Глава 9. По семейным обстоятельствам (1/2)
Утро следующего дня…
Танджиро постоянно проведывал Незуко в отведенном для нее помещении. Сестра скучала по нему все задание, поэтому юный мечник эмоционально рассказал ей обо всем, что произошло. Он даже шепотом поведал ей о своих чувствах к наставнику, хотя и тщательно умолчал о любых намеках на ситуацию на онсэне. Для сестры Камадо сплел красивую и романтичную историю о взаимных чувствах, хотя в душе сомнения настойчиво подгрызали его.
Поначалу мечник боялся говорить Незуко, что полюбил мужчину, потому что она «еще слишком мала» и доля неправильного все еще виделась ему в таких отношениях. Но он вспомнил слова Кёджуро о том, что существуют люди, которым не важен пол. И потом, Зеницу ведь испугался в его рассказе не того, что Танджиро полюбил мужчину, а того, что он полюбил старшего наставника.
Незуко слушала его, лежа на полу на животе. В уменьшенной форме тело под одеждой почти не было видно, от чего выглядела она еще милее. Ее большие розовые глаза с предельным вниманием смотрели на брата. Вот она села и положила маленькую когтистую ладошку поверх мозолистой ладони и прижалась лбом к его бедру.
Танджиро погладил ее по голове. Сестра чувствовала его внутреннюю тревогу. Хотя он и радовался, что Ренгоку снова стал уделять ему чуть больше внимания и ласки, какая-то колючая недомолвка между ними сохранялась. Обстоятельства все время были против них: то падение в воду, то теперь это искусство крови. Теперь Камадо точно отошел на второй план, потому что у Ренгоку отныне две главные задачи: чтобы Тенген не натворил дел с его телом и вернуться наконец в это тело.
Не отпускала юного мечника мысль о Тенгене Узуе. Именно после того, как Кёджуро остался с ним наедине, он стал более открытым. И как быстро он способен успокоить строптивого столпа Звука одним касанием – Камадо не мог этому надивиться. Что-то в этом было. Кислая ревность просочилась в сердце. «Я потомственный столп Пламени, а ты просто угольщик. Таких, как ты, сотни» - ну почему эти слова так настойчиво звучат в голове? Ренгоку в его видении был прав. Мальчишек с безумными мечтами и переизбытком чувств в этом мире хоть отбавляй. А таких же сильных и потрясающих людей, как Кёджуро Ренгоку – едва ли будет еще хоть один.
Незуко вытянулась на полу, пристроив голову на коленях брата. Кажется, снова собиралась спать. Слегка пожевав бамбуковую палку, она прикрыла глаза. Зеницу так и не успел навестить ее бодрствующую сегодня. Однако он едва ли расстроится. Главное, что вот она, живая, рядом. А спит или нет, совсем другой вопрос.
***</p>
«Уныло» - констатировал про себя Тенген, но вслух ничего не сказал. Липкая рисовая каша худшей на свете консистенции почти остыла, но он так и не взял ложку в руки. То ли он задумался о том, какого Ренгоку жить на столь ущербном рационе уже почти два месяца, то ли прикидывал последствия отказа от завтрака, то ли мечтал о том, как готовят его жены… А может, просто смущался пристального взгляда.
— Она тебя победила, — сказал Кёджуро, сложив украшенные золотыми браслетами руки на груди.
— Я блестяще собираюсь с мыслями.
— Приятного аппетита.
— Ты так и будешь смотреть?
— Да. Я должен убедиться, что ты все съешь.
— Хорошо, мам.
Тенген внутренне отчитал сам себя. Он обещал беречь свое временное пристанище, которому и так досталось. Если бы Кёджуро был на своем месте и отказывался бы есть эту жуть, он бы просто запихнул ее в него силой. И в самом деле, Узую что, не приходилось есть всякую пакость? Приходилось. Или девочки поместья Бабочки плохо готовят? Нет, они отлично готовят.
Воодушевив самого себя, столп Звука начал есть. Боги милостивые, ну почему ему даже сейчас делают замечания… Жуй лучше, бери меньше… странно слышать это, когда есть самостоятельно научился примерно двадцать лет назад. Хотя, он не особенно хотел знать о «последствиях». В конце концов, Ренгоку этого на бумажке никто не писал. Он сам на себе узнал, что будет, если не так проглотить рис.
— Блестяще все, — Тенген отодвинул честно опустошенную тарелку и выдохнул с облегчением.
Кёджуро очаровательно улыбнулся, но попытку друга уйти пресек. Он сходил за стаканом воды и накапал в него свои капли. Протянул Узую.
— Надо выпить все.
— Легко!
