Пролог (2/2)
Лиям мысленно напомнила себе, что они точно не люди. По крайне мере то, что родилось от людей, подвергшейся этой гадостью, не могло быть в привычном смысле человеком. Они понимали всю культуру людей и смеялись над ними. Особенно любили психологические атаки, которые кажутся нелепыми, странными, глупыми, сатирическими и тем самым выводящие человека из строя. Тот попросту считал, что творится какой-то идиотский розыгрыш. Лиям до сих пор помнит, как на толпу одного отряда набросилась толпа обнажённых пышногрудых женщин. Это было похоже на глупый трэш из старого и дешевого кинофильма. Пока не увидишь, что они за собой оставляют. И пока ты не убьешь одну из них и не вскроешь, не поверишь, что это какая-то шутка. Не увидишь, как они смеются, пока их режут. И эти твари этим пользовались. Искажали сигналы частот, образы на экранах, даже рассказывали анекдоты, использовали сортирные приёмы, делали всё, чтобы казаться безобидными или шуткой. Чтобы их недооценивали. Чтобы люди не верили. Чтобы солдаты мешкали. Чтобы гражданские, не верили в происходящее, пока не становилось слишком поздно. С тех пор люди перестали верить в сатиру. То, что кажется чушью и абсурдом, может однажды оказаться реальным и серьёзным. Это то, что отличало реальность от наивных книжек и фильмов.
Лиям простояла несколько минут, прежде чем нажала кнопку.
— «Ну, привет, старая технология». — Послышался треск и её голос проник в комнату через помехи.
— Диана?
Девочка, сидевшая в уголке, вздрогнула. Её голова медленно поднялась.
— Диана?
— К-кто вы? — робко спросила она. Ещё немного и Лиям могла бы подумать, что в камере держит обычную девочку, пускай и одетую в тёмную одежду из какой-то субкультуры. Но нет, опыт говорит, что нельзя этому верить.
— Лиям Бёрн, директор военно-технологического отдела по изучению СИР, — с внутренней кислой миной произнесла она, сказав два не очень любимых слова касаемо её инициалов и её работы.
Лиям ненавидела свою фамилию. Во-первых — никогда не любила огонь и всё что с ним связанное. Не понимала, зачем вообще родители носили такое. Во-вторых — плохие ассоциации. Личностно она никак не связывала себя с чем-либо, что касается огня. Кроме одного инцидента с Гоэтией, но она не хотела верить в совпадения.
А СИР… с СИР всё сложно. Настолько сложно, что это даже хуже, чем, если бы она их просто ненавидела. В том числе касаемо о «волшебниках» и «души».
— Когда меня отпустят? — спросила Диана.
— Ты знаешь, зачем ты здесь?
— Врачи сказали, что я больна.
— Да, правильно, — в целом это было правдой. — Чтобы ты не могла заразить других, им приходиться держать тебя здесь.
— Когда я вылечусь?
— Твоя болезнь очень редкая. Мы её изучаем, чтобы знать, как её вылечить, — это уже было правдой частично.
— Я хочу домой.
— Тебя дома кто-то ждёт?
— Да. Папа, мама. Они скучают по мне.
— Они знают, что ты здесь?
Девочка будто замерла. Взгляд остекленел.
— Я… я не знаю.
— Ты знаешь, как их зовут?
Девочка испуганно смотрела куда-то в сторону.
— Не волнуйся. Когда тебя вылечат, ты сможешь их повидать, — закончила Лиям.
— Я хочу домой, — механически повторила она.
Окошка закрылась. Лиям вздохнула. В голове уже слишком много грязи, которую пришлось мысленно отгонять. Прибавить к этому смесь беззащитности ребенка и её эффекта зловещей долины, и Лиям уже чувствует первые признаки усталости. Джозефу пришлось регулярно общаться с психологом, чтобы остаться в тонусе и всё равно его тоже мутит от этого места.
Дальше. Лиям посмотрела на список.
— «Кир. Восемь лет. Обнаружен в Тихом лесу».
