29. Женщины и милые прозвища (1/2)

Две недели Усаги провела дома, пытаясь вылечиться. В какой-то период ей казалось, что у неё явно что-то похуже простуды. Но Мамору успокаивал её, уверяя, что даже простуды не так легко вылечить порой. Но иногда она замечала, что он переживает не меньше и такими словами пытается успокоить их двоих. Мамору пообещал, что если температура и дальше не начнёт спадать, то обязательно вызовет врача на дом.

Сразу после этого Усаги стала идти на поправку, чем успокоила и себя, и Мамору. Ей снова стало легче дышать и больше не мучили головные боли. Она смогла вновь заботиться о себе самостоятельно. Но, честно признаться, ей очень нравилось, когда Мамору заботился о ней. Пусть она и чувствовала себя порой как ребёнок, особенно когда он пытался кормить её с ложечки. После чего сразу все окружающие предметы и они сами были в еде.

Усаги казалась странной эта повышенная забота, ведь ей до сих пор мало верилось в то, что Чиба может быть таким. Как бы часто она себе ни говорила о том, что отпустила образы прошлого, они всё равно продолжали упорно её преследовать. Хотя, с другой стороны, откуда ей знать, каким именно он был всё это время? Она ведь тоже проявляла себя не с лучшей своей стороны. В такие моменты Усаги безумно завидовала Мамору, у которого в голове не было образов девочки с оданго, и он воспринимал проживающую с ним девушку как отдельную личность.

Они всё ещё продолжали общаться довольно редко, будто между ними существовал барьер, не позволяющий пересекать границу дозволенного. Никто из них не спешил от него избавляться, но Усаги хотелось, пусть она и боялась делать первый шаг. Она понимала и помнила слова Мако, что Мамору тоже может бояться. Ей казалось, что он тянется к ней, но всё же не решается делать каких-либо первых шагов. Видимо, они будут бояться друг друга ещё долго.

Первое время, пока Усаги было совсем плохо, Мамору старался как можно больше времени проводить с ней. Сидел у её постели на полу, что-нибудь читал вслух, и она засыпала под его тихий и монотонный голос. Она мало что запоминала, скорее просто наслаждалась такими минутами.

Иногда, когда ей становилось совсем плохо, Мамору переносил её в свою комнату. Вся сонливость Усаги сходила на нет, едва он ступал на лестницу.

— Если ты будешь так дрожать, мы точно свалимся вниз, Усако, — но всё же сжимал её сильнее, а после сидел рядом до тех пор, пока она не засыпала.

Мамору называл её по-разному, в зависимости от «тяжести преступлений». К примеру, за хождение босиком по дому её строго называли «Усаги». А чтобы уговорить её принять невкусное лекарство, голос Мамору смягчался, и она становилась «Усако». В такие моменты ей отчётливее всего казалось, что она для него всего лишь маленький ребёнок — мама тоже ласково сокращала её имя в такие моменты. Но Усаги никогда не удавалось попадать в такие ситуации с Сейей. Может, так выражают заботу не только родители, но и близкие люди?

Перед сном, когда спать очень хотелось, но не получалось, Усаги грузила саму себя различными размышлениями, пытаясь копаться в самой себе. Ей сложно было назвать Мамору близким человеком, но он уж точно не был ей чужим. Не потому, что был отцом её ребёнка, а потому, что всё время был с ней рядом. Усаги никогда не была самоуверенной, но ей казалось, что она нравится ему. Другой причины жить с человеком под одной крышей она не находила. Даже если это было бы только из-за ребёнка, он бы просто нашёл другой способ заботиться о них, но вдали от себя. По крайней мере, так рассуждала Усаги, доверившись доводам Макото, которая уже немало прожила и гораздо опытнее неё.

Но в то же время она сильно сомневалась в своих же ощущениях по отношению к этому человеку. В какие-то моменты она с восхищением смотрела на него, а в некоторые ей хотелось убить за любые язвительные словечки или двусмысленные намёки. Мамору ей нравился внешне, наверное, всегда нравился, но несколько лет назад у неё совсем не было времени, чтобы разглядеть этого. Потому что, судя по фото, он не сильно изменился, или у неё попросту со временем поменялись вкусы. Но коротать дни подле него было гораздо лучше.

