Part 2. (2/2)

С этими словами Ли Юнки сбрасывает звонок, от чего дисплей телефона горит еще пару секунд, а потом тускнеет, выключаясь. Чонгук на происходящее только ухмыляется и выходит из машины, прихватив черную папку с собой.

Квартира встречает привычной темнотой. Чон щелкает выключателем света два раза, чтобы коридор залился мягким светом. Ничего не изменилось с утра: все тот же чуть приоткрытый шкаф с верхней одеждой, куча книг на журнальном столике в гостиной, занавешенные шторы, которые открываются только поздно вечером, когда город уже погрузился во мрак. Мужчина всегда придерживался мнения, что ночью вид куда более прекрасен и загадочен, нежели днем.

Чонгук снимает с себя пальто и вешает в шкаф, прикрывая плотно дверцу. В гостиной по-прежнему темно; он проходит вглубь комнаты, сначала открывая окно, а после отодвигает книги на одну сторону столика, освобождая место для ноутбука. Чон включает небольшой торшер, который стоит рядом с диваном, и комната освещается приятным желтым светом, однако далекие её уголки до сих пор погружены в полумрак. Пару секунд Чонгук смотрит на ночной пейзаж, медленно расстегивая пуговицы на своей рубашке, а после уходит в спальню, переодеваясь в домашнюю удобную одежду. Душ будет позже, кофе возможно тоже, сейчас главное прочитать все, что за сегодняшний день успели узнать сотрудники отдела по делу Хан Виена, и проанализировать сложившуюся ситуацию в полном объеме.

Сегодня ночью Чон Чонгук будет заново знакомиться со своим возлюбленным.

Сердце отдает неприятной, глухой болью, когда мужчина открывает первый документ с флешки на ноутбуке и проходится глазами по строчкам дела. Подробности дома, описание ванной комнаты, положение тела Виена, – все это испытывает нервы Чона с каждой секундой все сильнее, детектив долго и внимательно читает про порезы на теле, синяки парня. Воображение подкидывает более красочные и реалистичные картинки, чем днем, от чего мужчина даже не заканчивает второй раз перечитывать первый документ, закрывая его. Вторая папка с показаниями соседей, даже семьи и Ким Тэхена. Тот, про которого говорят все, и тот, с которым Чонгук был знаком лично, – это два совершенно разных человека. В этой мысли детектив убеждается в который раз за день.

Всего лишь два года смогли изменить улыбчивого парнишку до неузнаваемости. Способность времени менять людей кардинально пугает до такой степени, что кровь в жилах стынет.

Возможно, этот вечер пройдет без пары чашек обещанного крепкого кофе; информация, которую Чонгук только что получил, взбодрила его намного лучше, чем его любимый напиток. Спустя час, когда все файлы изучены вдоль и поперек, он встает с дивана и подходит к огромному окну, обращая свой взор куда-то на горы и одновременно в никуда. Из-за слабого освещения в отражении виден его силуэт, а вдали размытый пейзаж, который не цепляет своим ночным видом, как обычно, на небе нет даже одной яркой звезды.

Хочется завыть одиноким волком.

Он думал, что сможет настроиться на расследование этого убийства, однако с каждой секундой червячок сомнения жрет мужчину изнутри, заставляя сомневаться в правильности своего решения. Он никогда еще не думал, что сможет настолько сильно пожалеть о том, что выбрал профессию детектива. Именно сейчас Чон Чонгук, стоя перед огромным окном и гипнотизируя взглядом непроглядную темноту вдалеке, жалеет о своей профессии. Жалеет о том дне, когда решил связать свою жизнь со смертью, которая раньше его не пугала вовсе.

Тем не менее все в этом мире меняется. Хватит и одного дня, чтобы полностью переосмыслить жизнь, сменить свои ценности. Хватит и пары часов, чтобы начать жалеть о своем, как казалось взвешенном выборе, до слез на глазах.

