34. Вопрос приоритета (2/2)

— Спасибо, — пробубнила под нос Усаги, чуть раскачиваясь с носков на пятки, будто она какая-то школьница возле объекта симпатии. От такого сравнения она зарделась сильнее, чуть мотнув головой. — Поехали домой? Я немного замёрзла и проголодалась.

Не дожидаясь ответа, Усаги схватила Мамору под локоть, всё ещё не осмеливаясь смотреть на него, прячась за листвой. Двоякие чувства слишком сильно одолевали, заставляя мысли в голове смешиваться так, что одну от другой отделить было практически невозможно. Усаги определённо всё ещё переживала, но ей точно стало легче после этого разговора, пусть и тревожность до конца уйдет ещё не скоро. Но вместе с этим в груди нарастало доныне не совсем известное чувство, и оно не пугало. Усаги нравились эти лёгкие покалывания в области сердца, а сдерживать улыбку было выше её сил. А контролировать румянец уж тем более было невозможным.

Они неспешно направились в сторону выхода из парка, более не произнося друг другу ни слова. Усаги лишь украдкой бросала взгляды на Мамору, размышляя на тему того, а не он ли виноват во всех этих чувствах, что в ней зарождались? Она не хотела спешить с выводами, надеясь, что со временем всё встанет на свои места. Но рядом с ним определённо совсем не хотелось предполагать страшных вещей, а верить и надеяться на лучшее.

Остаток дня прошёл в куда более лучшем расположении духа; Усаги, оставаясь в обществе Мамору, практически не обращала внимания на свои переживания. Они будто притупились, отступив в сторону, пока Усаги наслаждалась общением, в котором так нуждалась. Она успела отвыкнуть от долгих разговоров ни о чём, как это было когда-то. С Миной они, конечно же, также много беседовали на различные темы. Но именно с Мамору более всего припоминались былые времена, ведь он был частью её прошлого. И единственный, кто пребывал в настоящем и, как она надеялась, останется в будущем.

Сейчас, пережив столько всего, Усаги с улыбкой думала о том, как зря проливала слёзы из-за каких-то пустяков вроде плохих отметок или отсутствия карманных денег. Теперь многие проблемы вспоминались с задорным смехом, ведь нынешние курьёзы были гораздо серьёзнее. Может, когда-то и они станут пустяками, но пока для Усаги всё казалось слишком тяжёлым и серьёзным, ведь это дело касалось живого человека. Пусть ещё и нерождённого, но она уже точно была уверена, что будет рожать вне зависимости от ситуации. О чём и рассказала Мамору.

— Я рад, — он ей слабо улыбнулся, но Усаги знала, или скорее чувствовала, что эта улыбка была у него гораздо искреннее, чем улыбайся он в тридцать два зуба. И сама улыбнулась в ответ, заключая Мамору в объятия.

Как давно она перестала его воспринимать глупым мальчишкой, который задирал её несколько лет назад? Почему это в какой-то момент превратилось лишь в забавное воспоминание, не оставляя после неприятных ощущений? Просто потому, что у неё нет другого выбора, или она действительно повзрослела?

В ванной комнате Усаги совсем не хотелось задерживаться, так как она вновь была предоставлена самой себе и своим мыслям. Это было не полезное уединение, ей нужен был человек, с которым тревожность покидала. Потому что больно рассуждать о том, что их ребёнка может ожидать впереди.

Именно поэтому Усаги решилась на просьбу, пусть и несколько эгоистичную, но она попросту доверяла Мамору. И была уверена, что он ей не откажет в такой мелочи:

— Не уходи, — умоляюще произнесла она, схватив Мамору за рукав рубашки. Усаги лежала на кровати в своей комнате, где её уложили спать, но одиночество очень пугало. — Пожалуйста, останься со мной. Я боюсь оставаться наедине со своими мыслями. Пожалуйста, всего одна ночь, пока мы ничего не узнаем наверняка.

Усаги зажмурилась, не то от страха отказа, не то пыталась сдержать слёзы, которые могли нахлынуть в любой момент. Но, почувствовав, как продавилась кровать под весом Мамору, она заметно расслабилась. Отпустив рукав мужской рубашки, Усаги откинула одеяло в сторону, приглашая к себе. Укрыв их, она не совсем уверенно прижалась к Мамору, перекинув свою руку через его торс. Рядом с ним она не могла настраиваться на переживания — одолевали совсем другие мысли, но они были куда приятнее.

