Глава 13. Легкая ностальгия (2/2)

— Кё, если никто не сможет нам помочь, я не буду убиваться по своему телу, нам ведь это не поможет. За неделю я уже блестяще привык быть тобой, — Тенген сложил ладони за головой и мечтательно посмотрел на краски заката на стене. — Зато я женюсь второй раз. На всех троих, о да! Агацума блестяще научит меня дыханию Грома. Буду психовать и гореть раз в неделю… или как часто там с тобой это случается… Постригу твою яркую голову налысо.

— Эй! Не нужно этого делать.

— Твои волосы невыносимы. На тебе они нравились мне гораздо больше. Я за всю жизнь не расчесывался так долго, как за эту неделю. Пусть жены тогда мне косы блестяще плетут. Но вот эти пряди, — Узуй потрогал передние, которые ему вечно мешались и не убирались за уши. — Я точно отрежу. Кстати, если мы не поменяемся… то все мои дети будут похожи на тебя. Боги милостивые…

Кёджуро громко рассмеялся. В его династии редко рождались девочки, а все мужчины имели похожую внешность, так что Тенген был прав. Думать об этом было забавно, но если Тамаё не сможет им помочь, то очередная смешная фантазия станет жестокой реальностью.

— Мы блестяще вернемся в свои тела, — Тенген выпил чай и пошел за добавкой. — Это не обсуждается.

***</p>

Ренгоку думал, что вернется в комнату быстро, но по дороге его перехватила Аой и долго выспрашивала о самочувствии Узуя после столь желанного приема пищи. Они проговорили около пятнадцати минут, после чего столп снова направился в отведенную им комнату.

Кончики пальцев коснулись сёдзи, но замерли, так и не сдвинув их с места. Внутри слышалась какая-то возня и невнятное бормотание. Кёджуро попробовал сосредоточиться на слухе и понял, что Узуй самозабвенно скрипит кроватью и шуршит постельным бельем. Мысль о том, что друг в его теле может заниматься какими-то непристойностями, показалась вопиющим безобразием. Но Ренгоку был воспитанным человеком и не стал врываться в помещение, а лишь аккуратно сделал в сёдзи маленькую щелку и заглянул внутрь. Если вдруг он увидит столпа за каким угодно грязным делом, то незамедлительно закроет его и оставит в одиночестве.

Узуй лежал на спине с притянутой к голове правой ногой. Он то сгибал колено, то снова выпрямлял, и, казалось, хотел опустить ногу как можно ниже, сбоку от головы.

— Какой же я яркий…

Ренгоку вытаращил глаза и даже забыл, что он, вообще-то, подглядывает. Тенген вовсю знакомился с возможностями своего временного и теперь здорового тела. Он вдруг потерял равновесие и неловко перекатился на бок, но тут же нашелся и оказался в правом шпагате.

— Я самый блестящий мужчина в этом поместье… Нет никого ярче меня…

Кёджуро прижал кулак к губам, чтобы не рассмеяться, и на время отвернулся от щели. Надо успокоить дыхание, иначе даже Узуй с ослабленным слухом услышит его. Когда столп снова повернулся к сёдзи, Тенген стоял в позе «кораблика» и пытался выгнуться как можно сильнее. Тело на животе чуть покачивалось, словно он и правда плыл по волнам. По волнам самолюбования. И вот мечник снова потерял равновесие и воткнулся лицом в подушку. Сместить центр тяжести не получилось, и он, подергавшись в безуспешных попытках оторваться и вздохнуть, выпустил голени и привстал на руках.

Чтобы не рассмеяться в голос, Ренгоку зажимал рот уже обеими ладонями. Глаза слегка слезились, скулящие звуки робко просачивались сквозь пальцы. Истребитель оперся плечом на стену, понимая, что друг слишком занят собой, чтобы его заметить.

Тенген снова схватился за ногу, на этот раз – за левую. Он хотел выпрямить ее в сторону, но начал перекатываться на спину и с грохотом упал с кровати.

— Твою мать! Яркое тело упало…

Кёджуро сполз по стене вниз и спрятал голову в коленях, давясь смехом. Его прерывистое дыхание уже должно было быть слышно даже тсугуко в соседней комнате. Парень быстро собрал остатки концентрации и наскоро успокоился. Узуй мог ушибиться, надо его проверить.

Но когда сёдзи уже полностью сдвинулись, Ренгоку снова невольно прыснул от смеха. Тенген лежал на кровати лицом к нему в самой соблазнительной позе, которую только сумел принять сразу после падения. Ладонь подпирает золотистую голову, колено притянуто к животу, другая рука покоится на бедре, подчеркивая изгиб талии, светлая юката почти неприлично задрана выше колен. Это «соблазняющее» выражение, которое, конечно, хорошо бы смотрелось на его настоящем лице… Но сейчас приподнятые раздвоенные брови вместе с прикрытыми глазами и хищно-пошлая улыбка выглядели настолько несуразно и смехотворно, что Кёджуро не выдержал и в приступе дикого хохота схватился за живот, спешно покидая комнату.