Чонгук в последний раз подходит к ноутбуку, открывает электронную почту и отправляет список имен, информация о которых ему необходима для расследования. После чего самой первой строчкой, под цифрой ноль, пишет: “Ким Тэхен – номер телефона и адрес. Завтра”, перечитывает список еще раз и отправляет Юнки. Сейчас хочется только спать, чтобы мысли прекратили терзать душу и сердце, поэтому Чонгук закрывает ноутбук, выключает свет во всей квартире и идет в комнату, устало потирая переносицу.

Вот только хочется не спать. Хочется на время исчезнуть, умереть.

_________________</p>

Утро без удивления выдалось тяжелым, от чего голова начала гудеть к десяти часам. Чонгук недовольно смотрит на наручные часы и берет со стола свежий ордер на обыск дома Виена. Ехать туда не хочется, хотя полночи детектив Чон был погружен в свои мысли, стараясь настроить себя на эту немаловажную процедуру любого раскрытия преступления. Вышло ли что-то у него? Нет. Мужчина только устало трет переносицу, одежда душит, обстоятельства сдавливают горло еще сильнее, перекрывая любой доступ к кислороду.

Жалкие полчаса, которые Чон потратил на дорогу от полицейского участка до дома бывшего возлюбленного, нисколько не расслабили, а машины, плывущие рядом слишком медленно, начали бесить еще сильнее. Хотелось разнести все к чертовой матери, но мужчина лишь аккуратно хлопает дверцей своей любимой машины и ставит ту на блокировку.

Ничем не примечательный дом стоит прямо перед Чон Чонгуком. Выглядит все слишком вычурно и некрасиво, много ярких ненужных деталей, стекла и растений, которые между собой создают странную композицию. Возможно, это было так и задумано, и понять смысл объединения объектов может только истинный ценитель искусства, но у Чонгука начинает рябить в глазах. Это не может быть стиль того мальчика, который несколькими годами ранее осторожно обнимал его со спины и целовал в плечо, шепотом говоря слова о любви. Виен любил минимализм и приятные, пастельные оттенки во всем, и обустройство дома не являлось исключением. Здесь же все не так, не сочетается и не подходит уютному Ким Виену, по крайней мере так считал Чонгук всю свою жизнь.

Мужчина тяжело вздыхает, наконец-то отрывая свой пристальный и тяжелый взгляд от непонятной формы желтого объекта среди пышного куста роз и проходит по мощенной дорожке прямиком к крыльцу. Поплывшая от легкого дождика бумажка, наклеенная на дверь дома, говорит о том, что сейчас в этом доме ведется расследование убийства. Чонгук одним резким движением срывает документ, который клеили с особым усердием его сотрудники днем ранее, и открывает дверь ключом, проходя внутрь.

Здесь его встречает только тишина, легкий запах крови и сама смерть. Ему не привыкать к таким встречам, но сейчас от чего-то хотелось закричать.

Все шторы закрыты наглухо, от чего приходится щелкнуть всеми тумблерами, которые можно было найти на ощупь. Спустя пару секунд комнаты первого этажа погрузились в холодный свет. Чонгук поднимает одну бровь и проходит в гостиную, замечая все больше ярких и непохожих вещей на что-то конкретное. Вычурные картины, что схожи единой цветовой гаммой, цепляют глаза. Синий, оранжевый и немного зеленого оттенка – как будто у художника не было других красок в палитре, от чего все это выглядит странно. В уголке каждой картины написаны золотой краской всего лишь два символа – ВВ. Становится неуютно, а ненавистные буквы МВ сразу же всплывают в памяти, как связующее звено уже трех убийств.

Буквально в каждой комнате на первом этаже Чонгук видит одну и ту же картину: идеальная чистота, все предметы расставлены с точностью и осторожностью, глуповатые по его мнению картины и зашторенные окна. Как будто здесь кто-то пытался скрыть историю дома. Чону интересно, кто этот некто, кому так выгодно оставаться в тени уже столько лет.