— Мамору, можно вопрос? — вдруг поинтересовалась Усаги, чувствуя, что не может всё же заснуть так просто. Подняв взгляд на Мамору и увидев удовлетворительный кивок, она продолжила: — Почему ты так хочешь иметь семью? Это потому, что ты рос один, или есть что-то другое?

— Я считал, что это лишь очередной пунктик в жизни, — Усаги почувствовала, как он пожал плечами, и вопросительно подняла голову, неудовлетворённая таким односложным ответом. Выдохнув, Мамору с небольшой заминкой заговорил: — Мне казалось, что любой человек должен выучиться в школе, университете, найти работу и обзавестись семьёй. Только вот многие считают, что все сироты хотят семью. В большинстве своём это так, но не у всех.

— Ты входишь в число «не всех»? — озвучила свою догадку Усаги, хоть это и не вязалось с общим представлением, которое у неё было о Мамору.

— Я рос один, мне, вроде как, должно хотеться семьи. Но я не знаю, что это такое, чтобы хотеть. Лишь видел со стороны, и не всегда это положительная картина. Да и этого мало, чтобы с точностью можно было бы сказать, хочу я или нет, — для Усаги это было неожиданным, ведь ей рассказывали, что Мамору хотел семью, не раз доказывал ей самой, что хочет их ребёнка. — Я и женился просто для того, чтобы быть как все. Сейчас это глупо, но тогда казалось правильным. И когда Милена сказала, что беременна, я ощутил, что хочу этого ребёнка. Думаю, с того момента я понял, что действительно хочу свою семью, и не потому, что так надо.

Усаги даже хотелось перестать дышать от этих слов — это так было похоже на то, о чём она когда-то думала. Ведь она размышляла аналогично — своя семья лишь очередной пунктик в жизни каждого человека. Наверное, Усаги ощутила, что хочет семью в первый же момент после новостей о беременности, но именно за последние недели это отдалось в её голове более серьёзным осознанием.

Неужели оно так всё и происходит? Образ мышления у людей меняется в самый непредсказуемый момент, переламывает привычную жизнь. Вчера она мечтала об одном, сегодня — о другом. И именно это нельзя было бы назвать легкомыслием, ведь Мамору вряд ли можно считать легкомысленным человеком. А ему пришлось столкнуться с резкой переменой, и не раз, и каждый раз с ним происходило то же, что и с ней. И это всё-таки нормально?

— Тебе было тяжело одному? Без поддержки родственников, — спустя несколько минут молчания поинтересовалась Усаги тихим голосом, не зная, успел ли заснуть Мамору.

— Не знаю, — Усаги еле вздрогнула от неожиданности, уже не надеясь на ответ. — Трудно рассуждать о том, чего никогда не было. Думаю, гораздо сложнее, когда она была и вмиг исчезла. У меня, по сути, так и случилось, но никаких воспоминаний совершенно не осталось. Будто с самого начала был один.

— Ты не один, — горячо прошептала Усаги, почувствовав, как напрягся Мамору. Она сильнее обняла его и уткнулась носом в плечо. — Теперь я твоя семья, а ты — моя.

— Что насчёт тебя? — Мамору перевернулся набок к ней лицом и тоже обнял за талию. В темноте Усаги почти не видела его эмоций, но смогла разглядеть улыбку на его губах. — У тебя ведь есть родители?

— Моя мама живёт здесь, в районе Маленького Токио… У неё скоро день рождения. И я думала, что могла бы познакомить вас. Ты ведь пойдёшь со мной? — дыхание Усаги участилось, но не только от обжигающих прикосновений на своей спине. Мамору приподнялся, будто собирался выслушивать всё, что она только расскажет. Его глаза горели любопытством, а Усаги чувствовала, как начинает нервничать. — Я… я столько всего хотела бы тебе рассказать, но пока не могу! Мне не хочется, чтобы между нами существовали недомолвки, но и всего не могу сказать.

— До меня только недавно дошло, что в действительности я не так много знаю о тебе, точнее, о твоём прошлом. Мне это интересно, но я не хочу тебя заставлять. Если тебе тяжело, не стоит. Думаю, со временем случай подвернётся сам по себе.