И когда градусник показал привычные для здорового человека тридцать шесть и шесть, Усаги с досадой отметила, что теперь все эти посиделки прекратятся, как закончился сезон дождей с громом и ночи в комнате Мамору.

— Тебя точно можно оставлять одну? — скептически поинтересовался Мамору, собираясь на работу.

— Я и так, пока болела, оставалась одна, — закатила глаза Усаги, наблюдая за тем, как он застёгивает пальто.

— Насколько долго? Часа три-четыре, в которые ты обычно дрыхла без конца и края? — Мамору щёлкнул её по носу, отчего Усаги забавно сморщила носик. — Не скучай.

Ей на мгновение показалось, что сейчас они самая настоящая супружеская пара. Где она — жена-домохозяйка, которая провожает любящего мужа на работу. Именно так для Усаги выглядел настоящий брак, так как всю жизнь перед глазами у неё была подобная картина, и её родителей вряд ли можно было бы назвать несчастными людьми.

Пусть она и мечтала о большой сцене, куче поклонников и бесконечных разъездах по всему миру, в конечном итоге её бы ожидало то же самое, что и Мину. Но у подруги, несмотря на все трудности, сложилась отличная жизнь. В отличие от Усаги, которая могла охарактеризовать свою жизнь лишь одним словом — бардак. Что кругом, что в голове.

Первые часы одиночества Усаги коротала над пособиями по английскому, которые она осмеливалась трогать только в отсутствие Мамору. Она уже успела ему пожаловаться на то, что в этом доме отчаянно не хватает телевизора или приёмника, на что тот отмахнулся простым «мне это не надо». Но, увидев её понурый вид, пообещал что-нибудь придумать, а пока Усаги приходилось довольствоваться всем, что есть. Тем более её письменность до сих пор оставляла желать лучшего.

В плане развлечений Усаги также вспоминался компьютер, стоящий в рабочем кабинете Мамору. Правда, лишний раз лезть в обитель хозяина, где тот бывал чаще собственной спальни, совсем не хотелось. Да и вряд ли у такого серьёзного на вид человека имеются какие-либо игры, кроме стандартного пасьянса.

Но недолго ей пришлось оставаться в одиночестве. Погрузившись в изучение написания глаголов, Усаги не сразу расслышала, как кто-то настойчиво стучится в дверь. И только когда удары стали гораздо сильнее, она немного подскочила на месте, опрометью начала собирать все свои учебники и запихнула те под кровать. Стук совсем не прекращался, и, схватившись за дверную ручку, Усаги уже в красках представляла всё своё возмущение. Но, открыв двери, удивлённо замерла, едва увидела перед собой сияющую улыбку в тридцать два зуба.

— Ну ты и копуша! На улице, между прочим, не плюс сорок, а ты двух беременных женщин заставляешь мёрзнуть снаружи! — Усаги отступила немного в сторону, пропуская Мину и Луну внутрь дома, но все её действия были скорее на автомате.

— Здравствуй, Усаги, — Луна кивнула ей в знак приветствия, снимая курточку.

— Усаги, будь другом, помоги мне снять сапожки, — прохныкала Мина.

— У тебя живот немногим больше моего, но я как-то справляюсь самостоятельно, — усмехнулась Луна, присаживаясь на один из пуфиков, пока Усаги помогала незадачливой подруге снимать обувь.

— Ну, я привыкла, что мой муж обо мне заботится, — пожала плечами Мина. — Спасибо! Ты настоящий друг.

Обе гостьи сложили верхнюю одежду в шкафчик, продолжая спорить о возможностях беременных женщин на седьмом месяце. И, наблюдая за тем, как обе девушки несколько по-свойски расхаживают по дому, Усаги смогла выйти из лёгкого оцепенения.

