мне, с ним я чувствую себя действительно нужной, он столько вещей делает для меня! И я хочу делать для него не меньше, потому что и он нужен мне, — пылко произнесла Усаги, позабыв про мытье посуды, и едва ли не выронила бокал из своих рук. — Но в то же время я не могу понять, что именно преследует он, и что именно преследую я. Это чувство благодарности с моей стороны или что-то большее? Знаешь, с Сейей у нас всё было «хорошо» — мы никогда не ругались, только по мелочам из-за моей ревности или этого Ятена. У нас не было никаких конфликтов, а теперь, когда ты сказала, что отношения не складываются только из хорошего, я ничего не понимаю.

— Я не имела в виду твои чувства к Сейе, или что ваши отношения были липовыми, я вообще не об этом говорила, — поспешно возразила Макото. — Отношения бывают совершенно разными, а сейчас я конкретно говорила про твои с Мамору. У вас изначально всё началось с конфликта, и вы к тому же попали под эффект подвесного моста, так что неудивительно, что ты сомневаешься.

— Подвесной мост? — переспросила Усаги, бросив на Макото недоумённый взгляд.

— Так случается, когда парень и девушка встречаются на шатком мосту. В такой момент эмоции берут вверх и очень легко при этой ситуации начать строить отношения, — пояснила Макото, после чего Усаги ещё больше нахмурилась. — Вас свели обстоятельства, ведь вы явно не собирались друг с другом видеться после той ночи.

— Я бы хотела, наверное, чтобы и дальше что-то было после ночи… Но струсила, побоялась, что он будет предвзято относиться ко мне из-за прошлого, — Усаги поникла, отставляя последний вымытый бокал в сторону. — А если бы я осталась тем утром? У нас ведь всё было бы по-другому! Но не знаю, в хорошую или плохую сторону, поэтому всё же хорошо, что сложилось так, как есть и сейчас. Но это нормально, что наши отношения построены на этом эффекте моста?

— Почему нет? Никто не говорит, что у вас не могли бы появиться чувства, будь ситуация знакомства иной, — Макото пожала плечами и ободряюще улыбнулась, щёлкнув Усаги по носу. — Эта ситуация просто несколько ускорила процесс, никто не говорит, что сейчас ваши чувства неискренни. В конце концов, будь всё так плохо, вам бы и эффект подвесного моста не помог. Так что прекрати заморачиваться насчёт такого расплывчатого завтра. Если жить только завтрашним днём, можно упустить то, что происходит сейчас.

— Я просто боюсь, это же нормально.

— Боязнь жить то же самое, что и жить завтрашним днём, солнце моё, — Макото добродушно улыбнулась и обняла Усаги за плечо. — Ты боишься ошибиться, а от этого просто теряешь то, что никогда потом не вернёшь, когда постареешь и поймёшь, что всю жизнь протрусила и в итоге-то и совсем не прожила. Я всегда знала или просто чувствовала, что Масато уйдёт от меня со временем. Да, надеялась до последнего, что его жизненные ценности изменятся, но всё же понимала, что когда-то всему придёт конец, потому что наши цели оказались совсем разными. Но мне хотелось пережить те счастливые моменты рядом с ним, а их было немало, и если бы была возможность, пережила бы и вновь, как бы мне больно ни было после. Потому что без всего этого у меня никогда бы не появилась эта засранка, которую я люблю больше жизни.

— Уна, наверное, до конца не привыкла ко всему, хоть мне и изначально показалось, что она почти сразу всё приняла. Но ты не обижайся на неё сильно, хорошо? Она глупая, мы все в этом возрасте глупые, эмоциональные и не всегда умеем ценить то, что у нас есть, — Усаги обняла Макото, прижимаясь к ней как можно ближе, зажмурившись со всей силы, чтобы ненароком не начать плакать. — Она очень любит тебя, правда. И я тебя очень люблю.

— И я тебя очень люблю, Уса! Ты даже не представляешь, как поменяла мою жизнь, за что я благодарна тебе, — Макото сжала её в ответ, чмокнув в макушку, и погладила по волосам. — И когда ты стала такой умной?