Усаги благодарно улыбнулась Мамору, стыдливо отводя взгляд в сторону. Это был бы идеальный случай рассказать о себе всё так, как есть, без утайки. Потому что Усаги начинала чувствовать, что не может больше врать, придумывать новые истории, вспоминать и додумывать старые. Она скоро совсем запутается. Не только в собственной лжи, но и в простых чувствах.

Но пока что это был не тот раз, в который она могла бы сознаться. Не тогда, когда у них слишком много других переживаний. Она не должна нагружать Мамору ещё больше. У них ещё будет время, и она обязательно сознается.

— И да, я с радостью схожу на день рождения твоей мамы, — продолжил Мамору. — Мне интересно увидеться с человеком, который тебя вырастил.

«Мне тоже очень интересно вновь увидеться с этим человеком», — Усаги выдохнула и что есть силы зажмурилась, намеренно отгоняя образ мамы из своей головы.

Если бы с их отношениями ничего не случилось, что бы мама ей сказала? Поддержала бы её желание рожать ребёнка, что бы сказала насчёт процедуры? Усаги безумно не хватало мамы, она так по ней скучала, но почему-то не могла вернуться так просто, даже позвонить не было возможности — вряд ли Макото сохраняла её номер.

Чтобы вернуться к маме, необходимо было решить все недомолвки с Мамору. Которые тоже постоянно уходили на второй план. Какой-то порочный круг, из которого нет выхода. Но Усаги обязательно найдёт лазейку и силы, чтобы разорвать его и расставить всё по своим местам.

Пальцы, перебирающие её пряди, успокаивали. Усаги расслаблялась от этих ласк, от наслаждения свободно выдохнув и устало прикрыв глаза, погружаясь в сладкую дрёму. Все мысли постепенно отступали в забытьё, она чувствовала, как тревога сменялась сладостной усталостью. Сделав ещё один глубокий выдох, она сильнее сжала объятия и провалилась в сон.

Май, 1994 год.</p>

— Мам, а ты бы хотела стать бабушкой? — Икуко едва не выронила противень с пирогом, видимо, не ожидая таких вопросов от Усаги.

— Уса? Я чего-то не знаю? — в глазах мамы промелькнуло беспокойство. Она быстро отставила противень в сторону, на ходу снимая прихватки. — Ты беременна?

— Что? Нет, конечно же! — Усаги вспыхнула не то от смущения, не то злости. Невольно вспомнился тот странный парень, который ей сказал, что она никогда не выйдет замуж, вызывая ещё больше раздражения от ситуации. — Тамаки-чан рассказывала сегодня в школе, что её старшая сестра родила сына. Говорит, радостям родителей не было предела. Вот мне и стало интересно: а тебе бы хотелось стать бабушкой?

— Наверное, мне, как и всем, хотелось бы понянчить собственных внуков, — мама радостно улыбнулась, будто уже представила себе эту картину. Усаги смотрела на это чуть скептически, подперев голову рукой. — Только до этого ещё так далеко. Тебе ведь ещё среднюю школу окончить надо, старшую, университет… В общем, сейчас совсем нет смысла загадывать.

— Как ты думаешь, я выйду когда-нибудь замуж? — Усаги задавала подобный вопрос впервые. До встречи с тем типом она никогда не задумывалась о таком, свято веруя в то, что она когда-то станет невестой.

— Конечно, что за глупости? — искренне удивилась мама, подвигая к ним вазочку с печеньем, и с улыбкой добавила: — Тебе лишь следует чуточку повзрослеть, а так хоть сейчас замуж выдавай. А что такое? Тебе кто-то нравится?

— И почему у тебя на любой мой вопрос есть какие-то свои глупые причины? — недовольно пробурчала Усаги, запихивая в рот печенье.

— Любой вопрос задаётся не просто так, а мне лишь остаётся догадываться, что происходит в твоей голове, — мама негромко рассмеялась и потрепала её волосы. — Мне было бы приятно, если бы ты чаще со мной делилась своими мыслями и переживаниями.

***</p>

— Ты уверена, что не хочешь сменить доктора? — начал допытываться Мамору, когда они были в дороге.