На первом же глотке он едва не сморщился от горечи, но постарался себя не выдать. «Блестяще веселая жизнь у меня начинается».
***</p>
Кёджуро был хорошим другом не только Тенгену, но и трем его красавицам-женам. Виделись они нечасто, но при встречах куноичи всегда были ему рады и тут же требовали что-нибудь рассказать о битвах и демонах. Тенгену такое было порой даже на руку. Если он знал, что придет домой пьяным в стельку, то обязательно пытался прихватить Кёджуро с собой, ибо знал, что в этом случае с утра сможет побыть в тишине. Имела ли здесь место ревность? Едва ли. Столп Звука знал, что его правильный товарищ скорее пустит фамильное хаори на фундоси, чем вторгнется в чужие отношения. Хотя, «исключение» имело место быть…
Сейчас Ренгоку стоял на пороге поместья Узуя и готовился отодвинуть сёдзи. Девушки дома, он это слышал. Обостренный слух безмерно раздражал его. Он не мог контролировать усиленное чувство, и периодически нервно дергался. Мечник и не подозревал, что все вокруг может быть таким громким. Узуй объяснял ему, как самовольно понижать или повышать чувствительность, но выходило пока среднестатистически.
Внезапно он вспомнил о важной детали и сунул руку в карман, выуживая оттуда повязку с камнями. Боги, как же он ненавидел ее. Звенящие камешки неимоверно раздражали слух и боковое зрение и постоянно касались лица. Но перед женами надо выглядеть максимально обычно. Тенген решил не ставить их в известность о происшествии, чтобы не нервировать перед важной миссией, на которую они уедут со дня на день.
— Мой Тенген! — голос Сумы был просто оглушительным. Девушка бросилась «мужу» на шею и поцеловала в щеку. — Я безумно скучала по тебе! Как прошло задание?
— Отойди, — грубо сказала Макио, дергая ее за одежду. — Он мог устать! Мой Тенген, скорее идем обедать!
Порывистые и эмоциональные девушки заставили Ренгоку растеряться, хотя он морально готовился ко встрече и внимательно слушал советы их настоящего мужа. Тенген даже предлагал ему подсказку в виде маленькой бумажки с карикатурными мордочками жен и условным списком обязанностей, но Кёджуро отказался.
В кухню вошла и вежливо поздоровалась Хинацуру, а также извинилась за то, что не встретила супруга в дверях. Девушки рассыпались в базовых пожеланиях и разошлись по своим делам. Ренгоку не сразу сообразил, что теперь, пока он живет в чужом теле, он снова может есть все, что душе угодно и сколько душе угодно. Снова в жизни есть место хрустящим корочкам, острым соусам и терпким приправам. Стараясь соблюдать чувство меры, он попробовал все, что предложили ему жены, и едва не всплакнул от счастья.
Когда он перемыл за собой почти всю посуду, на кухню забрела Сума и изумленно вытаращила глаза:
— Мой Тенген… ты… моешь посуду? Но зачем?
Кёджуро замер с тарелкой в руке, в панике перебирая все, что узнал от Узуя об их быте. О посуде там не было ничего. Когда-то быт становился причиной их с Тенгеном мелких ссор, но как обстояли дела с женами, да еще и спустя время… Разве он совсем никогда ее не моет? Или сегодня не его очередь? Дома Ренгоку почти всегда прибирался за собой сам и действовал просто по привычке.
— Эээ, — растерянно протянул он, оборачиваясь через плечо. — Я просто блестяще решил, что вы и так много делаете по дому, вот и захотел помыть сам, — сымпровизировал «супруг».
Глаза Сумы заблестели, она прижала руки к большой груди, скрытой светло-голубой юкатой, а затем бросилась на него и крепко обняла со спины.
— Мой Тенген такой заботливый! Большое спасибо! Твоя очередь только завтра, а ты все равно помогаешь!
Кёджуро выдохнул, когда, наконец, смог очутиться в своей комнате. Жены не возражали тому, чтобы у мужа было личное пространство в их поместье, и появлялись здесь довольно редко. Обычно заносили вещи или слегка прибирались. Что-то на полу привлекло внимание столпа. Он присмотрелся и понял, что это глубокий след от воткнутого в доски куная. Всплыли непрошенные воспоминания о том, как он появился здесь. «Ты уверен, что это нужно? – Да». Кёджуро вспомнил, как его запястья стянул пояс халата, а кунай пригвоздил этот импровизированный тканевый мост между руками к полу. Странно, раньше Тенген прятал дырку под футоном.
Мечник подошел к большому зеркалу и поглядел на себя в полный рост. Он никак не мог привыкнуть к своему новому размеру. И без того габаритный Тенген, когда живешь в его теле, кажется просто огромным.