— Эй, не будь как Рей! — прыснула Усаги, и они легонько рассмеялись, но не разорвали своих объятий. — Прости нас всех. Наверное, ты не так представляла свой день рождения.

— Всё в порядке, для меня это давно самый обычный день, — заверила Макото, продолжая поглаживать Усаги по волосам, и послышалось, будто она тихонько шмыгнула носом. — Это я должна просить прощения, что испортила всем вечер, причём ещё и в самом начале. Ещё и с Мамору некрасиво обошлась, наверняка оставив плохое впечатление о себе. Хотя мне всё равно на это, главное, чтобы у вас двоих всё было нормально.

— Нам есть над чем поразмышлять, — Усаги отстранилась и потянулась к щекам Макото, пытаясь утереть едва заметные дорожки слёз. — Не плачь, мам, нет нерешаемых проблем, так ведь?

— Кто тут сырость разводит? — хлопнула входная дверь, и к ним на кухню забежала Уна, обняв себя руками. Её губы чуть подрагивали, но она не выглядела расстроенной; может, на улице довольно прохладно.

— Мамо-чан всё ещё там? — обеспокоенно поинтересовалась Усаги, отодвинувшись от Макото, чтобы не спровоцировать ещё один выброс ревности со стороны Уны. — Он не говорил, сколько собирается там ещё просидеть? Я пойду отнесу ему плед.

— Сама только не совершай попыток заморозить себя, — усмехнулась Уна, двигаясь ей навстречу. На какое-то мгновение они застыли рядом друг с другом, смотря прямо в глаза.

— А ты не обижай её больше, ладно? Она старается не для меня, а я не пытаюсь занять твоё место, — прошептала Усаги и добавила уже громче: — Ма, ты хотя бы подарок открой! Мы над ним долго голову ломали, а ты даже не оценила наших стараний.

Усаги достала из нижнего ящика комода плед, под которым любила сидеть по вечерам вместе с Рей, разговаривая о самых различных вещах. Для полного счастья в жизни не хватало её семьи и Рей, о которой уже так долго ничего не было слышно. Пусть Усаги и не вспоминала о ней каждодневно, но это не означало, что она полностью забыла о Рей и всех тех вещах, которым научилась благодаря ей.

— И кстати, Мамо-чан? — весело поинтересовалась Макото, когда Усаги уже надевала сапожки.

— Я… так иногда называю его в своей голове, — пробубнила Усаги, смущенная тем, что невольно выдала свой ещё один маленький секрет. — Он тоже называет меня Усако.

— В своей голове? — в голосе Макото послышался смешок, и Усаги обернулась на неё, надув щёки, но тут же улыбнулась, когда увидела, что та стояла в обнимку с Уной. — Почему бы и тебе вслух не называть его ласковым прозвищем? Ты не думала, что ему это будет приятно?

— Я уже пыталась, но он то ли проигнорировал меня, то ли вообще не услышал или не понял, — чуть насупилась Усаги, уже схватившись за ручку двери.

— А «очень сложно» у вас, видимо, как раз из-за того, что в твоей голове непонятные сомнения, вместо мысли о том, что вообще-то надо разговаривать, — выдохнула Макото, а Уна лишь кивнула головой словам матери. — Когда мы с тобой знакомились, ты была очень даже уверенным человеком, не то, что сейчас. Это всё Тоби подбил тебе самооценку ещё тогда?

— Вполне вероятно! — согласилась Усаги, хихикнув. — Ладно, я пошла спасать отца своего ребёнка от заморозки.

Она вышла на улицу, напоследок улыбнувшись, и тут же поёжилась от неприятного ночного холодка. На улице было бы довольно тепло, если бы не лёгкий ветерок. Поправив волосы, Усаги обняла себя руками и смело направилась к качелям, где всё ещё почему-то сидел Мамору. Им следовало бы вернуться в дом, чтобы не заболеть, но она ведь взяла с собой плед не для того, чтобы сразу же вернуться в тепло? Усаги шла сюда с намерением поговорить, не суть важно о чём, у них всегда будет тема для разговора.