— А вы чего пришли? — тихо спросила она, но её всё же расслышали. Луна скептически приподняла брови, а Мина наоборот нахмурилась.

— Ты не рада нас видеть? — вопросом на вопрос ответила подруга, и в её глазах промелькнула небольшая обида.

— Рада, но… Я просто не знаю, как на это отреагирует Мамору, — всё также тихо говорила Усаги, неловко переминаясь на месте. Смотря на животики своих гостей, она обхватила собственный.

— Не думаю, что он будет против, — пожала плечами Луна, но, посмотрев на Усаги, добавила: — Ты ведь здесь явно не пустое место, и тоже имеешь право решать, кого тебе можно приводить домой, кого нет. Да и мы все из одной лодки, вообще не вижу проблем. По-моему, Мамору со своей паранойной опекой над тобой будет совершенно не против того, чтобы ты и живьём разговаривала с кем-то, кроме этого офисного чудища.

— Луна права — ты почти три недели просидела взаперти, а по телефону мы с тобой пообщались всего пару-тройку раз, как ты ещё не померла со скуки? — обида Мины быстро сошла на нет и, радостно улыбнувшись, она быстро, как только могла, направилась к Усаги. Схватив аккуратно за локоть, она потащила в её гостиную. Жертве цепкой хватки миссис Уайт очень хотелось рассказать о том, что ей вовсе и не было скучно, но ей и слова не давали вставить. — В любом случае, тебя за наш визит не выгонят на улицу. А если такое и случится, тогда я точно смогу забрать тебя к нам домой! И пусть Кунсайт только попробует сказать мне что-либо наперекор.

— Боже мой, Мина, ты и мёртвого достанешь, — фыркнула Луна, по-хозяйски направляясь на кухню с приличных размеров пакетом.

— Мы купили тортик и ещё немного гостинцев, надо ведь с чем-то пить чай, пока будем обсуждать всякую всячину, — продолжала щебетать Мина. — А ещё я принесла тебе гранатовый сок.

Подруга продолжала что-то и дальше говорить, но Усаги слушала её краем уха, запоминая какие-либо фразы лишь жалкими отрывками контекста. Она со смесью небольшого страха и любопытства наблюдала за бывшей домоправительницей. Луна, поставив чайник на плиту, принялась вымывать фрукты, нарезать торт и совершать прочие приготовления для чаепития.

Усаги совсем не знала, нормально ли это даже для женщины, которая раньше могла позволить себе такое без любых угрызений совести. Но ключевое слово «раньше». Будь это дом самой Усаги, её бы меньше волновали подобные вопросы, но она здесь далеко не хозяйка. Но в то же время она боялась как-либо возражать Линде, с которой только-только настроились хоть какие-то дружеские отношения.

— Уса, ты вообще слушаешь меня? — возмутилась Мина, встряхнув подругу за плечо.

Усаги встрепенулась, переводя взгляд на Мину, которая обиженно надула губы и щёлкала у неё перед носом, привлекая к себе внимание. Она и не заметила, как они расположились на диванчике, а сама Усаги устроилась на коленях, чтобы иметь прекрасный обзор на кухню и всё, что там происходит.

— Какая-то ты сегодня странная, — протянула Мина, обхватывая девичье лицо руками. — Вы поругались с Мамору? Он тебя как-то обидел или что?

— Чтобы поругаться, надо общаться нормально, а у нас бог знает что, — пробубнила Усаги, опуская глаза вниз, надеясь, что её слова не звучали как глубокая обида.

— Так дело в том, что это чудовище не обращает на тебя внимания? — Луна подошла к ним и опёрлась на спинку дивана, с лёгкой улыбкой смотря на них. — Ты прости его, но я уже объясняла — он не профи в общении с женщинами, даже с бывшей женой свела её сестра. Они там вдвоём все планировали, решали, а этот как кукла делал, что ему говорили.

— Он разве был настолько легкоуправляемым? — удивилась Мина, с интересом уставившись на собеседницу. — По-моему, он всегда достаточно холодно держался с Мили, не знаю, чего они вообще решили связаться друг с другом.