— Я слишком яркий для тебя? — нарочито поразился Тенген и начал слезать с кровати. — Кё, иди сюда, в коридоре скучно.

Истребитель выглянул из комнаты и увидел своего друга в нескольких метрах от сёдзи, тот сидел на корточках спиной к нему и прятал голову в руках и коленях. Приглушенный неудержимый смех почти заразил Узуя, и он ощутил, как невольно искривляется рот, но сдержался.

— Эй, я тут вообще-то сияю для кое-кого!

Блондин быстро стрельнул глазами в разные стороны, гадая, что еще можно выкинуть. Новая мысль не заставила себя ждать. Тенген стремительно повернулся вокруг своей оси и хотел страстно прижаться спиной к стене, но споткнулся о свою ногу и почти врезался в нее боком. Стена столпа Звука не остановила, он снова принял соблазняющий вид и начал неспешно сползать по стене вниз. Руки оказались на коленях, и парень по мере приближения к полу начал разводить их в стороны.

Ренгоку не оборачивался и старался игнорировать провокацию. Его дыхание почти пришло в норму, скоро он окончательно возьмет себя в руки и, скорее всего, отчитает друга за все безобразия.

Однако Тенген уже получил инъекцию играющего в заднице детства и только начал. Желание подурачиться затмило все. Он быстро подскочил с пола и метнулся к дверному косяку, туда, куда подходят сёдзи. Парень прилип к нему грудью, призывно поднимая колено и отставляя пятую точку. Рука неспеша вывела круг на деревянной поверхности. Он даже дернул головой так, чтобы волосы описали красивую дугу. Ощутив себя обольстителем мирового уровня, Узуй чуть подался головой вперед и начал делать гибким телом нисходящие волны.

— Ренгоку-сама, Вы совсем меня игнорируете… Что мне ярко сделать, чтобы привлечь Ваше внимание? Я могу блистательно станцевать вокруг этого косяка, Ренгоку-сама, а могу вокруг Вашего стоя…

— У-узуй-с-сан?..

Молния ударила в сознании Тенгена, испепеляя веселье. Сидящий на корточках красный, как спелый плод, Кёджуро резко обернулся. Возле входа в свою комнату стоял Камадо и с неподдельным ужасом глядел на то, как столп Звука в теле его наставника совращает дверной косяк. Тенген сглотнул, глядя в вишневые глаза мальчишки. Шило в заднице снова стрельнуло желанием натворить херни.

Ренгоку слишком ушел в мысли о том, как объяснить тсугуко, что его друг идиот, и не смог своевременно прервать то, что произошло. Узуй бросил косяк и развернулся к Танджиро. Оперся рукой на стену и вызывающе отставил бедро. Паника в вишневых глазах была слаще меда.

— Камадо, мальчик мой, — пошло протянул столп. — Будешь жить со мной в одной комнате?

— Узуй!

Мальчишка отступил назад, утратив дар речи, и прижал к сердцу обе ладони. Кёджуро стремительно приблизился, схватил Тенгена и начал затаскивать его в комнату.

— Камадо, извини его. Не обращай внимания! Мальчик мой, он шутит! Узуй! Быстро в комнату! А ну хватит!

— Ты не даешь мне общаться с моим тсугуко? Как тебе не стыдно?! Ты хоть знаешь, как называют таких, как ты? Камадо, у меня широкая кровать…

— Шагай немедленно!

Тенген отчаянно вырывался и предпринял новую попытку зазвать мальчишку, но Ренгоку грубо зажал ему рот и начал спиной протискиваться в сёдзи. Блондин упорно сопротивлялся, но в силе своему настоящему телу уступал. Последним, что увидел шокированный Танджиро, были вцепившиеся в столь желанный недавно косяк пальцы. А потом большая рука бесцеремонно отцепила их, и сёдзи с грохотом закрылись.

Из-за них послышался неудержимый хохот любимого голоса, резко прервавшийся глухим ударом тела о матрас.

***</p>

Мягкий электрический свет освещал комнату, пока Узуй сыпал проклятьями и грозился сжечь неугодную расческу, будто дело было в ней. Кёджуро на соседней кровати пытался читать какую-то записную книжку, но то и дело поворачивал голову на страдания своего друга и горестно вздыхал. Они давно не проводили вместе столько времени, давно не дурачились, и мечник испытывал странную ностальгию. Словно ему этого не хватало. Истребители старались не заводить привязанностей, потому что их жизни были самым нестабильным явлением, но сейчас Кёджуро ощущал непривычную тоску. Он действительно скучал.

— Блестяще налысо! Так жить нельзя.

Ренгоку захлопнул записи, встал со своего места и сел на кровать Тенгена. Тот лишь обернулся и протянул ему ставшую ненавистной расческу, без слов поняв его замысел. Однако друг отложил расческу и вынул из прикроватной тумбы свой гребень. Узуй сложил руки на груди, принимая очередное поражение от этих золотистых волос.

— Посмотрим, как ты блестяще справишься с этим.

