36. Правильный ответ (1/2)
Слова Макото были сродни предательству — они совсем не планировали подобных вопросов, когда разговаривали о встрече. Усаги недоумённо уставилась на Макото, ожидая ответов на свои немые возмущения. Этот вопрос словно удар под дых, причём наверняка и ей, и Мамору. Кажется, даже Уна была в замешательстве после такого.
Пальцы пронзила боль: Усаги не могла понять, кто именно сжал ладони сильнее. Оборачиваться на Мамору было ещё страшнее, чем пытаться что-либо произнести. Ей отчаянно хотелось разрыдаться от осознания того, что уже около минуты они сидят в полнейшей тишине, но она всё же продолжала держаться, чтобы не выставлять напоказ своей обиды. Усаги не могла предугадать своей реакции на любой ответ Мамору, но он молчал. И Макото, которая устроила весь этот фарс, также решила поддержать их игру в молчанку. Она лишь приподняла брови, а её взгляд заставил Усаги вспомнить ту самую серьёзную и строгую женщину, какой Макото была после аэропорта в день, когда всё и началось.
— Ни я, ни Усаги не хотим жениться просто потому, что «так надо», — аккуратно начал Мамору, и, кажется, каждый даже затаил дыхание. — Нам ещё многое предстоит узнать друг о друге, чтобы решаться на такой серьёзный шаг, как женитьба. Мы знакомы-то всего несколько месяцев.
— Но ребёнка вы моей дочери уже успели сделать, — усмехнулась Макото.
— Мама! — тут же вспыхнула Усаги, подняв на Макото взгляд, полный возмущения. — Это была и моя инициатива тоже, нельзя в этом обвинять одного Мамору!
— Всё в порядке, Усако, твоя мама имеет право задавать такие вопросы, — Мамору погладил её ладонь большим пальцем, привлекая к себе внимание. — Мне тогда стоило наступить на горло своим желаниям…
— Наступить на горло? Я не жалею ни о чём случившемся, я рада, что в моей жизни появился ты и наша дочь! Или ты мне сейчас так хочешь сказать, что, будь у тебя возможность всё повернуть иначе, ты бы всё поменял?! — Усаги говорила громче, чем следовало бы, но она не могла сдержать рвущихся наружу эмоций.
Она действительно не хотела выходить замуж, пусть где-то в глубине души такой ответ совсем немного и задел её. Но больше всего недовольства вызвали последние слова Мамору: неужели он и правда жалеет о случившемся? И если вначале этого допроса её также разъедала обида за Мамору с этими странными вопросами, то теперь ей совсем не было его жалко. Пусть Макото выжмет из него всё, что только можно, так хотя бы Усаги будет знать, что он думал на самом деле.
— Не поменял бы, — серьёзно ответил Мамору, посмотрев прямо ей в глаза.
— Тогда почему ты так говоришь? Не надо пытаться быть правильным, просто чтобы понравиться моей маме, — пусть его слова и заставили чуточку успокоиться, возмущение Усаги не хотело стихать.
— Я это сказал, потому что мне казалось, что это ты хотела бы другой исход той ночи, — ответил Мамору, но, кажется, в его глазах виднелось нечто, похожее на сожаление о сказанном.
— Я, по-твоему, похожа на человека, который жалеет о чём-либо?! — почему-то говорить спокойно совсем не получалось. Усаги не нервничала, но лёгкое раздражение имело место быть в её голосе.
— Вначале — да.
Простое словосочетание, но Усаги будто окатили холодной водой. Она вмиг успокоилась, уставившись в одну точку, пытаясь собраться с мыслями, чтобы продолжить диалог. Вспоминая все свои поступки, что были в начале их совместной жизни, действительно могло сложиться впечатление, что Усаги жалела. Наверное, так в какой-то степени и являлось — нельзя было быть полностью довольной сложившейся ситуацией. Но не сейчас, она больше ни о чём не жалела и не хотела даже заикаться о подобном.
— И я не ищу одобрения у твоей мамы, Уса, — продолжил Мамору и перевёл взгляд на Макото. — Но если у вас есть ещё вопросы, я могу на них ответить.