Половицы неприятно скрипят, разрушая тишину двухэтажного дома, однако на это детектив не обращает никакого внимания, начиная шагать осторожно по лестнице. Если первый этаж был освещен с помощью увесистых люстр, то здесь с каждым шагом все больше проходишь в темноту, шаря наугад ладонью по стене в поисках хоть какого-нибудь тумблера. Когда Чон Чонгук миновал последнюю ступеньку, свет автоматически залил весь коридор, обнажая детективу четыре закрытые двери.

– Блять,– недовольно морщится мужчина, прищуривая один глаз от слишком яркого света.

Чон тянется рукой к карману, достав оттуда одну пару латексных перчаток белого цвета. Первое правило обыска любого места преступления: не смей оставлять свои отпечатки пальцев на каких-либо поверхностях, иначе игра может изменить свои правила и все будет обращено против тебя. Чон не помнит то время, когда любил эти отвратительно пахнущие одноразовые перчатки, но правило усвоил сразу же, как услышал его от профессора полицейской академии.

Первая дверь поддается сразу же, открывая сущий ад прямо перед глазами детектива. Куча стеклянных баночек, которые не факт, что целые, валяются на кафельном полу, полка с полотенцами опрокинута, а поверх нее двумя частями лежит разбитое зеркало в полный рост, одна дверца шкафчика перекошена и держится на одних молитвах самого дьявола.

Ванная комната.

Чонгук делает глубокий вздох, стараясь как можно быстрее успокоить бешено колотящееся сердце у себя в груди, и делает шаг вперед, сразу же включая свет в помещении. Он готовил себя несколько часов к тому, что рано или поздно придется увидеть собственными глазами место преступления, однако не рассчитывал на то, что это произойдет настолько быстро. Хотелось просто выйти и закрыть плотно дверь, желательно еще купить замок и никого не впускать сюда. Однако выбора нет, поэтому мужчина медленными шагами проходит вглубь комнаты, стараясь не раздробить ботинками и без того сломанные склянки из-под уходовой косметики.

Первое, что бросается в глаза, это ни сломанные предметы мебели, ни стекло, которое буквально рассыпано по всему кафельному полу. Самое пугающее – ванная с отколотым куском угла, что стоит практически у входа, и из-за распахнутой двери ее сложно сначала даже заметить. Белоснежная поверхность усыпана уже засохшими капельками багровой крови, которые стекали по бортикам вниз, капая на холодный пол. Внутри же ванная чистая, почти нет кровавых следов. Чонгук опускается вниз, сгибая колени на девяносто градусов, и внимательно изучает то место скола, где больше всего крови. Скорее всего Виена ударили головой об угол, от чего образовался скол и травма головы соответственно. Как бы не хотелось признавать, но этот метод довольно жесток и грязен для убийцы, который совершил данной преступление. Чонгук выпрямляется в спине и думает о том, что этого человека однозначно не пугал факт того, что почерк убийства слишком мерзкий, к тому же повторяющийся с интервалом в несколько лет.

– Либо ты, сукин сын, знаешь, что тебя не найдут, либо ты и не боишься раскрытия своей личности,– голос звучит спокойно, даже несколько отстраненно, однако сердце, что ни на секунду не успокаивалось, выдает детектива.

Волей-неволей, но Чонгук представляет примерную хронологию событий того рокового вечера, что хранит эта тишина. Виен точно не из тех людей, кто будет спокойно ждать своей смерти и не сопротивляться, и не только Виен такой. Каждый человек будет отчаянно хвататься руками и ногами за малейший шанс выжить, такова сущность каждого из нас. В этом нет ничего страшного, Чон Чонгук поступил бы точно так же, страх смерти не чужд никому в этом мире.

Детектив задерживается на добрые полчаса в ванной комнате, осматривая каждую полочку и шкафчик, переворачивает несколько флакончиков, что валяются на полу, но не находит ничего интересного. Именно поэтому, окидывая последний раз комнату беглым взглядом, он выключает свет и плотно закрывает немного слетевшую с петель дверь.