Подходя к Мамору, она заметила, что тот что-то разглядывает в небе, и тоже посмотрела вверх. Усаги тоже очень любила рассматривать ночное небо, особенно часто это происходило на этой самой качели.

— А ты чего тут сидишь один? — поинтересовалась Усаги, со спины накинув на плечи Мамору тёплый плед, и обняла его за шею, устроив голову на его плече. — Уна уже давно греется, а ты решил заморозиться, чтобы потом жить в будущем?

— Усако, фильмы плохо на тебя влияют, — усмехнулся Мамору и обхватил её пыльцы руками, обжигая холодом. — Жду, пока запах никотина выветрится, чтобы ты им не дышала.

— Для этого необязательно морозить себя, — пробурчала Усаги и ещё сильнее укутала его, и сама крепче прижалась к нему. — Мамору… Ты не в обиде на мою маму?

— Ну, неприятный осадок остался, но из-за этого я уж точно не собираюсь относиться к твоей матери предвзято, — заверил Мамору, поглаживая её ладони пальцами.

— У мамы просто такое впервые, поэтому она переволновалась и переборщила, как-никак, я её единственная дочь, — Усаги очень хотелось оправдать Мако в глазах Мамору, для неё было важным сохранить хотя бы нейтральные отношения между своими близкими.

— Я первый, кого ты привела знакомиться к своей матери? — в голосе Мамору послышались нотки удивления, будто Усаги было уже за сорок, а не всего восемнадцать. — У тебя никогда не было парня?

— Был вообще-то! — с ноткой обиды произнесла Усаги. Мимолётом вспомнились слова о том, что несчастный Тоби подбил её самооценку, и это предположение не казалось небеспочвенным — его слова конкретно подбили её гордость, пусть он ей и не нравился. — Мама была с ним знакома лишь заочно.

— На самом деле я думал, что ты более популярна у парней, — высказал в свою защиту Мамору. — И какой он был?

— А вот и не скажу — ты же не хочешь мне рассказывать про свою бывшую жену, — важно произнесла Усаги, и, чуть печально улыбнувшись, всё же ответила на свой страх и риск: — Он был весёлым и талантливым, играл в одной когда-то знаменитой группе.

— Так ты у нас подружка звезды? — Мамору повернул к ней голову, улыбнувшись. Но его улыбка тут же исчезла. — Ты почему ничего не надела, решила вместе со мной отправиться в будущее в виде сосульки? Иди сюда.

— Но плед только один, — неуверенно пролепетала Усаги, но всё же обошла качели, с неохотой расцепив руки на шее Мамору. — Мне и об тебя было неплохо греться.

— Значит, иди сюда, буду греть ещё больше, — Мамору шире развёл колени, и потянул к себе, и когда Усаги села, теперь сам обнял её со спины. — Так лучше, тебе тем более ведь нельзя стоять на морозе.

— Вообще-то я бывшая подружка звезды, — продолжила Усаги, чувствуя, как ей действительно становилось теплее, но причиной были не только объятия Мамору — чувства, что вызывали его руки внутри неё.

— И почему же вы расстались? — продолжил допытываться Мамору, а Усаги понимала, что точно не сможет так же отнекиваться, как отнекивался от её вопросов он.

— Просто оказалось, что моя судьба — какой-то странный мужик и девочка внутри меня, — Усаги хихикнула и прикоснулась к животу, слегка огладив окружность через платье.

— Ты действительно хочешь, чтобы твоей судьбой оказался я, а не кто-то другой? — дыхание Мамору обожгло её шею, от чего вновь участилось сердцебиение и дыхание стало более порывистым.

— Но ведь я сказала «какой-то мужик», а не обозначила кого-то конкретно, — возразила Усаги весёлым голосом, издав нервный смешок. Но, заметив, как поник Мамору, тут же добавила: — Прости, я не всегда совсем удачно шучу, ещё и в такой момент.

— Уса… Я тебе нравлюсь? Как мужчина, а не отец твоего ребёнка, — Усаги впала в ступор и напряглась — это она хотела спросить!

