Глава 5 (1/2)

Церемония началась на закате. По всей поляне зажгли факела, словно зазывая к себе ночных мотыльков для последнего танца с пламенем. Темари стояла позади Гаары рядом с Канкуро, на столике перед Казекаге примостилось всего три протектора Песка. Брат был убежден, что забрал главный приз, и Темари видела, как его взгляд скользил по генинам, выстроившимся в ряд, и снова и снова возвращался к новеньким шиноби Песка. Зычный голос Кибы выкрикивал имена ниндзя, они выходили к столам, жали руки Каге и получали напутствие, обмениваясь протекторами. Пятая академия была последней, потому что она, что Канкуро тихо переговаривались, пытаясь сформировать хоть какое-то мнение по поводу новичков.

— Красивый, да? — кивнула Темари на Рея, уже идущего получать свой протектор. Мальчик выглядел скучающим, но спокойным.

— Шикамару собралась изменять, сестренка? — ехидно сказал Канкуро.

— Просто готовлю тебя к тому, что тебе придется бегать за этими тремя с веником, поклонниц отгонять.

— Делать мне больше нефиг. Эта скучающая харя сама кого хочешь от себя отгонит, - Рей получил протектор и медленно побрел на место, уступая Хаяте, — Меня больше интересует, сможет ли он техники воды в полном объеме в пустыне применять.

— Если сможет — нам, считай, реально повезло. Критически важное умение. О, и этот тоже ничего. Его так Тсунаде к себе хотела.

— А будет медиком в Суне, у нас как раз нет генома для медицины.

— Старейшина Фей его задолбает… его геном один из самых ценных в мире.

— Уверена, уже строит коварные планы. А ты посмотри, какая милая феечка! — воскликнул Канкуро, откровенно разглядывая Нагису, — Маленькая и женственная!

— Напоминаю, что именно она материлась больше всех, когда мы их схватили! Тот еще геморрой ходячий, — повернулась Темари к строю, из которого выходила Нагиса. Но не согласится с Канкуро было сложно. Рост не больше метра шестидесяти, вся такая складненькая и миниатюрненькая. Точеная фигурка и длинные ноги в черных сандаликах. Черные, облигающие шорты до самого бедра, слева повязан кейс с сюрикенами, черная, облегающая майка со скромным по меркам шиноби, вырезом симпатично очерчивает небольшую грудь. Сверху надета легкая светло-зеленая безрукавка, доходящая почти до пят с широкими полами. Безрукавка закреплена под грудью веревочками, открывая вырез на живот. На талии надета зеленая юбочка из плотного материала, доходящая до четверти бедра примерно, вот где хранилище сюрикенов у девчонки, или даже свитков, — одобряюще подумала Темари. На рукавах зеленые нарукавники явно для тех же целей. Но дело было даже не в одежде. В походке, во всех движениях была легкость, несвойственная обычным людям. Это бросалось в глаза. Поэтому, пока девочка шла к Казекаге, на нее обратили внимание даже те, кто только проснулся и продрал глаза. Почти то же было и с Реем… только ощущение другое. Более воздушное что ли…

И когда девочка подошла к Гааре и молча протянула пустой протектор нейтральных академий взамен новому, Темари не могла не заметить как взгляд брата скользнул по распущенным рыжим, почти красным волосам с несколькими седыми прядями. Они ниспадали до самого пояса почти каскадом, словно ласково обвивая тело. Секунда молчания. Зеленые глаза с недоумением смотрят на Гаару. Темари повернула лицо к брату, и молча присвистнула, Гаара будто застыл на мгновение. И девушка внезапно вспомнила, как они вместе читали письма Эндо про ребят. Добрый сенсей, не скрываясь, рассказывал о проделках всех троих, особенно выделяя Нагису каждый раз. Что из гордости, что из того, насколько далеко от стандартного ее мышление, и насколько пакостей это «милое создание» способно ради собственного же развлечения и веселья. Поэтому и к историям о ней особенно прикипели, Канкуро вечно смеялся до слез, Темари сначала строила из себя «неприступную стену», вроде осуждала, но с каждой новой строчкой начиная хихикать все громче. А вот Гаара просто улыбался. Хотя… просто улыбался — это не про него. Брат вообще резко улыбался. Они заочно были знакомы со всеми тремя ребятами… А образ Нагисы слишком отличался от написанного. Они ожидали увидеть скорее мальчишку-сорванца, чем симпатичную девчушку. Только вот мелкие бесянята в глазах выдавали скромницу с потрохами, характер не сулил спокойной жизни окружающим.