В комнате всё вокруг расплывчатое, будто она под водой. Голос его исходил из глубин и Лиям не понимала, что он говорит. Похоже это очередная смесь латыни и шумерского.
— «Виктория Бадешко. Семь лет», — в комнате тонкие чёрные нити, образующие рваную паутину.
— Виктория?
Девочка лежит в центре комнаты, распластавшись в позе звезды, смотря в потолок. На ней чёрное платье странной формы. Скорее это некая простыня, которую сшили, сделали дыры в нужных местах и прикрыли её, обнажая только руки и ноги.
— Виктория?
— Не надо вопросов. Важны результаты, — произнесла она.
— Ты знаешь, зачем ты здесь?
— А вопросы всё идут. Они идут. Скачут. Прыг-скок, прыг-скок. Нет выбора перед контактом. Нет вариантов. К тебе обращаются, и ты обязан отвечать. Тебе велят. Тебе делают больно. Тебя не спрашивают, больно ли тебе. Но так тоже сделают больно. Как предложить контакт, когда для этого нужен контакт?
Девочка медленно подняла голову.
— Не знаете? Вам не больно?
— Ты знаешь, зачем ты здесь?
— Она защищается, — девочка опустила голову обратно. — Ей всё же больно. Извините.
И замолчала. Больше она никак не реагировала.
Окошко закрылось.
— «Юлия Денисова. Называет себя иногда Меевир. Восемь лет. Обнаружена, недалеко… так близко?»
Лиям открыла окно и остолбенела. За ней, спиной к двери, прямо вплотную к противоположной стене, сидела девочка, одетая в обычную чёрную майку и брюки. И всё вокруг замерло. Звуки исчезли, время остановилось, всё застыло в одном моменте.
Девочка продолжает сидеть.
Сидит.
Сидит.
Сидит.
Её голова начала медленно поворачиваться.
Окошко закрылось.
Лиям тяжело дышала, облокотившись к стене. Из-за рта шёл пар. Грязь опутала голову своей вязкостью, думая о том, как же всё просто покончить просто затянув веревку вокруг шеи или разрезать себе живот и хоть разочек в жизни посмотреть на свои органы, похожие на спелые плоды…
Лиям сильно тряхнула головой. Думать нормально уже трудно, будто сигнал между нейронами проходит всё медленнее.
— Они не люди. Они не люди, — тихо бормотала она. Она силой ещё раз тряхнула головой. Надо собраться. Дальше в списке — «Маргарита Семираж, возраст…»
— Нет. Нужно заканчивать, — сказала Лиям. Она поняла, что ей надо уходить. Думать всё труднее. И всё же…
Она посмотрела категорию «Опасные». С ними она не будет контактировать, только посмотрит. Она хотела убедить себя, что её направляет не научное любопытство, что это важно, что нужно удостовериться. Поэтому она просто быстро пролистала имена.
— «Авксентий».
За дверью в костюме бродил кругами мальчик, на запястьях ног и руки была вскрыта кожа, обнажая кости.
— «Иравелла».
Когда Лиям подошла к двери, то слышала быстрый и ритмичный стук. Открыв окошко, она увидела пустую комнату. В центре был ручей тонкой красной крови, капающей сверху. Лиям посмотрела наверх и увидела её. Девочки лежала на потолке на четвереньках, одетая в совсем архаичное платье, вроде Ренессанса, как если бы лежала на полу. Она безостановочно билась головой об потолок, уже давно разодрав голову до крови.
— «Ян».
Темнокожий мальчик, одетый в шкуру, скорее будто бы в шкуру, вокруг которого искажены непонятные фигуры. Если присмотреться, то можно увидеть странные лица в стенах комнаты.
— «Феликсана».
Грациозная и стройная девочка, танцующая в чёрном платье балерины. Её тело постоянно изгибалось под неестественными углами.
— «Амос».
Комната переливалась серебристым светом. Мальчик в джемпере и брюках стоял в центре под наклоном примерно в шестьдесят градусов и смотрел куда-то в сторону.
— «Хиония».