Чон опирается спиной о стену в коридоре и прикрывает глаза до появления белых мушек. Хотелось заплакать. А лучше договориться с Хароном больше не перевозить души умерших через буйную от криков реку Стикс. Однако этого сделать невозможно. По этой причине детектив Чон поднимает уставший взгляд вперед, утыкаясь на черную, лакированную дверь, которая чуточку выбивается из всей композиции в интерьере. Он делает три шага вперед, дергая за ручку. Ничего примечательного, комната сразу же становится окутанной в теплый свет небольших лампочек на потолке и по бокам, от чего становится сразу понятно: Чонгук оказался в небольшой гардеробной.

Множество вешалок, на которых висят дорогие и брендовые вещи, небольшой стол с приличным количеством разных украшений, начиная от часов с кожаным ремешком и заканчивая небольшими чокерами, полностью инкрустированными какими-то явно драгоценными камнями. Чонгук такие вещи видит впервые в гардеробе Виена, ведь младший не любил такие кричащие элементы и всегда осуждал богатых людей за нерациональные растраты на подобное. Сейчас же все идет под откос. Ни один из фактов о новом Виене не совпадает с тем Ким Виеном, которого знал и любил Чонгук. Жизнь раздвоила этого человека на разные личности, кажется, совершенно противоречащие друг другу.

Спальня оказывается в идеальном состоянии: ни одной складки на постельном белье, до сих пор комната наполнена легким запахом лавандового кондиционера. Единственное, что, кажется, осталось неизменным; Виен обожал запах лаванды. Чонгук открывает абсолютно все ящички, пролистывает с особым интересом каждую книгу и журнал в поисках каких-либо номеров или заметок, но ничего нет. Совершенно пусто. Складывается такое ощущение, что Виен жил только в одной единственной комнате – ванне. Иначе Чон Чонгук просто не может объяснить каким образом во всех остальных комнатах сохранилась идеальная чистота. Точнее может, но только одной версией: кто-то слишком хорошо старается замести следы, чтобы улики были только в одной комнате. Однако ничто не идеально, как показывает практика. Поэтому Чонгук тяжело вздыхает, откладывает журнал в сторону и идет в последнюю из четырех комнат на втором этаже. Скорее всего это будет кабинет, ибо он до сих пор помнит слова Ким Тэхена про записную книжку.

Чонгук подходит к двери, набирая те самые четыре цифры, что крутятся в голове навязчивой мыслью еще с той встречи со студентом; противный звук говорит о том, что дверь удачно разблокирована.

Просторное помещение такое же идеальное, как весь дом, за исключением ванной комнаты. Чонгук недовольно ведет бровью, понимая, что здесь он вряд ли найдет что-то интересное или стоящее, но хотя бы попытаться стоит. Два небольших шкафа, полностью забитые тоненькими романами мало известных авторов, не были чем-то примечательным, однако детектив делает пару шагов к ним, досконально изучая ряды с литературой. Абсолютно все книги стоят на одном уровне. Чон проходится взглядом по каждой из них, примерно разглядывая положение книги и пыли, ведь если хоть одно произведение выдвинуть с места чуть дальше остальных, а потом поставить на место как ни в чем не бывало, то пыль обязательно даст об этом знать. Мелочи, но иногда именно они могут рассказать всю правду о происходящем. Примерно на третьем ряду, когда, мысленно обматерив книги и перестав читать их названия, Чонгук находит тот самый сдвиг на пыли, он тормозит, бегает глазами по полке, как будто не веря в происходящее, а потом открывает шкаф, сразу же вытягивая тоненький роман из общей кипы. Книга на удивление легкая, ничем не примечательная, даже обложки яркой и впечатляющей нет, хотя современные авторы любят баловаться именно таким, завлекая читателей в мир фантазии. Здесь же все просто: небольшими буквами само название и ниже подписан создатель произведения.