— Тебе волосы не мешают? — тихо выдавил из себя Гаара.

А тебе мозги? — ехидно подумала Нагиса, но ответила:

— На миссиях закалываю. Протектор отдавать будешь, или мне обратно топать? — сверкнула она глазами и улыбнулась. А Темари внутренне рассмеялась, все-таки тот самый сорванец… Канкуро хмыкнул.

— Да, бери, — вручил он ей протектор, — Добро пожаловать в Суну. Твоим братьям уже сказал, но вашим учителем назначается Канкуро, — Нагиса быстро кивнула. Почему-то для нее ситуация выдалась крайне неловкой. Непонятно почему. Наверное дело в том, что именно Гаара ловил ее чуть не за шкирку каждый раз, пока они пытались сбежать по пути в академию. Тогда. Четыре года назад. Надо бы даже поблагодарить, но нужные слова застряли в горле и не желали оттуда выходить.

— Это… — смущаясь, проговорила девушка, смотря на свои сандалии, — Спасибо, что забираете нас, а то с незнакомыми людьми было бы совсем как-то грустно, — не то, совсем не то.

— Не за что, — спокойно проговорил Гаара, — Иди к своим. Через полчаса выдвигаемся. На банкет не остаемся, — девушка резко повернулась и убежала к своим.

— Пожалуй, вениками все-таки запасусь, — довольно почесал голову Канкуро.

— Ты о чем? — повернулся к ребятам Гаара.

— Да чтоб твоих поклонниц отгонять. Спасу от них нет, в кабинет не пройти, — немного увильнул от ответа Канкуро. Темари же вспомнила про ”больную” тему и тяжко вздохнула. После войны поток желающих, напомаженных по последней моде девиц, желающих познакомится поближе с Казекаге вырос в разы. И если раньше брат каждой старался уделить внимание, воспринимая их любовь за чистую монету, то в последний год поумнел и стал откровенно отшивать поклонниц. Только вот это не помогало, а лишь увеличивало поголовье ненормальных.

— Хммм… только чтоб до членовредительства не дошло. В остальном идею одобряю, — не серьезных щах выдал Гаара. Темари и Канкуро прыснули от смеха.

***</p>

Уже второй день в пути и, наконец, привал на ночь. С нашими рекрутерами мы особенно не разговаривали по пути, да и вечером готовка, и разбиение лагеря сопровождалось лишь короткими вопросами и ответами. В общем, мы разговаривали своей группкой, а сиблинги Песка общались со своей. Они иногда, особенно Канкуро, пытались нас вовлечь в общий разговор, но настроение ни у кого не было, расставаться с Эндо-сенсеем было тяжело. К тому же примерно через час после вручения протекторов до Рея дошло, что жить нам теперь в лютой пустыне… и мы окончательно пригорюнились, а настроение коснулось самого дна, да там и осталось, обрастая мхом скорби по протухшей и загубленной жизни нашей. Впрочем, Хаяте возрадовался идее найти какие-то наркокактусы и сделать из них яду. Чтоб не мучаться. В таком состоянии я и легла спать между братьями, в тайне надеясь не проснуться.