Её дверь была покрыта красивыми узорами инея. Прикоснувшись к окошке, Лиям тут же одёрнула руку. На месте прикосновения, кожа покрылась хрусталиками льда.
Раньше Лиям бы удивилась, что она не получила ледяной ожог. Но сейчас она лишь, ругаясь, использовала рукав одежды, чтобы открыть дверцу окошки. Вся её комната была тёмного фиолетового цвета и в легком тумане.
— «Хрусталики воздуха», — поняла Лиям. Девочка сидела на другом конце стены, обхватив колени. Та, похоже, была вообще без одежды или её не видно. Чёрных оттенков заражения не видно. Вся её комната покрыта узорами инея. На полу первые капли жидкого воздуха.
— Ладно, последняя, — сказала себе Лиям. Она уже едва может гнать прочь шепот в голове. Перспектива зарезать себя казалась всё более соблазнительным занятием.
— «Жаннет».
Открыв окошку двери, Лиям спустя несколько секунд её резко закрыла, схватив рот рукой. Её едва не вырвало. Девочке на вид не больше восьми, с неровными волосами, будто кто-то неровно её постриг. Она была обнажённой, покрытая кровавыми порезами по всему телу. В отдельных ранах капала кровь. Повсюду, на полу, на стенах, на потолке, росли какие-то органические отростки с шипами. Меж них были следы белой вязкой жидкости. Даже отсюда от них веял мерзкий ландышевый запах. И девочка, с одним из отростков, как раз совокуплялась, позволяя шипастой плоти царапать изнутри её нутро.
— *Цензура*-ая Плоть, ненавижу! — Плюнула про себя Лиям. Она старалась не думать, что это дети или в них есть что-то от человеческих детей. Намного проще думать, что они монстры. У них вообще нет ничего связанного с обычными человеческими детьми. Иначе… Лиям не знала, что и думать. Разбираться в ком, сколько человечности это отдельная проблема. И именно с ней и собираются разобраться. Так что может это к лучшему? Глядя на дверь, слушая оттуда мерзкие звуки, Лиям понимала, что нет. Лучше точно не будет.
Всё что она могла заключить при посещении, так это то, что они всё же не так страшны, как те, что она встретила десять лет назад. Хоть она с этим очень не хотела соглашаться. С такими, как они, вообще лучше не сравнивать.
***</p>
— Ну? Что скажете? — спросил Джозеф, следуя за Лиям к выходу.
— Сколько их? — спросила она, кое-что обдумав. Она вновь держала Гоэтию обеими руками.
— Живых? Двести сорок два. Перераспределят по сорок-пятьдесят на каждый приют.
— Когда проект будет запущен?
— Через шесть дней. Я конечно тоже не согласен с такой вопиющей глупостью. Я уже подал протест, полагаю, что они хорошенько подумают, если вы тоже…
— Нет. Пусть запускают.
Джозеф остановился. Лиям пришлось замедлить шаг, а потом тоже остановилась, чтобы продолжить общение.
— Что?! — удивился Джозеф. — Н-но Лиям, мы не знаем, что они собой представляют! Нужны годы исследования…
— У нас нет столько времени.
— Что? Почему?
Лиям вновь пошла к выходу.
— Я считаю это целесообразным. Пускай их изучают вдали от города, вдали от цивилизации.
— Н-но зачем? У нас здесь всё есть, я не думаю, что смена климата…
Снова остановилась.
— Дело всё гораздо глубже Джозеф. Поверьте. Так надо, — она сказала это как можно убедительнее.
Открыть дверь стало намного труднее, чем когда она вошла сюда. Холод уже вызывал озноб по всему телу, а желание выпотрошить себя стало всё более рациональным. Она чувствовала себя заболевшей.
— Л-ладно, — запнувшись ответил Джозеф. — Н-но, всё же зачем? Мы же выиграли войну с этими монстрами, мы отбили Волну и даже перешли в мирное соглашение с СИР-ами. И всё это благодаря вам! Уже всё кончено!
— Боюсь, всё только начинается, — сказала она, выходя из стальных проржавевших дверей. Больше она не останавливалась. Её уже никто не слышал. И никто бы не понял.