— А ты-то не знаешь, зачем Милена полезла к нему, ещё и Эмили прицепила ко всему этому, — закатила глаза Луна. — Деньги. Всё в этом мире решают деньги. А Чиба повёлся за красивой обложкой этой меркантильной женщины.

— Да, Милена очень красивая девушка, — с некой долей зависти выдохнула Мина, облокотившись о спинку диванчика. — Она как раз подходила под его идеалы, вроде, если верить Кунсайту.

— Высокая, стройная, спокойная и довольно интересная, — кивнула её словам Луна. — Только вот мне всегда больше нравилась Эмили — она ему гораздо больше подходила. Сойдись они тогда, думаю, наверняка были бы вместе и до сих пор. Но этот испугался, что теряет последний шанс на женитьбу и сглупил. Он всегда делает неправильный выбор.

Усаги, не смея ничего возразить до этого, перевела взгляд на Линду, намереваясь испепелить одним взглядом, не меньше. То, что эти две странные женщины удумали обсуждать бывшую жену Мамору, её напрягало, но не настолько сильно, говори об этом сам Чиба. Но даже он за всё время их совместного проживания, который по срокам близится к первому месяцу, вообще о ней не говорил, только если сама Усаги не подводила тему к этому.

Но слушать о том, как с Мамору прекрасно бы смотрелась другая женщина, было очень неприятно. А слова о том, что он «всегда» делает неправильный выбор, вообще вызвали слёзы на глаза, которые Усаги мужественно сдерживала. Пусть Линда и дальше только мечтает о том, чтобы увидеть её слёзы, если именно этого она и добивалась.

— Усаги, не слушай эту грымзу, она всегда была злюкой, — Мина притянула к себе подругу, поглаживая по голове.

Хотя бы она не продолжала развивать эту тему, всё же не зря Усаги считала её своим лучшим другом. Мина Уайт понимала её даже без слов, читая всё по эмоциям, даже если их пытались замаскировать под маской безразличия.

— Я не стану извиняться за свои слова, — прозвучал над головой равнодушный голос Линды. — Но это скорее был камень в огород Чиба, а не в твой, Усаги. Так что не стоит реветь из-за моих слов или уж тем более из-за этого офисного чудища. У тебя в скором времени будет нечто лучшее, чем любой мужчина мира.

— Всё равно тебе порой стоит держать язык за зубами — не всем твоя чёртова правда нужна, Луна, — продолжала ворчать Мина, не отрываясь от поглаживания светлой макушки Усаги.

— Я не расстроилась, разве что немного, — соврала она, мягко отстраняя от себя подругу. — Но я привыкла, Рей тоже постоянно была прямолинейной. Вы этим похожи, и ещё несколькими вещами.

— Эта та странная девица, которая кружилась с твоей невесткой? — чуть нахмурилась Луна, обращаясь к Мине. — Она японка ещё вроде.

— Да-да, это она, Рей Хино, — слишком поспешно ответила Мина, поднимаясь на ноги. — Идём есть тортик — мне после всех этих разговоров о сёстрах Кайо почему-то ужасно захотелось поесть.

— А ты-то откуда с ней знакома? — спросила Луна, посмотрев на Усаги. — Я уже скоро начну думать о том, что вновь готовится чёртов план по завоеванию этого офисного чудища, только теперь во главе бардака стоит недо Богиня Любви.

— Перестань думать, ты расстраиваешь Усаги, — цокнула языком Мина, присаживаясь за стол. Она тут же схватила сахарницу и насыпала себе три ложки сахара. Меланхолично размешивая чай, она посмотрела на Линду, чуть нахмурившись, а тон её стал серьёзнее: — Никто ничего не планировал, не будь такой подозрительной. Если тебя это так успокоит, Усаги поначалу тоже не была особо рада перспективе, сложившейся у неё в жизни. Так что будь добра и прикуси свой язык, иначе Арти пожалуюсь на тебя.