— Очень нравишься, — прошептала Усаги, опустив голову на плечо Мамору, чтобы посмотреть ему в глаза. Но тут же смутилась, опустив взгляд на свои сцепленные на животе руки.

— Просто ты ко мне почти не тянешься, и я понять не могу, что всё же происходит именно между нами, а не нашими обязательствами, как родителей общей дочери, — выдохнул Мамору, вызывая в Усаги ещё одну порцию лёгкого негодования — это подлец точно читал её мысли!

— Вообще-то точно такое же я могу сказать и тебе! — Усаги выпрямилась, чуть не подбив Мамору челюсть, и развернулась, чтобы было удобнее смотреть в глаза этому бесстыднику. — Я тебе что, совсем не нравлюсь, как девушка? У меня… некрасивое тело? Я была… настолько плоха тогда, да? Ну, прости, вообще-то опыта у меня в этих делах совсем нет… Иногда ты, вроде, проявляешь интерес ко мне, как, к примеру, сегодня с этой фотографией… Но такое бывает очень редко.

— То же самое я могу сказать и о тебе, — Мамору приподнял её и усадил к себе на колено, крепко обхватив за талию, чем вызвал очередную волну покраснения щёк Усаги, которая всё же продолжила смело смотреть прямо на него. — Ты вообще представляешь, как трудно спать вместе с тобой?

Усаги хотела было возмутиться, что она не виновата в том, что дёргалась по ночам или начинала неожиданно плакать. Но когда на неё снизошло озарение, лишь сильнее вспыхнула, опустив взгляд вниз, немного прикусив губу.

— Будто одному тебе нелегко! — буркнула Усаги, стрельнув глазами в Мамору, и принялась нервно теребить край своего платья.

Ей многого стоило переступить через свой страх, прислушавшись к советам Макото о том, что следовало общаться. Возможно, она имела в виду не совсем такие разговоры, но, как оказалось, помимо прочего Мамору и Усаги глодал вопрос о взаимности симпатии друг к другу и их желания.

Они не обронили больше ни слова, но ранней зажатости как таковой более не осталось. Обхватив шею Мамору двумя руками, Усаги прижалась щекой к его лицу, ощущая ещё совсем лёгкую, но уже довольно колючую щетину. Они слегка оттолкнулись от земли, заставив качели немного раскачиваться, из-за чего в лицо ударил лёгкий ветер. Ощущение холода и некое внутреннее покалывание вызывало по всему телу Усаги сотни мурашек, а дыхание приходилось пытаться контролировать.

— Я люблю смотреть на звёзды, — прошептала Усаги, рассматривая ночное полотно, усыпанное множеством ярких блёсточек. — Под них всегда приятно мечтать. И вообще это просто завораживающая картина, которая успокаивает.

— Их вид заставляет почувствовать себя таким маленьким, да? Если сравнивать их со своими проблемами, приходит понимание того, как они на самом деле ничтожны, — также тихо ответил Мамору, продолжая изредка отталкиваться носком от земли. — И что есть много всего там наверху, о чём мы по-настоящему не знаем.

— Ты зануда, — с улыбкой произнесла Усаги. — Я какая-то возвышенная, а ты более приземленный. Как ты думаешь, а какой будет наша дочь?

— Надеюсь, она будет такой же, как и ты, — слова Мамору звучали довольно искренне, что заставляло лишь ещё больше глупо улыбаться. — Ты правда не злишься на меня, что я узнал раньше?

— Признаться честно, я действительно расстроилась, — выдохнула Усаги и после стыдливо добавила: — Но это была эгоистичная просьба с моей стороны, очень эгоистичная. Ты такой же родитель, как и я, нельзя запрещать тебе что-либо в подобных вещах. Поэтому я довольно быстро перестала дуться, правда.

— Можно поинтересоваться, почему ты не захотела узнать сразу, как только появилась возможность? — они продолжали покачиваться, всё также рассматривая небо.