Чон хватает пальцами обложку и переворачивает роман, начиная трясти книгу в воздухе. Исходя из практики в книгах могут храниться ключи, визитки и прочая мелочевка, которая будет не толще пары миллиметров, в идеальном варианте – бумага. Когда отчаянье берет вверх, а осознание того, что кто-то успел достать что-то важное из этой книги до детектива, Чон отпускает один конец печатного издания и с легким удивлением наблюдает за тем, как невесомо спускается небольшой клочок салфетки на пол.

Неужели эту книгу в последний раз трогал Виен, а не убийца?

Весьма глупо и неосторожно не заходить в кабинет, ведь здесь огромное количество бумаг, в том числе, возможно, слишком нужных для раскрытия всевозможных улик. Хотя если убийца не побоялся оставить эту комнату нетронутой, то и Чону здесь маловероятно повезет. Он хватает с пола кусочек салфетки и смотрит на чей-то номер, записанный быстро и коряво. Цифры не то чтобы сильно пляшут, но салфетка слишком тонкая, от чего в нескольких местах рвется. Неизвестно, чей это номер и может ли он вообще понадобиться, ведь вместо одиннадцати привычных каждому символов, здесь имеется только семь, а остальные были оторваны. Судя по неаккуратному краю – ничего ценного в этой улике скорее всего нет, но эту комнату уже обыскали после смерти Виена не один человек, скорее всего даже убийца.

– Блять,– Чон вкладывает обратно салфетку в книгу и ставит ее на место, бегая взглядом по остальным книгам. – Я скорее даже не удивлен, чем расстроен.

Для кабинета здесь слишком прибрано и идеально, нет привычной стопки бумаг на столе, даже органайзера, с кучей закончившихся ручек, цветов или прочей мелочевки. Только два шкафа с книгами, стол, стул и занавески. Кажется, Виен либо не особо пользовался кабинетом, либо здесь убрали абсолютно все, что могло принадлежать парню и выдать любую ценную информацию об убийце или хотя бы подкинуть пару идей, кто бы это мог быть.

Хруст шеи в тишине становится чем-то инородным, громким, отчего Чон замирает на пару секунд, удивляясь, а потом поворачивает голову выдыхая с облегчением. Надо что-то думать, однако в голову ничего логичного да и быстрого не лезет. Только донельзя вылизанный дом после убийства, кроме одной ванной комнаты, где творится полный хаос, но одновременно с этим не имеет почти ни одной зацепки, и дело, которое требует скорейшего раскрытия. Нет, начальство не стоит каждый день под дверью его кабинета и не говорит о том, что на нем официально висит два дела. Просто Чонгук сам хочет понять и найти убийцу своего бывшего парня. Ради Виена он сейчас стоит на месте, со стеклянными глазами и перебирает всевозможные варианты развития событий в ту ночь.

Иногда мертвые заставляют нас делать то, что при жизни мы бы делали с неохотой.

Хватаясь рукой за ручку выдвижного шкафа в столе, Чон с воодушевлением открывает своему взору содержимое. Однако там нет ничего сильно интересного: пара небольших чеков за покупки из дорогих и явно брендовых магазинов, совершенно пустая тетрадь в тридцать листов белого цвета и блокнот. Не было ни одной надписи, которая привела бы к убийце. Идеально чистые страницы, которые Чон переворачивает одну за другой слишком быстро. Он знал, что скорее всего от нужных ему надписей уже давно избавились, вырвав некоторые листы, однако, дойдя почти до конца, мужчина замечает, как один разворот, сложенный вдвое, почему-то еще остался в твердом переплете. Удивительно, но Чонгук в первый раз видит такой способ сохранить какую-то информацию. Одновременно такой простой, но такой сложный для понимания многих. Он тянет уголок листа вверх, разворачивая, и смотрит на несколько номеров телефона. Не подписанные, нет даже опознавательных знаков или адресов. Только четыре голых номера телефона и все. Мужчина откладывает на стол блокнот и достает телефон, сразу же делая фотографию и отправляя ее Ли Юнки, прося как можно быстрее раздобыть всю возможную информацию про обладателей.