Животный, первобытный ужас. Парализованное тело. Подо мной, вокруг меня и на мне извивалось, копошилось черное облако из насекомых, червей, опарышей и гусениц. Я не могла даже закричать. Только чувствовала, как мелкие зубки вонзаются в кожу, пробираются в вены и прокусывают мягкие ткани. Я могла лишь смотреть и наблюдать. Рядом со мной что-то шлепнулось, вызывая возмущенный писк насекомых, я скосила глаза — на меня смотрела отрубленная голова Рея. Беззвучный крик — и только тогда я смогла заплакать. Мертвый взгляд с упреком проникал в самую душу, глумливый смех сотен людей откуда-то сверху. Они что-то кричали и радовались… радовались моей боли, смертям моей семьи и друзей. Не могу кричать. Повернула голову к небу, свет полной луны проникал сквозь слезы, а я чувствовала, как скорпион ужалил меня. Один раз. Два раза. Три… наконец-то…

Я буквально подпрыгнула на своем лежбище. Холодный пот валил градом, я жадно хватала ртом воздух, словно пытаясь весь его забрать одной себе. Слезы струились по щекам, и я протянула руку к живому, дышащему Рею. Он здесь. С ним все хорошо, как и обычно. Сон мне снился лет с трех, он буквально оставил мне несколько седых прядей, благо новые волосы растут снова рыжими. Не прикоснулась, боясь разбудить. Вспомнила, что недалеко есть озеро. Трясущимися руками надела сандалии, дрожь пробирала все тело. Встала с четвертого раза и, на негнущихся ногах, пошла к озеру. Лишь бы снять, содрать вместе с кожей опостылевший кошмар. Не получится — на несколько дней словно «выпаду из жизни», тренировки-формы от папы подходят лучше всего.

Озеро было красивым, по берегам виднелись светящиеся точечки светлячков. А большие камни казались неведомыми животными. Огромная, полная луна сотворила лунную дорожку, по которой я наверное и побегу сегодня, отчаянно спасаясь от горького послевкусия кошмара.

Подала чакры в ноги и ступила на лунную дорожку. Вдох-выдох. Достала из-под юбки свернутые мечи, распрямила одним движением и подала в них чакру. Они будут моими крыльями на сегодня. Сбросить кошмар, сбросить жуткое видение, страшные ощущения и не менее ужасные эмоции, кружась в танце ветра. Мечи — как продолжение меня. Ловить малейшие потоки и сливать с ними, плакать, смеяться и достигать высшего резонанса, когда каждый поток становится видимым. Папа учил нас с Реем танцам стихий почти с рождения. И мы становимся только лучше, тренируясь почти ежедневно. Потоки воздуха меняют цвета, расцветают большими лотосами, повинуясь моим эмоциям — и сразу увядают. Я больше не я, я ветер — и взмываю с места в вышину, плача, тихо захлебываясь слезами и впадаю в состояние схожее с трансом. Тяну руку к Луне — и отдергиваю ее, так и не достигнув, но выкупав в ее холодном свете. Отпустило, но чувство опустошенности так и осталось. И я плачу в небе, зафихряясь, высвобождая огонь. Он вокруг меня пылает ярким пламенем. Опускаюсь на воду и продолжаю танец, на моих губах улыбка, так тепло и хорошо. Выпускаю в небо ярких, огненных птиц. Чистых и свободных, они словно танцуют со мной. Успокаиваюсь, в моем сердце тепло. Опускаюсь на колено в ритуальном жесте и благодарю землю, воду, огонь и воздух. Отхожу к берегу и наблюдаю танец оставшихся огненных птиц. Словно волшебные, они кружат над водой, иногда задевая пламенным крылом гладь. Играют друг и другом а, когда приходит время, летят в вышину с радостным криком, растворяясь в небесах, роняя огненные искры на гладь воды. Красиво.

В моей душе воцарился мир. Все вокруг было наполнено гармонией и спокойствием. Хорошо. Я прислонилась к валуну и напевала какую-то песенку, завороженно глядя на птиц. Все. Определенно. Было. Хорошо.

***</p>