— Не хотела привязываться, потому что боялась, что что-то могло бы случиться… Не хотела тешить себя мечтами, чтобы они потом вдребезги разбились о что-нибудь плохое. Это моя не лучшая сторона, но всё же, — призналась Усаги, чувствуя, как защипало глаза. Она несколько раз сморгнула и перевела дыхание, стараясь не выдавать своего состояния. — Просто глупая. Так что не надо, чтобы наша дочь была такой, как я. И вообще мне стыдно перед ней, что я о стольких нелепых вещах думала, не верила, что всё будет хорошо.

— Но сейчас-то ты об этом не думаешь, так ведь? — переспросил Мамору, на что Усаги промычала что-то вроде «угу». — Если жизнь меня чему-то и научила, так это тому, что не всегда получается так, как мы хотим. И не всё бывает легко. Перемены есть во всём и везде, резкие и не очень, надо только научиться принимать их. Потому что невозможно застраховаться от всего и всех. А от переживаний и страхов нет толку. Из ничего получается сплошное ничего, поэтому надо решать проблемы, а не плакать над ними.

— Я знаю, что только реветь и умею, — горько усмехнулась Усаги, отвернувшись совсем в другую сторону, поглядывая на соседние дома, где в некоторых окнах ещё горел свет. — Но я стараюсь, правда. Стараюсь избавляться от страхов и принимать обстоятельства такими, какие они есть. И я действительно готова ко всему, что бы ни сказали нам в больнице… Наша дочь обязательно родится, и мы сделаем всё, чтобы сделать её счастливой. Правда, Мамору?

Она наконец-то осмелилась вновь заглянуть ему в глаза, пусть её собственные всё ещё были на мокром месте, подтверждая собственные слова об умении только плакать. Но по большей части это также были слёзы облегчения и счастья — Усаги была рада выговориться и счастлива от того, что она не одна, есть тот, кто готов был её поддерживать.

— Смотри, падающая звезда! — неожиданно воскликнула Усаги, указав куда-то справа от себя, чем отвлекла внимание Мамору и тут же прижалась к его губам, прикрыв веки от наслаждения.

Это было похоже на первый поцелуй. Усаги не особо хорошо помнила, какие были ощущение когда-то давно, но в этот момент казалось, что нахлынувшие чувства уж точно походили на понятие о «первом поцелуе», хотя даже с Мамору они целовались не впервые. Но столько всего успело поменяться с момента их второй «первой встречи», не говоря уже о том, что один этот вечер столько всего изменил.

А ещё Усаги прекрасно помнила, что впервые стояла с открытыми глазами, пытаясь наблюдать за реакцией Сейи, пытаясь понять, нравится ему или нет, боялась оплошать. Но с человеком, который собрался поддерживать её в любой ошибке, этого страха не было, что позволило наслаждаться всем спектром эмоций. С Мамору просто хотелось отдаться своим желаниям, пытаясь воплотить их в реальность.

— Эй, голубки! — голос Уны прозвучал словно гром среди ясного неба, заставив Усаги испуганно дёрнуться от Мамору, уставившись поверх его головы на то место, где предположительно стояла сестра — у входной двери. — Уже даже маме не нравится, что вы так долго сидите на улице, особенно ты, Уса. И вообще, она говорит о том, что вам уже пора. Не то чтобы мы не гостеприимные, просто время позднее уже.

С этими словами Уна вернулась в дом, а после её слов Усаги почувствовала, что действительно было довольно прохладно. Но пока ей об этом не сказали, её грел Мамору и собственные чувства изнутри. Но Мако была права, они не одни, их трое и необходимо заботиться о маленькой девочке внутри Усаги. Поэтому она напоследок чмокнула Мамору в щёку и, захватив плед, побежала в дом, изредка оборачиваясь на него, смущённо улыбаясь. Она не хотела обсуждать случившееся, но то, как Мамору отвечал ей на поцелуй — со всей нежностью, от которой щемило сердце — было красноречивее любых слов.

— У тебя тушь вся размазалась, — первое, что произнесла Макото, когда Усаги вернулась в дом и положила плед на место. — Он довёл тебя до слёз?

— Это от ветра, всё нормально, — ответила Усаги, протерев глаза.

— Ну что же ты делаешь всё только хуже? — простонала Макото и шлепнула по рукам, недовольно закатив глаза. — Иди в ванную, умойся, а то испугаешь Мамору, если он ещё не разглядел этот кошмар в ночной мгле.