Ответ не заставляет себя ждать, однако на телефон приходит еще одно сообщение от Минджу, которая наконец-то отправила фотографии тела Виена по просьбе старшего детектива. Пары секунд хватает, чтобы обдумать информацию и выбрать для себя наиболее важную, а затем нажать на иконку с чатом Минджу. Смотреть, честно говоря, не хотелось от слова совсем. Если полночи и весь вчерашний день Чонгук кое-как мирился с тем фактом, что ему придется посетить место убийства и заглянуть в то самое прошлое своего бывшего парня, то со снимками его изуродованного тела – нет.

Проще было заглянуть в прожитое, в котором его по чистой случайности не оказалось. Страшнее было смотреть на голые факты, которые безжалостно полосовали сердце и душу.

У правды нет температуры.

Чуть дрожащим пальцем детектив нажимает на фотографии, которые за пару десятков секунд раздумий не успели загрузиться, и ждет появления снимков во всех мельчайших подробностях. Обычно все криминалисты с разных ракурсов фотографируют большие раны, синяки или ссадины, а после уже и само обездвиженное смертью тело. Это логично и весьма понятно: необходимо иметь вещественные доказательства в виде фотографий для дальнейшего расследования. Чонгук повидал не мало таких снимков, где-то коллеги могли спросить совет или оставить на столе, где-то в папках с раскрытыми или закрытыми делами, или же на своей практике, когда ему поручали расследование убийства или любого другого особо тяжкого преступления. Однако сейчас совершенно другой случай: сердце пропускает удары, отдавая пульсацией по всему телу, а желудок неприятно сводит от простого человеческого страха. Чонгук бы рад впервые в жизни повести себя осознанно как маленький ребенок и закрыть фотографии, вообще больше не заходя в чат с Минджу, впрочем, вместо этого он двумя пальцами увеличивает снимок на экране телефона, начиная рассматривать его в мелких деталях.

Картина перед ним весьма обычная: запекшаяся кровь, большие ссадины, синяки, бледный цвет лица и труп, вытащенный из холодной, как описывали криминалисты, выехавшие на место преступления, воды. Ничего необычного, если бы не одно большое и уродливое “но”. Это был и остается труп Виена, некогда близкого человека, который смог дотронуться до души Чонгука в короткий срок. Он единственный, кому это удалось.

Была досконально изучена каждая фотография, осталась последняя, где Виен сфотографирован со спины, а именно задняя часть шеи и голова, которая удачно пробита о тупой угол ванной. Ничего необычного, все по стандарту, однако Чон замечает небольшую татуировку, частично прикрытую слипшимися от крови волосами. Простояв так еще пару минут и прожигая на одном только кусочке снимка дыру, можно понять, что на задней части шеи небольшими буквами вытатуировано знакомое буквосочетание. Только вместо привычного МВ с шелкового платка желтого цвета, он лицезреет ВМ. Слишком хорошая неожиданность для простого совпадения.

С каждой секундой тремор рук набирает обороты, заставляя мужчину тяжело вздохнуть и поднять голову к верху. Непонятные и спутанные мысли лезут в голову детективу, отчего тот боится их даже озвучить, считая те немного абсурдными. Однако снова рассматривая фотографии одну за другой, вариантов развития событий становится все больше и больше. Детектив Чон пишет одно лишь стандартное слово в знак благодарности Минджу. Та мгновенно читает, но ничего на это не отвечает, предпочитая сохранить молчание в такой ситуации, что тактично и правильно с точки зрения Чона.