— Вы настолько самоуверенный, что можете считать, что моё мнение не играет никакой роли в ваших отношениях с Усаги? — напряжение за столом стало больше прежнего после того, как интонация Макото стала ещё холоднее.
Усаги затихла, понимания, что сейчас от её возмущений и обид станет ещё хуже. От одного взгляда Макото по спине пробежался неприятный холодок, а волосы на руках становились дыбом. На какое-то мгновение Усаги всё-таки стало жалко Мамору — она не хуже других знала, что выстоять против Мако, когда та была настроена серьёзно, было не самой посильной задачей. Особенно когда она говорила так строго, не претерпевая возражений, а Мамору всё же осмелился высказаться, что её слова для него ничего не значат.
Отец её будущего ребёнка определённо самоубийца, не иначе.
Но, развернувшись к Мамору, Усаги слегка удивилась, заметив некоторые преображения в его состоянии: он явно больше не нервничал, как это было несколько минут назад, когда они для поддержки держались за руки. Он был полностью серьёзным и уж точно не собирался сдаваться Макото просто так.
— Просто знаю, что Усаги любит поступать так, как сама считает нужным, не опираясь на чьё-либо мнение, — слова Мамору прозвучали без малейшего упрёка, но Усаги вмиг уколола совесть, ведь в этом была доля и неприятной стороны.
Сказанное также означало, что она редко считалась с чужим мнением, особенно когда окружающие пытались ей попросту помочь, а не продиктовать, как ей жить.
— Я понимаю, что вы росли без родителей и вам не понять всех моих намерений и переживаний... — начала Макото, и Усаги краем глаза заметила, как заходили желваки на лице Мамору.
— Мама! — Уна опередила Усаги с очередным возмутительным окликом. — Не пытайся строить из себя ту, кем ты не являешься! Что Мамору такого сделал или сказал, что ты так на него налегаешь? Знаешь, своего парня я к тебе никогда не приведу, если ты и нам такой цирк будешь устраивать.
Вся строгость Макото тут же сошла на нет, и в зелёных глазах промелькнула огромная обида. В то время как лицо Уны приняло то же выражение, что только что было у её матери, только говорила она совсем иначе. Усаги даже не предполагала, что Уна могла быть такой… властной, что ли?
— Не надо ссориться, — пролепетала Усаги, жалостливо переводя взгляд то на Макото, то на Уну, под столом сжимая от досады кулаки. — Мы ведь просто собрались отметить день рождения, зачем устраивать скандалы?
— Прости, только не нервничай, тебе же нельзя, — Уна виновато улыбнулась и неопределённо махнула рукой, будто пыталась таким образом объяснить все свои мысли. — Давайте лучше есть!
— Я не нервничаю, — заверила её Усаги, и от своих же слов чуть расслабилась, расправив плечи. И, бросив взгляд на поникшую Макото, продолжила: — Но тебе не стоит переходить грани, что бы ни случилось.
Не Усаги было осуждать Уну, но она как никто другой знала о срывах на свою маму. И хорошо знала обо всех последствиях таких случаев, пусть даже Макото действительно была виновата в этом. Усаги многозначительно посмотрела на Уну и быстро стрельнула глазами в сторону Макото, на что сестра лишь криво улыбнулась, но всё же затихла, пусть и не собиралась извиняться перед мамой.
Выдохнув, Усаги перевела взгляд на Мамору, понимая, что и ему нужна была её поддержка — Макото ударила его по больному, по самому больному. Он определённо не заслуживал всех этих репрессий, не после всех стараний, которые сделал для Усаги. Она в этот раз смелее полностью обхватила его ладонь, а второй накрыла сцепленные в замок руки. А когда их взгляды пересеклись, ободряюще улыбнулась.
— Уса, ешь, тебе надо за двоих есть! — вдруг произнесла Уна, переманив внимание на себя. Она пододвинула к Усаги салатницу с её любимым блюдом, а сама схватилась за бутылку шампанского. — Мамору, вам налить?