Внимательно себя оглядев, Ренгоку стянул с головы повязку и бросил ее на кровать. Камешки грустно звякнули друг о друга. Туда же отправились золотые браслеты и дурацкие фиолетовые перенапульсники-недоперчатки. Далее Кёджуро направился в сэнто, намочил край полотенца и стер рисунок вокруг глаза. В комнате он открыл ящичек комода, выудил оттуда неприятно пахнущий бутылек с едкой жидкостью и стер краску с ногтей. Распустил волосы, хорошо расчесался и сделал высокий хвост.
Снова оглядел себя в зеркало. Таким, без «яркой» и «блестящей» напыщенности он нравился себе больше. Тенгену на такое может возмутиться, но сейчас это не его тело. Разве Ренгоку не заслуживает хоть немного комфорта в своем временном пристанище? Дело оставалось за малым. «Столп Звука» оглядел комнату в поисках одежды. Брать ее не просили и где лежит, не сказали. Лазить по чужим шкафам не хотелось.
— Макио, — наугад позвал Кёджуро, отодвинув сёдзи.
— В чем дело, мой Тенген? — послышалось из соседней комнаты.
— Ты не помнишь, где моя униформа?
— Там же, где ты ее оставил.
Ренгоку поджал губы. Большое спасибо. Он почесал затылок, думая, насколько адекватно для Узуя было бы спросить, а где же он ее оставил. В конце концов, он был на миссии несколько дней и мог забыть… Мог же?
— Макио, я не нашел…
Послышались приближающиеся шаги. Ренгоку шмыгнул в комнату и сделал вид, что сосредоточенно думает, где бы поискать еще. Макио вошла быстро и вроде как даже недовольно. Ее алая юката, расшитая черными цветами, красиво обрамляла бедра и покачивалась в такт походке.
— Если я сейчас найду… — она решительно подошла к шкафу, распахнула дверцу и торжественно указала на одну из средних полок. — Что это у нас тут?.. М-мой Тенген, что с тобой?
На полке и правда красовались аккуратно сложенные вещи, поэтому Ренгоку неловко усмехнулся и пробормотал пару слов благодарности. Макио, казалось, была встревожена его новым видом. Она подошла ближе и пригляделась к «мужу».
— С тобой что-то произошло? Миссия прошла нормально? — девушка продолжала разглядывать его лицо и подошла совсем близко.
На пороге появились Хинацуру и Сума. Кёджуро сел на кровать и стал рассказывать от лица Тенгена о поездке, стараясь не забывать вовремя вставлять «ярко» и «блестяще». Не забыл он сказать и о том, что Кёджуро стал неважно себя чувствовать, и его помощь пока требуется в поместье Бабочки.
— Что случилось с Кёджуро-саном? — забеспокоилась Сума, сидящая по левую руку.
— Ничего серьезного… Но…
— Ничего страшного, мой Тенген, — Макио положила свою руку поверх его. — Мы знаем, что Кёджуро-сан сильно пострадал в битве против Высшей Луны, мы все понимаем. Должно быть, ему было очень тяжело на миссии?
Кёджуро сглотнул. Неподдельное сочувствие в глазах девушек больно укололо его. Они его жалеют. Теперь для всех он в первую очередь жертва Аказы, а не почетный столп Пламени. Боль начала трансформироваться в злобу. Ренгоку постарался не сжать кулаки, и быстро подавил нарастающее чувство.
— Нет, ему не было тяжело. Он хорошо справился.
— Ну конечно, — ласково улыбнулась Хинацуру. — Это же наш Кёджуро-сан! Передай ему привет от нас. Мы желаем ему скорее поправиться.
Макио и Сума горячо закивали. Через некоторое время «столп Звука» выпроводил их и тяжело осел на пол.
Кто еще жалеет его? Сам Узуй? Брат? Может, Камадо? Кёджуро схватился за голову. Мысль, въевшаяся в мозг, напугала его до дрожи. «А не лучше ли мне было умереть?». Кто он теперь? Чудом избежавший гибели инвалид? Герой, спасший целый поезд? И то, и другое. Почему, спасая ему жизнь, никто, черт возьми, его об этом не спросил? А хочет ли он жить с новыми органами, новыми костями, полузрячим глазом и больной спиной? Сколько ему так жить? Год? Может быть, два? А может, до конца своих дней?
Что он говорил тогда возле поезда? Смерть – нормальное явление? Жизнь ценна в любом ее проявлении? Он кричал эти слова, будучи здоровым и полным сил. Крикнул бы он это демону сейчас? Не слишком ли долго он строил из себя сильного и твердого человека?