Усаги тоже закатила глаза, но всё же направилась в ванную. В этот раз она шла сама, поэтому у неё была возможность достаточно осмотреться в доме, который она покинула не так давно, ещё даже года не прошло. Но здесь столько всего поменялось… Точнее, очень многое оставалось неизменным, но сама атмосфера была совсем другой. Дом наполнился вещами Уны, которых было не так много, но они были очень заметными. Например, рамочки с фотографиями: самой Уны и те, что сделала она. В коридоре на полочке с обувью стояло множество различных кроссовок, а на втором этаже из комнаты, в которой некогда жила Усаги, выглядывала спортивная сумка.

Не сдержавшись, Усаги заглянула внутрь и включила свет, но дальше порога не продвинулась. Комната была совсем другой, более заставленной и живой, совсем отличная от прежней обстановки. Хотя чего Усаги должна была удивляться? Эта комната никогда не принадлежала ей, она всего лишь временно заняла её. Как и временно позаимствовала чужую мать, полностью позабыв о своей. Теперь все ревности Уны не казались таким уж и глупыми. А ещё Усаги поняла, что, как бы её ни любили женщины семейства Кино, в конечном счете, для неё здесь уже не было места. Она была бы лишней, даже при всей своей исключительности и обстоятельствах.

Потушив свет, Усаги всё же направилась в ванную. Она тут же уставилась в собственное отражение: пусть её глаза и были опухшими от слёз, но в них читалось счастье. В конце концов, самая обычная радость, неподдельная и большая.

Умывшись, Усаги непроизвольно бросила взгляд на ванну, после чего пробрала лёгкая дрожь, едва вспомнилась её попытка избежать проблемы самым примитивным способом. Как глупо: она хотела умереть просто из-за того, что вышло недоразумение, пусть даже оно и поменяло её жизнь. Но она ведь продолжала жить, даже несмотря на обстоятельства. А теперь, столкнувшись с более большими трудностями, ей хотелось посмеяться над прошлой собой, которая была такой мелочной.

Но, как бы там ни было, Усаги была благодарна той прошлой версии себя, которая всё же сдержалась, пусть и с помощью обычного страха перед неизвестностью. Если бы не она, не было бы всего того, что есть: настоящих друзей, человека, который ей безумно нравился, и девочки внутри неё, ради которой и стоило продолжать бороться. Пусть это и значило также борьбу и с самой собой.

— А где Мамору? — спросила Усаги, когда спустилась вниз, где её возле выхода ожидали лишь Уна и Макото, которая держала в руках её курточку.

— Он сказал, что подождёт тебя на улице, — ответила Макото, помогая одеться.

— Знаешь, пусть по разговорам он мне показался вполне обычным и нормальным, что бы ни случилось, ты всегда можешь вернуться сюда, — невозмутимо начала Уна, когда Усаги уже полностью собралась для отъезда.

— Спасибо, но я больше не собираюсь убегать — мой лимит исчерпан, — улыбнулась Усаги, невольно вспомнив слова Рей.

Потому что её место в объятиях мужчины, что терпеливо дожидался её у машины прямо на холоде, чтобы как всегда открыть дверцу и помочь застегнуть ремень безопасности. Просто потому, что им двоим так спокойно.

— Ещё раз с праздником, мам! Спасибо за ужин, я давно так вкусно не ела! — счастливо протянула Усаги, собираясь прощаться. — Спокойной ночи, и больше не ругайтесь. А то я буду чаще приезжать и отравлять вам жизнь своим присутствием!

С этими словами она поочерёдно обняла Макото и Уну, после чего вышла из дома, махнув на прощание.

Едва оказавшись на улице и развернувшись к Мамору, Усаги тут же радостно побежала к нему, потому что без него было холодно. И если за столом она боялась представлять, как после всего сможет оказаться с ним наедине, то теперь ей как можно скорее хотелось оказаться дома. А ещё лучше сразу в тёплой кровати, стиснув его в своих объятиях со всей силы. Потому что от страхов и переживаний не было совершенно никакого толку.