Детективу приходится сильнее нажимать пальцем на экран, чтобы через тонкий латекс медицинских перчаток экран телефона хоть как-то реагировал на прикосновения, и сразу же переходит во второй чат, получив сообщение от Юнки о том, что придется немного подождать, буквально пару дней, чтобы получить всю информацию о владельцах чуть ли не пятидесяти номеров телефонов. Чонгук согласен ждать. Его все устраивает в этом плане. Однако сообщений больше нет. Ни одного. Еще вчера вечером детектив Чон просил своего лучшего друга срочно, в обязательном порядке достать номер телефона Ким Тэхена, а на часах обед, тем не менее заветных цифр нигде не видно.

Мужчина с особой осторожностью напоследок шарит по всем бумажкам, что есть в кабинете, но так и не найдя больше ничего интересного, он вкладывает блокнот в толстом переплете в пакет для улик, запечатывает его и снимает одну перчатку. Вздох облегчения, кажется, слышен в прихожей дома. Рука знатно устала и вспотела за пару часов работы на месте преступления, что не удивительно, но в любом случае неприятно. Чонгук быстро набирает номер телефона Ли Юнки и слушает три противных гудка, прежде чем мужчина на том конце провода скажет свое привычное приветствие.

– Юнки, я просил тебя номер Тэхена в кратчайшие сроки, – как бы невзначай напоминает Чон, опираясь одной рукой на поверхность стола.

– Я знаю, ты даже написал его под цифрой ноль, я не тупой, – на заднем фоне слышится чей-то слегка недовольный голос и удары по клавиатуре. Ли точно забыл об этом и именно сейчас ищет информацию о Тэхене, детектив в этом уверен на все сто процентов, так как такая история не первая и, кажется, далеко не последняя. – Я уже выслал номер. Отвяжись теперь от меня и дай мне спокойно поработать.

– С превеликой благодарностью, господин Ли Юнки, – дразнит своего лучшего друга детектив и тут же скидывает звонок, не имея желания слушать недовольное ворчание, а может даже и легкие угрозы в свой адрес.

Не проходит и минуты, как Чонгук уже набирает номер телефона Кима, слушая раздражающие гудки один за другим. Он ненавидит то самое ожидание, однако другого выхода нет. Необходимо узнать информацию про татуировку, а Ким, как лучший друг Виена, скорее всего знает ответ на этот вопрос. По крайней мере Чонгук на это очень надеется.

– Слушаю, – голос на том конце провода очень уставший, тихий. Чонгук всем своим существом ощущает исходящее напряжение и утомление, тем не менее сейчас нет времени на какие-либо разговоры не по делу, да и желания, будем откровенны, тоже. – Алло?

– Это детектив Чон, здравствуй, – на свое удивление мужчина здоровается, а не задает вопрос сразу в лоб. Отчего-то этого паренька стало жаль. – Есть свободная минута?

– Да, конечно, детектив. В любое время. Что-то известно по поводу убийства Виена? – в уставшем голосе слышится мольба. Желание узнать светлую, но местами горькую правду заставляет сердце Чона пропустить глухой удар.

– Пока что еще ничего весомого, я сообщу, как появится информация, – тяжелый вздох и глупое, но, кажется, такое нужное Тэхену обещание.

– Любая информация, она важна мне.

Чонгук на эту фразу кивает самому себе в отражении на дверце от шкафчика с книгами и обрывает студента:

– Что ты знаешь о татуировке Виена на задней части шеи?

– Татуировке? – это было чистое удивление, как будто ребенку рассказали, что мир – это огромная и круглая планета. – Не понимаю о чем вы, Чонгук.

– Детектив Чон, – мужчина поправляет Тэхена безжалостно, на автомате, потому что редко кто может называть его только по имени, откинув совершенно любые формальности в общении. – Да, у Виена на задней части шеи расположены две буквы. Я так понимаю, вы ничего об этом не знаете.

– В первый раз слышу об этом, – шепчет юноша в трубку, затихая окончательно.

Телефонный разговор затухает, никто из двоих не решается еще пару секунд разрушить воцарившее молчание. Говорить не хотелось, каждый думал о своем: в тот день кто-то потерял лучшего друга, а кто-то частицу себя, которая хоть и была прошлым, но все же жила. Даже думать лишний раз не хочется о том, что где-то лежит изувеченное тело юноши, который раньше улыбался так искренне и лучезарно, что на душе становилось теплее.