— Ещё не доросла, чтобы затыкать меня, — мрачно усмехнулась Луна, присаживаясь напротив Мины, в то время как Усаги усадили во главе стола. — И не надо меня чем-либо запугивать, Мина.

Усаги опасалась влезать в их спор, но увиденное её настолько поразило, что даже мысли о сёстрах Кайо отошли на второй план. Мина, которая так хорошо отзывалась о жене своего менеджера, смотрела на неё чуть презрительно, как смотрела только на Даймонда. Луну же явно подобные взгляды не волновали, она выглядела вполне расслабленной и равнодушной ко всему сказанному в свой адрес. Но Усаги безумно льстил тот факт, что Мина встала на её сторону и пыталась защитить, как никто другой. А начиналось вроде бы всё так мирно…

— Ты почему ничего не ешь? — Мина перевела взгляд на Усаги, которая скромно сидела, сложив руки под столом, не смея прикасаться к чему-либо. — Я купила твой любимый, ешь. Ты до сих пор питаешься как попало и когда вздумается?

— Мамору мне этого не позволяет, — слабо улыбнулась Усаги, но всё же отломила небольшой кусочек торта.

— Даже не верю, что когда-то ты ела всё подряд и просила ещё, — фыркнула Мина и запихнула в себя сразу половину своего куска.

Усаги прыснула, едва не подавившись съеденным, но быстро откашлялась и сделала глоток чая. Но тут же отставила кружку в сторону, скривившись от боли — слишком горячо. Не успела она съесть ещё кусок, как почувствовала спазмы в животе, после которых опрометью поднялась с места, чувствуя, что это не привычный рвотный позыв, который был обычно.

— Даже не старайся бежать в ванную, не успеешь, — спокойно произнесла Луна и Усаги бросилась к кухонной раковине. После чего Нортон обратилась к Мине, тяжко вздохнув: — Чем ты только думала, предлагая ей сладости? Сама ведь блевала от них на каждом шагу. Или уже всё забыла?

— Усаги, ты в порядке? — она слышала обеспокоенный голос Мины, приложив смоченную ладонь к губам.

— Да, мне даже лучше стало, — ответила она, прикрыв глаза. Правда ей казалось, что виной всему совсем не торт, а нервное состояние, которое царило в их кружочке и у неё самой внутри. — Обычно всё просится наружу, но не хочет выходить. А сейчас прям хорошо стало, так что спасибо.

— Держи, — едва Усаги вернулась на место, Луна протянула ей очищенный апельсин. — От тортика всё же лучше на сегодня отказаться, потом успеешь наесться.

— Вы всегда так ругаетесь? — тихо поинтересовалась Усаги, отломив дольку апельсина. Молчание между ними затягивалось, и это очень давило на душевное состояние, которое сегодня явно было не в норме.

— Кто ругался? — удивилась Мина. — Луна никогда не ругается, только ворчит по делу и без, второе чаще. Не думаю, что это можно назвать ссорой.

— Мина права, только вот часто сама язык за зубами держать не может — как была малолеткой инфатильной, так и осталась, — фыркнула Луна и сделала глоток чая, но в её глазах появился огонёк азарта, когда Мина обиженно сложила руки на груди. — Одни дети окружают, ужас.

— Никто тут не виноват, что ты — старуха, — фыркнула Мина, отчего Усаги чуть не подавилась апельсинкой, пытаясь скрыть смех.

— А сколько тебе лет? — поинтересовалась она, обращаясь к Линде, которая после слов Мины всё же несколько расстроилась — видимо, вот оно больное место было.

— Мне-то всего двадцать шесть, — ответила Луна, но тут же была перебита:

— А ведёшь себя, будто пятьдесят шесть! Ей богу, ты даже с Мамору возишься так, будто он твой ребёнок. Всё переживаешь за мальчика, что в жизни ошибётся вновь, хотя он уже достаточно взрослый и может позаботиться о себе сам. Не лезь в его личную жизнь. У него теперь есть адекватная жена для этого.

Усаги недоумённо нахмурилась, так и застыв с долькой апельсина в руках около рта, пытаясь понять, что именно Мина своими словами пыталась донести. Её одинаково интересовала как первая часть тирады, так и вторая.