Неожиданно для самого себя Тенген понял, что за все время, что знал своего друга, не слышал ни одной жалобы на его прическу. Ну конечно, выбора-то у него особо нет. Кёджуро принялся распутывать волосы руками, затем поделил их на три части. Две откинул вперед, среднюю принялся аккуратно прочесывать с концов.

Ожидая болезненных ощущений, Узуй то и дело морально готовился терпеть, но мечник у него за спиной был поразительно аккуратен и практически не дергал его. Закралась мысль о том, чтобы Ренгоку всегда расчесывал его, пока они не на своих местах. Однако вскоре Тенген понял, что идея плохая. От натяжения и постоянных касаний он против воли начал возбуждаться. Чужое тело – чужая физиология. Забавно, что от своих действий такого эффекта не было. От кожи головы вниз бежали щекотливые мурашки, внизу живота у них было срочное собрание. Туда же торопилась вся кровь.

— Узуй, что это за звук?

— Р-ренгоку… у меня сейчас блестяще встанет.

— Прости, — Кёджуро отдернул руки, будто обжегся. — Я не думал, что это произойдет с тобой.

— Твое тело – твои правила. Д-давай я сам.

Мечник безоговорочно передал гребень и пересел к себе, густо краснея. Точно такой же красный Узуй сидел к нему спиной и пытался успокоить заполошное сердцебиение. «Как легко с ним это работает…» — он даже устыдился тому, что в свое время злоупотреблял воздействием на это чувствительное место. Хотя не каждая манипуляция приводила к нужному эффекту.

— Закрой окно на ночь, — попросил Тенген, пытаясь нейтрализовать обстановку. — Залетит какая-нибудь унылая дрянь.

Ренгоку горячо согласился и потянулся к раме, но из сгущающейся темноты в комнату влетел ворон с письмом. Осознание вспыхнуло в голове мечника. Он совсем забыл о письме, которое ждал, до того насыщенный день вышел. Он сразу узнал аккуратный почерк тонких демонических рук Тамаё и от радости даже погладил ворона по черной спинке.

— Тебе письмо? — спросил обернувшийся Узуй.

— Да! — Кёджуро забыл об окне и разворачивал ценную бумагу.

Тамаё вежливо выразила соболезнование его ситуации и надежду на то, что с ним и его другом, столпом Звука, все хорошо. Она получила кровь от Камадо и уже почти закончила исследование противоядия. Ждет их в ближайшее время.

— Узуй… Она почти справилась…

— Кто – она?

— Госпожа Т… — Кёджуро осекся, не зная, к чему может привести столь раннее открытие ее личности. Имя, вроде, ничего не должно сказать.

— Так-так, — Тенген резко сел на колени лицом к нему. — У тебя есть блестящая госпожа? Интересно… Гребень – ее подарок?

Ренгоку протянул удивленное «эээ», не понимая, почему друг зацепился именно за эту деталь. Есть ли смысл скрывать ее имя сейчас? Тем более, когда он почти проговорился. Сглупил на радостях. Глядя на Узуя, он ощутил себя мальчишкой, который втайне от старших делится с другом чем-то запретным.

— Госпожа Тамаё. Эта женщина спасла меня после «Бесконечного». Завтра с утра мы едем к ней. После завтрака сразу на вокзал, возьмем ближайшие билеты. Нужно сказать Камадо.

Узуй заерзал на месте. Ощущение, что дело сдвинулось с мертвой точки, щекотало нутро. Уже завтра они будут на пути к загадочному врачу, который поставит всех на свои места. И, может быть, даже вылечит Кёджуро от его странного возгорания. Наверняка она невероятно талантлива, раз смогла собрать разрушенное тело Пламенного столпа после битвы. «Вот бы она работала вместе с Кочо, блестящий дуэт бы получился…».

Ренгоку отложил письмо и снова собрался закрыть окно, но в комнату влетел второй ворон. Его птица уже выпорхнула на улицу.

— Это блестяще мне, — Тенген подставил птице предплечье и принял свое письмо.

Ворон исчез в ночи, и окно, наконец, закрылось. Мечник пробежался глазами по бумаге и обрадованно спрыгнул на пол.

— Я заберу Агацуму на некоторое время. Болтай со своим Камадо, пока нас нет.

— Не вздумай опять так говорить с Танджиро, когда мы к ним войдем! — строго предупредил Кёджуро.

Тенген принял глубоко оскорбленный вид и драматично прижал ладонь к сердцу.

— Лишаешь меня счастья с моим мальчиком, — наигранно всплакнул он, но через мгновение изменился в лице и продолжил уже отработанным похабным голосом. — Тогда я блестяще пойду в сэнто и буду ласкать себя, думая о нем.

— Не смей! — Ренгоку готов был треснуть Узуя, но видел, что тот только больше заводится от его эмоций.

— Ах, не сметь? Хорошо… Тогда я поставлю перед собой зеркало и буду думать только о тебе, как и обещал. Не хочешь составить мне компанию? Посоревнуемся на блестящую выдержку?

Кёджуро не выдержал, отложил письмо и с размаху ударил Тенгена подушкой.