– Я скучаю по нему, – голос дрожит, а буквы не хотят вставать в ровный ряд, формируя простые слова, но все же Тэхен это делает, напоминая детективу о своем существовании одной только фразой.

– Не стоит, – тяжелый вздох и два пальца ложатся на переносицу, начиная мягко массировать кожу, дабы успокоить головную боль, а вместе с этим и поток мыслей. Детективу тоже тяжело, но поддерживать людей – это точно не то, что он умеет делать лучше всего.

– Почему?

– Скучать – это значит ждать, что он вернется. Мертвые не возвращаются, никогда, – голос ровный, однако эти слова заставляют сердце пропускать бешеные удары, дышать становится труднее, как будто воздух в один момент перекрыли. Рубашка, застегнутая на все пуговицы, здесь явно не при чем.

Повисает тишина. Некомфортная, колючая и до тошноты отвратительная. Чонгук хочет еще что-то сказать, чтобы хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию, однако рот открывается в немом молчании, сил говорить нет. Желания тоже. Эта правда добила Тэхена слишком резко и быстро, он явно не ожидал этих слов в данной ситуации. Однако нет смысла ходить вокруг да около, постоянно причитая, как жалко и грустно, что парня больше нет. Смерть – достаточно занимательная вещь, и сколько бы времени ты не думал о ней, ее все равно не понять. Она приходит резко, окончательно забирая с собой души. Чонгук сделал все, что смог – поздоровался с той, с кем работает уже несколько лет, и попросил доставить Виена в лучшее место.

– Не обязательно было говорить правду, – голос не обиженный, скорее шокированный. Тэхен явно не привык к настолько прямолинейным людям, чтобы получать голую правду с минусовой температурой в ситуациях, которые тревожат душу изнутри.

– Не умею врать, – почти шепотом произносит детектив Чон и тяжело вздыхает. Пачка сигарет как нельзя кстати всплывает в голове, от чего свободной рукой мужчина хлопает по карманам, понимая, что забыл ее в машине на переднем сидении. – Ты уже был в морге?

– Да, ходил оформлять документы по поводу кремации, так как родители Виена не смогут вовремя приехать.

– Что сказали?

– Мне дали десять дней на все сборы, так как у полиции нет претензий к телу Виена, а значит можно кремировать.

Чонгук обязательно придет на похороны. Он дал себе слово еще глубокой ночью, сегодня, когда вспоминал этого парнишку с улыбкой на губах, но крупными, редкими слезами на глазах. Отчего-то хочется помочь Тэхену со всеми делами, ради Виена, однако лучшей помощью сейчас будет расследование дела и нахождение убийцы. Ким точно так же как и детектив хочет узнать подробности той роковой ночи, где оборвалась жизнь молодого парня.

– Я завтра поеду в морг, мне надо увидеть тело Виена, – на эту фразу ответа не последовало. – Могли бы мы встретиться с тобой и обсудить пару деталей? Будут готовы списки некоторых телефонных номеров, вдруг ты сможешь узнать по именам кого-то из людей.

– Я подъеду к одиннадцати, – и совсем не обязательно говорить о том, что в это время у него рабочая смена только начнется и то, что ему придется ехать с другого конца города минимум час. Тэхен промолчал, покорно согласившись.

– Прекрасно, мне как раз будет удобно в такое время,– в отличие от Чонгука, Тэхен не привык бить людей правдой по лицу. – До встречи.

– До встречи.

Глухие гудки раздаются в динамике телефона, оповещая детектива, что разговор на сегодня окончен. Неприятное послевкусие от правды осталось на кончике языка, от чего мужчина мечтает побыстрее закончить со всеми делами в молчаливом особняке и покурить. Желательно несколько сигарет, подальше от этого места.