— Нет, я за рулём, — ответил Мамору, а Усаги пришлось отпустить его руку, чтобы наложить себе еды. Аппетита особо не было, но ей действительно надо было поесть ради дочери.
— Мако не собиралась пить, а значит, буду я алкоголиком, — выдохнула Уна с улыбкой и начала наполнять свой бокал. — За твоё здоровье, мам.
Усаги тоже улыбнулась, наблюдая за попытками сестры разрядить обстановку хоть как-нибудь. Хотя вряд ли сама Уна чувствовала себя спокойной.
— Ой, прости, — виновато протянула Усаги, сообразив, что также накладывала еду в тарелку Мамору, хоть тот и не просил. — Я по привычке… Может, ты этого и не хотел пробовать…
— Всё в порядке, ты же знаешь, что я всеядный, — Мамору схватился за вилку, и тут же посмотрел на Макото, но уже без тени лёгкой злобы или раздражения — Усаги так и не поняла его эмоций до конца. — Тем более, твоя мама старалась, было бы невежливо даже не попробовать.
Он улыбнулся Макото и вновь повернулся к Усаги. Мако же лишь приподняла уголки губ в ответ, но тут же опустила взгляд на какую-нибудь точку на столе. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке в собственном доме, и вряд ли тому виной был Мамору и его нежелание считаться с её мнением.
— Мам, очень вкусно, а что это? — спросила Усаги, едва прожевала ложку первого попавшегося блюда. Она не успела распробовать, но у Макото всегда всё было вкусным.
— Это «греческий» салат, я же не первый раз его готовлю, — Макото подняла взгляд на Усаги, улыбка на её лице стала более искренней.
— Да? — Усаги опустила глаза в тарелку, убеждаясь в услышанном — она действительно пробовала это, и не раз. — Я просто такое совсем готовить не умею и забыла, что такое нормальная еда.
— Ты нормально готовишь, — возразил ей Мамору, но, кажется, тут же пожалел, что вообще что-либо сказал, привлекая к себе явно не желаемое внимание.
— Ну, мне в любом случае далеко до мамы — она-то шеф-повар, — Усаги пожала плечами и схватилась за следующую тарелку с салатом — всё-таки аппетит ей никто не перебил. — Но даже Луна готовит лучше, чем я! У меня редко получается то, что я хочу!
— Я бы не сказал, что ты готовишь хуже Луны, в чём-то даже лучше, — продолжил настаивать на своём Мамору, и с каждым его словом Усаги не могла скрыть расплывающейся улыбки.
— Ой, да перестань ты мне уже льстить! — она немного рассмеялась и слегка ударила Мамору по коленке, но тут же вернулась к трапезе, испытав смущение от своего же жеста.
— Если хочешь, я могу дать тебе рецепт, будешь тренироваться, — предложила Макото. Она явно выглядела повеселее от развернувшейся перед ней картины и сама наконец-то начала есть.
— О, это было бы здорово! — быстро ответила Усаги и с энтузиазмом принялась ужинать дальше — она слишком соскучилась по еде Мако.
Но краем глаза она заметила непередаваемый взгляд Уны, а от её кривой улыбки, которую та пыталась спрятать за бокалом шампанского, по спине прошёлся неприятный холодок.
— Мамору, не будете против перейти на «ты»? — поинтересовалась Уна, отставив бокал в сторону, и, получив удовлетворительный кивок, продолжила: — А где ты работаешь?
— Мамору директор автосалона, он продаёт машинки, — ответила Усаги, не дав Мамору даже открыть рот.
— А ты что, его секретарша? — Уна усмехнулась, приподняв брови. — Я думаю, что твой жених умеет разговаривать вполне самостоятельно.
Усаги частично понимала, почему Уна так груба по отношению к ней, пусть и не ожидала такого от неё. И Усаги могла бы до посинения спорить с сестрой о своих отношениях с Мамору, о ситуации с Макото и предвзятом отношении. Но Мако вновь заметно напряглась, и любая капля могла стать последней, чего Усаги совсем не хотела — она приехала не для ссор.