— Жена? Мамору сделал тебе предложение? — на лице Луны отобразилось настоящее удивление, и она перевела взгляд на Усаги. До которой только после этих слов дошёл смысл ранее сказанных.

— Да не собираюсь я за него замуж! — воскликнула она, бросая обратно на блюдце кусок апельсина, который ей резко перехотелось есть. — Если вам это обеим так интересно, то мы даже не разговариваем практически.

— Хватит уже нести эту ахинею, — запротестовала Мина. — Неужели вы собрались рожать без свадьбы? После, что ли, поженитесь? Так даже лучше, я уже не буду с этим мячом и смогу надеть что-нибудь приличное… Ты ведь сделаешь меня подружкой невесты? Кун наверняка будет шафером, я в этом даже не сомневаюсь…

— Да заткнись ты уже, — прозвучал беззлобный голос Луны, но Усаги уже и не воспринимала толком, о чём говорят девушки. Но в какой-то момент почувствовала вокруг себя чьи-то руки и не с привычной стороны. — Тебе ведь нравится Мамору?

Усаги пораженно подняла голову на Линду, которая боком прижалась к ней, аккуратно сжимая свои тоненькие ручки вокруг её талии. Такого поворота она вовсе не ожидала, скорее, такой выпад был бы логичнее со стороны Мины. На которую Усаги бросила быстрый взгляд, и её вид кричал о том, что она удивлена не меньше. От неожиданности растерялись все слова, хотя в другой ситуации ей бы захотелось очень много высказать обо всей этой ситуации.

— Наверное, — не совсем уверенно буркнула Усаги, не смея отвести взгляд от голубых глаз, которые были уж слишком близко к ней. Казалось, будто эта женщина видит её насквозь и любая попытка соврать ей будет не лучшим решением.

— Тогда терпи, потому что ты ему тоже нравишься, но он немного тугодум, — Луна улыбнулась и немного отстранилась, легонько похлопав по светлой макушке. — Пусть ты и не тот идеал, который он когда-то строил в своей голове, но уверена, что и он — не мужчина твоей мечты. Но если уж ты согласилась терпеть это чудище, то преврати его хотя бы в домашнее. Надоел пропадать на своей работе. Неудивительно, что с женщинами общаться не умеет — торчит в офисе и всё, а там одни мужчины.

Усаги покраснела, едва прозвучало словосочетание «ты ему нравишься», остальные слова поблекли после этой фразы. Она много размышляла об этом, строила собственные догадки и предположения на этот счёт. Но услышать подобное от человека, который хорошо знает Мамору, было несколько неожиданно и даже приятно. Хотя больше всего ей хотелось бы услышать подобное и от самого Мамору. Может, тогда бы и они смогли общаться гораздо ближе. А пока это всё лишь предположения.

— Вы месяц живёте под одной крышей, я удивлена, что вы до сих пор не влюблены друг в друга, — несколько обиженно вставила свою лепту Мина, и даже отложила десертную ложечку в сторону, отодвигая от себя блюдце с недоеденным куском торта. Третьим по счёту за этот небольшой промежуток времени. — Разве ты не любишь Мамору?

— Нет, конечно! — уверенно заявила Усаги, сложив руки на груди. — Почему я должна в него влюбляться только потому, что забеременела? Этого мало, знаешь ли. Но да, он мне симпатичен.

Едва ли не впервые она смогла это произнести вслух, а не только прокручивать подобные мысли в своей голове, не осмеливаясь проговаривать их. И уж тем более Мамору, потому что как ответная реакция представлялась картина о том, как тот лишь снисходительно ухмыляется и выдаёт что-нибудь в духе того периода, когда они враждовали на улицах Токио. Нет, Усаги ни за что не признается ему, да и ежу было понятно, что он ей нравится. Но она с точностью была уверена, что совсем не влюблена. У неё уже была любовь и она прекрасно знает, что должна чувствовать, а всего этого не было.