— Нет, меня вполне устраивает миссис Гилмор, — ответила Усаги, догадываясь, в какую сторону клонится диалог. — Тем более, Мина тоже у неё обследуется, а я доверяю её выбору.

— Усаги, я не уверен, что она компетентна. Доктор, а не Мина.

— Я сама попросила её говорить мне всё, как есть, если ты об этом. Она не хотела так прямо, ты же сам видел, как она колебалась. Мне даже пришлось на неё надавить, — Усаги не нравилось, что Мамору назвал её полным именем, но ведь никто и не соглашался с ней в тот раз.

— Это не оправдание, — Усаги едва вздрогнула от этого строгого голоса.

— Это было моё желание, и я рада, что хоть кто-то с этим считается, — она ответила немного резче, чем хотелось. И, вздрогнув от осознания невольной двусмысленности, поспешила добавить уже более спокойно: — Какая разница, в какой форме это было сказано, если я раздумывала об этом? Если бы я об этом не размышляла, для меня слова доктора Гилмор были бы действительно куда более болезненные. А так… Нечего было тянуть попросту время и ещё больше накалять обстановку. Поэтому не надо из-за моих эгоистичных желаний говорить что-то плохое в её адрес. Доктор Гилмор очень помогла мне не сдаться вначале и помогает сейчас.

— Эгоистичных желаний, — Мамору криво улыбнулся, отчего Усаги передёрнуло.

Развернувшись к окну, она поникла, сжав ремень безопасности. Она совсем не подумала о чувствах Мамору в тот момент — он ведь совсем не ожидал подобных слов. Или, по крайней мере, вряд ли так ярко представлял себе подобные картины, чтобы с такой же долей спокойствия принимать такую информацию. Усаги прислонилась лбом к боковому стеклу автомобиля, от досады сжав кулаки. Ну когда же у неё получится перестать быть настолько эгоистичной? Ей казалось, что она научилась это признавать, но, видимо, не до конца. И только после содеянного и сказанного, что, хоть и имело смысл, но не решало проблемы.

Поэтому, когда они добрались до больницы, она сразу же вцепилась в его предплечье, едва они вышли из машины. Ей не хотелось ссориться, вновь возвращаться к временам, когда они практически не общались, будто второго никогда рядом не было.

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала Усаги, сильнее обхватив руку Мамору. — Я не подумала о твоих чувствах, думая только о себе. Прости меня.

— Всё в порядке, мы оба наглупили, сделали ошибку и наговорили сгоряча, — Мамору обнял её второй рукой, прижимая к себе. — Ты тоже прости меня, Усако. Тебе не следует так сильно переживать из-за этого.

— Ты будешь держать меня за руку? — Усаги подняла голову вверх и заметно расслабилась, увидев на лице Мамору улыбку.

— Конечно.

— Тогда я буду спокойна, — Усаги улыбнулась и потянула Мамору к входу в больницу.

Но чем ближе они подходили, тем сильнее Усаги мрачнела, ещё сильнее сжимая руку своего спутника. Наверное, она приносила Мамору сплошные неудобства, но он мужественно терпел всё её прихоти. Значит, должна будет потерпеть и она.

— Пока что это лишь предположения, но вероятность, пусть и малая, есть у каждого, — начала доктор Гилмор, когда Мамору вышел из кабинета за водой по просьбе Усаги. — И тем не менее, эта процедура не является обязательной. Только тебе решать, проводить амниоцентез или нет, это твой ребёнок.

— Это опасная процедура? — Усаги о нечто подобном читала мельком, не предполагая, что масштабы неприятностей могут иметь такой размер. И сейчас её интересовали любые способы для облегчения участи своего малыша по максимуму.

— Нет, амниоцентез считается безопасным. С помощью специальной аппаратуры находится наиболее подходящий участок живота и происходит забор биоматериала иглой, — миссис Гилмор бы и дальше продолжила, если бы не Усаги.

— Только ведь есть какое-то «но», да?