— Просто случайно так вышло, — она лишь пожала плечами, заправив прядку волос за ухо.
— Ты же знаешь, что Усаги хлебом не корми, дай поговорить, — вступилась Макото, за что Усаги, несомненно, была благодарна, но синие глаза Уны потемнели от явного раздражения.
— Кстати, Уса, а ты думаешь о том, чтобы снова отращивать волосы? — задала очередной вопрос Уна, полностью переключившись с Мамору на Усаги, из-за чего последняя насторожилась, не понимая, в чём крылся подвох. — Мне так нравились твои длинные волосы!
— Они и сейчас не короткие, — Усаги пропустила сквозь пальцы прядку волос, которые на данный момент достигали уровня груди. — Но не думаю, что когда-то вернусь к прежней длине.
— У тебя когда-то были длинные волосы? — заинтересовался Мамору, на что Усаги лишь криво улыбнулась, про себя надеясь, что ему в голову не придут образы прошлого.
— Не просто длинные — ниже попы! — в голосе Уны слышалось искренне восхищение, но Усаги это не мешало чувствовать, как паника нарастала внутри неё. — Сейчас покажу!
Глаза Усаги расширились от страха, и ей оставалось только беззвучно раскрывать рот, не зная, что и сказать, пока Уна, по всей видимости, искала какой-либо фотоснимок на полочке в гостиной. Усаги старалась не смотреть на Мамору, радуясь, что и тот с интересом смотрел вслед Уне; вместо этого она перевела испуганное лицо на Макото, пытаясь мысленно передать свой крик о помощи. Но Мако явно не понимала, в чём проблема, но и спокойной она не выглядела, только вот наверняка не из-за возможного преждевременного раскрытия секрета Усаги.
— Вот! На самом деле подходящих фото не так много, но я нашла, — Уна вернулась на своё место и протянула Мамору фотографию.
Усаги практически на автомате вцепилась в снимок, не зная, как будет оправдываться. Мамору же явно не собирался ей уступать и также крепко схватился за фото, лишь вопросительно приподнял бровь. Усаги в попытках придумать оправдание опустила глаза на изображение и тут же вспыхнула, заметив, что это был пляжный снимок.
— Нашла, что дать! — прикрикнула Усаги, ещё сильнее потянув снимок на себя, но тут же неожиданно отпустила, когда поняла, что на нём она была без оданго.
— А ты нашла чего стесняться — я же и не такое видел, — возразил Мамору, обхватив изображение уже двумя руками, разглаживая бумагу.
— Мамору! — пискнула Усаги, чувствуя, как стремительно краснели её щеки.
— Ну что «Мамору»? Я не прав, что ли? — он ей мимолётно улыбнулся и продолжил свои разглядывания.
— Мама, скажи ему, что о таком за столом никто не разговаривает! — Усаги надулась и развернулась к Макото, надеясь, что та поддержит её и усмирит Мамору. Но Мако вместе с Уной лишь посмеивались в кулаки и с весельем смотрели на спектакль перед собой. — Ну мама!
Они рассмеялись в голос, и Усаги услышала, как сбоку тихонько посмеивался Мамору, пусть и не осмеливался поворачиваться в её сторону. Она легонько стукнула его в плечо, но сама улыбнулась, ведь аура удручённости наконец-то сменилась чем-то более беззаботным.
— Я пойду за тортом, — Уна, всё ещё тихонько посмеиваясь, поднялась из-за стола, подмигнув Усаги.
— Я помогу, — Макото поднялась следом, и Усаги проводила их слегка тревожным взглядом, надеясь, что они не разругаются ещё больше.
— Не смотри ты так на неё, — буркнула Усаги, когда обернулась к Мамору и застала его до сих пор рассматривающим её фото в купальнике. — Вообще-то перед тобой сидит живая версия!
— Но ты в таком виде передо мной не ходишь, — Усаги показалось, или в его голосе действительно проскользнули нотки обиды и разочарования?
— А ты хочешь? — прошептала Усаги, неловко натягивая длинные рукава платья, и непроизвольно прикусила губу.
