Тот, что злой (1/2)

В Лондоне у Ёсана было две привычки: фланировать по ночным улицам и эпатировать своим внешним видом. Одним словом, он был самым настоящим денди XX века. И если в большом городе выделяться из толпы было жизненной необходимостью, неотъемлемым условием для того, чтобы считаться её частью, то в Карнеги привлекать лишнее внимание значило заклеймить себя званием чёрной овцы<span class="footnote" id="fn_32436480_0"></span>. Кан готов был поступиться второй привычкой ради собственной сохранности: никаких рубашек невообразимых цветов и фасонов, сверкающих в свете уличных фонарей латексных штанов или яркого макияжа. Растянутая футболка, в которой он в Лондоне не решился бы даже мусор вынести, отрытая на барахолке джинсовка, простенькие джинсы с потертостями в нескольких местах и аксессуар, теперь сросшийся с его новым образом — чёрные пилотские очки — именно в таком виде он отправился лавировать вдоль Кэрол-стрит. Правда, выйдя на тротуар, Ёсан убедился в абсолютной ненужности своей нехитрой маскировки: уличное освещение здесь полностью отсутствовало. Добираясь сюда, молодой человек даже не обратил на это внимание, но сейчас, под сумерки, недостаток света для него, жителя круглосуточно сверкающего огнями Лондона, был настоящей диковинкой. Это, однако, не остановило, а наоборот, лишь подстегнуло любопытство. Не опасаясь быть замеченным, Ёсан нацепил очки на волосы и бодро пошёл в сторону центра, пока окончательно не смерклось.

Кан едва пробыл в Карнеги пару часов, а местный антураж уже начал вызывать у него приступы тошноты, настолько однообразным и блёклым в отсутствие подсветки был городок. Ёсан бы списал эту тусклость на то, что жил он на самой окраине, но даже когда центральная улица города оказалась буквально за углом, ничего не изменилось: не выросли как по волшебству скопления фешенебельных домов, не загорелись манящие вывески дорогих ресторанов и бутиков, не доносились игривые разговоры и музыка. Молодой человек повернул на углу 4-й Восточной улицы и скептически вгляделся в расстилавшуюся перед ним Карнеги-авеню. Единственное, что отличало центр города, — это крайне скудное уличное освещение. Лично для себя Кан пришёл к неоднозначному выводу: либо местные власти были слишком скупы, чтобы раскошелиться на нормальную подсветку, либо понимали, что в лучах искусственного света дома будут казаться еще более убогими, чем они есть на самом деле. Слабенькие фонари, расположившиеся на хиленьких ножках электрических линий, казалось, стыдились себя и своей дряблости, потому и держались на значительном расстоянии друг от друга, давая минимум освещения. Ёсан решил перестраховаться и вновь надел очки, отлично при этом понимая, как подозрительно выглядит со стороны. Однако смотреть на него было, по сути, некому. После семи часов Карнеги будто вымер, словно все его жители испытывали какой-то суеверный страх перед неясной ночной нечистью и теперь прятались по своим домам. Кан был поражён тому, что в самое «тусовочное» время тротуары были пусты, а витрины немногочисленных магазинов были подсвечены лишь приглушённым светом, значащим, что посетителям там вовсе не рады. Скудность окружающего мира заставляла абстрагироваться от реальности и заглянуть в мир грёз в поиске хоть каких-то красок: на контрасте Ёсан вспомнил Сохо<span class="footnote" id="fn_32436480_1"></span> с его Карнаби-стрит и Лестер-сквер, гудящими, подобно ульям, в любое время дня и ночи, и сверкающими так, что их наверняка видно даже из космоса. Вспомнил — и усмехнулся. Денег, которые тратятся там ежедневно, хватило бы на содержание маленького провинциального города. Такого, как Карнеги, например. Здесь же раскошеливаться было просто не на что: из достопримечательностей, достойных затрат из муниципального бюджета, были лишь массивное кирпичное здание (судя по вывеске, какой-то мемориальный центр) и невзрачный кинотеатр «Либерти». Всё это было настолько однообразно провинциально, что, попроси Ёсана кто-то описать детали прогулки, он не смог бы упомнить и половины увиденного.

Однако, что действительно привлекло внимание молодого человека, так это неприметный музыкальный магазинчик. Его вывеска была едва заметна даже при пристальной вглядывании в витрины, словно магазинчик стеснялся лишний раз напоминать о своём присутствии. Невольно вспомнилось недовольство заправщика, видимо, считавшего увлечение музыкой одним из смертных грехов.