— Оно всегда есть, Усаги, — устало улыбнулась доктор и потёрла переносицу. — Процент несчастных случаев существует во всём. И здесь он заключается в том, что процедура может вызвать выкидыш. Причём выкидыш и здорового ребёнка. Больница, конечно же, старается минимизировать подобные случаи, все работают на совесть. Но успешность проведения также зависит и от тебя, Усаги. Тебе необходимо морально подготовиться, взвесить все «за» и «против». И после самой процедуры, её результатов, принять решение, которое сразу не приходит. Но, чтобы ты ни надумала, любой твой выбор будет верным для тебя.

— А какое решение будет верным для моего ребёнка?

— Ты уверена, что хочешь этого? Мы будем любить нашего ребёнка любым, в процедуре нет необходимости, — видимо, Мамору не совсем до конца одобрил её решение, хотя утром они кажется всё-таки пришли к согласию.

— Наверное, может показаться, что это ещё одно моё эгоистичное желание - увериться в положительном или отрицательном исходе, — Усаги завела выбившуюся прядь волос за ухо, сжимая в руках курточку, которую сняла, едва они оказались в вестибюле. — Но я хочу удостовериться больше только для того, чтобы знать, что мне следует делать в дальнейшем, чтобы дать нашему ребёнку всё, что ему необходимо.

Она говорила это уверенно, как никогда. Подкрепившись поддержкой своего доктора, Усаги приняла именно это решение. Не для себя, только для ребёнка. Чтобы её моральная неустойчивость в будущем всё не переломала, необходимо было готовиться сразу. Только…

— Или это действительно только моё эгоистичное желание? — запнулась Усаги, вмиг растеряв былой энтузиазм. — Мамору… Я снова запуталась. Что, если я убью его из-за этого?!

— Уса, не начинай вновь нервничать, прошу, — Мамору ободряюще сжал её ладони и поднёс к своим губам. — Генетик ведь сказал, что у тебя всё в порядке, всё должно пройти нормально. Тебе всего лишь необходимо не нервничать…

«Легко тебе говорить!» — мысленно огрызнулась Усаги, но, посмотрев в его глаза, полные тревожности, она лишь постаралась улыбнуться. — Ты тоже из противоречивых. То соглашаешься со мной, то нет, и вот снова пытаешься поддержать моё решение.

— Просто… ты выбираешь так, как будет легче тебе. И я должен поддерживать твоё решение, тем более оно ведь не абсурдное, эту процедуру многие проходят, — Мамору высвободил одну руку и обнял Усаги за плечо, поглаживая.

— Иногда мне кажется, что ты бесхребетный слизняк, который со всем соглашается, лишь иногда вставляя своё мнение, — тихо призналась Усаги, опустив глаза в пол. — Хотя не иногда, ты часто серьёзен и порой даже устрашающий. Но последние дни ты совсем размяк. Я не хочу видеть такого Мамору. Я хочу Мамору, который решителен и не сбегает от своих проблем, который всегда трудностям смотрит в глаза.

— Слизняком меня ещё не называли, тем более бесхребетным, — с лёгкой иронией протянул Мамору, заставив Усаги поднять к нему в любопытстве голову. Ей было немного стыдно за сказанное, но ей хотелось это высказать. Пусть и на нервной почве. — Но что бы было, если бы я заставлял тебя делать что-либо против твоей воли? Хочешь сказать, что вместо поддержки я должен был что-либо решать за тебя? Должен был считаться только со своими желаниями, наплевав на тебя?

— Но ведь я так и поступила в какой-то степени, — пролепетала Усаги, пытаясь вновь стыдливо спрятать глаза, но взгляд Мамору этого не давал.

— Нет, ты делилась со мной своими переживаниями. Мы вместе приняли решение. Да, по большей части это было твоим желанием, но ведь я сам с ним согласился, разве нет? — Мамору поднялся на ноги, аккуратно потянув Усаги за собой, одновременно вытягивая из её рук курточку. — Если бы я был категорически против, возможно, сейчас бы ты находилась здесь одна. Может, мы бы всё ещё боролись дома за правильное для обоих решение. Но мы здесь, потому что вместе сделали выбор. И я не хочу, чтобы ты колебалась, ведь я буду рядом. Идём.

Он потянул её куда-то в сторону, и Усаги только сейчас заметила миссис Гилмор, приближающуюся к ним. Колебание выбора после таких слов будто испарилось, но волнение никуда не ушло, казалось, что с приближением доктора только усиливалось.

Но Мамору ведь обещал её держать за руку, не так ли?