Удары сердца будто звучали у неё в голове, а все другие звуки словно выключили. Перед ней был только Мамору и вид его грудной клетки, которая определённо вздымалась чаще прежнего.
— Мако приготовила твой любимый шоколадный торт, — Уна вернулась с подносом в руках, а её голос заставил Усаги испуганно встрепенуться. Она тут же отвернулась от Мамору, помогая Макото освобождать место на столе.
— Мамору тоже любит шоколад, — зачем-то произнесла Усаги и обратилась к Макото: — А почему не свой любимый?
— Да у этой старушки проблемы с зубами, — усмехнулась Уна, увернувшись от подзатыльника. Но после искренней улыбки Макото у Усаги отлегло на сердце.
Остаток вечера они провели в спокойной атмосфере — обсуждали кафе Макото, её должность и даже припомнили Усаги те времена, когда она там драила полы. Тему детских лет никто не поднимал, чтобы не ввязываться в пучину сплошного вранья, что только бы подпортило настроение. Но больше всего Усаги радовало то, что тема её совместной жизни с Мамору более не поднималась между их компанией.
Но Усаги было неловко сидеть рядом с Мамору, не говоря уже о том, чтобы просто посмотреть на него или вновь попытаться завязать личную беседу. Размышления об этом разговоре не обходились без учащённого дыхания и внутренней дрожи. Усаги боялась возвращаться домой, оставаясь с Мамору наедине, но и одновременно желала этого больше всего.
— У вас где-то можно покурить? — спросил Мамору, когда празднование подошло к концу.
— Пойдём, я тоже уже долго хочу, — Уна потянула его за собой, и Усаги проводила их удивлённым взглядом, после чего тут же вопросительно посмотрела на Макото, когда входная дверь хлопнула.
— Она с пятнадцати курит, а я узнала об этом совсем недавно, — Макото горько усмехнулась и направилась на кухню с горкой грязной посуды.
Усаги собрала оставшуюся посуду и направилась следом, потому что ей не нравилась интонация Макото, с которой она разговаривала. Сегодня был праздник, но настроение сменялось с каждым мгновением, будто все кругом были беременные, а не только Усаги.
— Она просто не хотела тебя расстраивать, — пыталась поддержать Усаги, остановившись рядом с мойкой. — Давай я помою?
— Тебе же не нравилось мыть посуду, — возразила Макото, продолжая натирать тарелку.
— Но не заставлять же тебя в день рождения мыть посуду, — протянула Усаги и всё же отобрала губку, аккуратно подтолкнув Макото бедром в сторону. — Я не думаю, что Уна хотела тебя сегодня расстраивать, она просто приревновала ко мне. Её тоже можно понять, не злись на неё, пожалуйста.
— Я не злюсь, — уверила Макото, облокотившись на столешницу. — Просто… Неужели я действительно строю из себя ту, кем не являюсь? Она так мне намекнула, что я для неё никогда не смогу стать настоящей матерью?
— Уна говорила на эмоциях, подобное всегда случается, если человек взрывается, — не совсем уверенно протянула Усаги, нахмурившись. Она не одобряла поведения Уны, но сама поступила в своё время хуже, кидаясь и не такими словами в сторону собственной мамы. Но и наговаривать лишнего никак не хотелось. — Мне кажется, что она имела в виду меня — что ты строишь ту, кем не являешься для меня, так разговаривая с Мамору. Но я считаю, что ты отличная мама, правда.
— Прости, я немного перегнула с ним палку, — выдохнула Макото, принимаясь протирать чистую посуду. — Мне казалось, что тебе было бы интересно услышать ответы на некоторые вопросы, а потом меня просто унесло не в ту степь… Признаться, он задел меня за живое.
— Поверь, ты уколола его не менее болезненно, — Усаги заметила, как Макото криво улыбнулась, отведя взгляд в сторону. — Я не зла на тебя, если что, мне очень приятно, что ты обо мне заботишься, пусть я и не твоя родная дочь. Спасибо большое, что до сих пор поддерживаешь меня.