«По крайней мере, это лучше, чем слушать по радио сиплые завывания мизогинного алкаша<span class="footnote" id="fn_32436480_2"></span>, » — зло ухмыльнулся Кан, уверенно открывая дверь музыкального магазинчика. Внутри было тихо, не так, как обычно бывает в местах подобного рода. Видимо, музыка в Карнеги не пользовалась особым спросом. Это не очень радовало: Ёсан надеялся остаться незамеченным продавцом, но в полном отсутствие клиентов это было невозможно. Потому, стоило лишь двери закрыться за молодым человеком, из-за прилавка показался консультант. Он, вероятно, заскучавший без покупателей, увидел в пришедшем лёгкую добычу и тут же набросился на него, как коршун на горлицу.

— Могу чем помочь?

Кан чужого энтузиазма не оценил: он до последнего надеялся побродить по магазинчику в тишине и спокойствии. Однако нежелание заводить разговор с консультантом быстро уступило место любопытству. Признаться честно, Ёсан успел истосковаться по музыке, а ни к чему не обязывающая беседа с парнишкой, наверняка хоть что-то в ней смыслящем, могла хоть немного скрасить этот бесконечный день.

— Подыщите мне что-нибудь… на ваш вкус.

Консультант воодушевился и не без бахвальства заявил:

— У меня очень специфические предпочтения. Не уверен, что вам понравится.

Кан измерил паренька оценивающим взглядом и повёл бровью. Он сильно сомневался в «специфичности» чужого вкуса, но всё же решил дать шанс, заверив:

— Я не привередлив.

— Ищите винил или кассеты?

— Stereo 8<span class="footnote" id="fn_32436480_3"></span>.

— Тогда начнём с «британцев»?

Ёсан без стеснения закатил глаза (всё равно этого не было видно за тёмными стёклами очков) и кинул взгляд на висящее неподалёку зеркало, будто ожидая увидеть на себе огромную светящуюся надпись, выдающую происхождение. Но надписи, конечно, же не было. Всё дело в выработанном за годы жизни в Лондоне акценте, который теперь, похоже, стал его персональным клеймом.

— Давайте, — нехотя согласился Кан и даже позволил отвести себя в соответствующий отдел.

Пока консультант вёл его через весь магазин по невообразимому лабиринту стеллажей, Ёсан приметил ещё одного посетителя, пристально изучавшего кассеты американских рок-групп. Почему же истосковавшийся по болтовне работник решил донять именно Кана, а не этого парня?

— Вот, мой персональный выбор, — порывшись немного в кассетах, заявил консультант. Ёсан едва сдержал разочарованный смешок.

«И это называется «специфические предпочтения»? — подумал он, едва бросив взгляд на ширпотребную кассету «Sultans of Swing», и тут же словил приступ ностальгии. — Нопфлер и Иллсли перезаписали её столько раз<span class="footnote" id="fn_32436480_4"></span>, что эти риффы до сих пор снятся мне в кошмарах».

Парнишке об истинной причине нелюбви к первому детищу «Dire Straits», однако, совсем не обязательно было знать, поэтому Кан решил отделаться смутным ответом:

— Я не фанат паб-рока.

Консультант пожал плечами и нахохлился, считав во фразе покупателя выпад в сторону своего музыкального вкуса, но не отчаялся и спустя пару секунд презентовал Ёсану «Zenyatta Mondatta»<span class="footnote" id="fn_32436480_5"></span>:

— Альбом, как по мне, не самый удачный, но вокал на высоте.

«Этот альбом достался ребятам кровью, потом и бессонными ночами, а ты, сосунок, назвал его не самым удачным?!<span class="footnote" id="fn_32436480_6"></span>» — возмутился Кан, но метать бисер перед свиньями не стал, малодушно признав:

— Да, вы правы, мне тоже так кажется. Давайте что-то другое.

Кажется, паренёк начал проникаться к покупателю взаимной неприязнью, потому решил с ещё большим напором продвигать свои обывательские интересы.

— «Another Ticket» Клэптона?

Одно только имя Клэптона вызывало у Кана неконтролируемую агрессию<span class="footnote" id="fn_32436480_7"></span>. Он даже не стал скрывать свою антипатию и вполне прямо перевёл стрелки:

— У вас есть что-то из пост-панка?

Здесь уже консультант вынужден был признать своё поражение перед искушённым клиентом и, измотанно вздохнув, выдал: