Часть 10 (1/2)

Разумовский улыбнулся:

— Да, в его творениях есть что-то такое, на что можно смотреть вечно…

Он с удовольствием принялся рассказывать о своих любимых полотнах от Рождения Венеры до более поздних картин знаменитого итальянца.

Рука Алтана, так спокойно и естественно держащая его собственную, грела.

Дагбаев всю поездку внимательно слушал про Венеру, умалчивая, что вообще-то тоже много знает о ней. Алтан был самым прилежным из учеников своего класса на уроке искусств, читал энциклопедии, и благодаря деду и Юме, несмотря на всю холодность отношений, посещал и Рим, и Афины, побывал в Париже, в Лондоне и Праге. У того, кто носит фамилию Дагбаев, должна была быть всесторонняя образованность.

Но некоторые факты были для Алтана новы, и он откладывал их в копилку знаний, а ещё отметил, что обычно бирюзовые глаза Сергея, при таком вот потоке вдохновения, словно немного синеют. «Красиво, как на тех самых полотнах» — невольно улыбнулся Дагбаев, но быстро снова сосредоточился.

Они подъезжали, а значит, к сожалению, придётся временно отстраниться. Пусть и не сильно.

Серёжа не сразу понял, что они приехали, очнулся лишь когда машина остановилась около музея. Посмотрев на Алтана и придя к тем же выводам, с сожалением выпустил его руку.

Как только они подъехали, Дагбаев открыл двери, вышел, подал руку, чтобы помочь Серёже выйти.

В самое-самое ближайшее время к ним должен был подойти куратор выставки, а пока что надо бы помочь Разумовскому выйти, просто потому что хотелось.

Серёжа от подобного замер, но принял помощь, задержав руку в чужой чуть дольше необходимого.

Он постарался не думать о том времени, когда они вернутся домой и рядом не будет посторонних, потому что мысли ускользали в фантазии.

Алтан заметил, что Серёжа и правда держит руку немного дольше. Может, он правда не влюблён в Олега, а ему важен именно Алтан? Женя подбивал на признание, но про взаимность Дагбаев особо не думал, хотя казалось, что он и правда может нравиться Серёже. Всё запутанно, или же разрешится в один миг?

Разговор точно поможет, и Дагбаев невольно понял, что ждёт вечера куда больше, чем даже похода в музей. Он слегка поправил пальто, улыбнулся.

— Ну что, пойдём тихонько? Куратор где-то ходит, скорее всего…

И словно в ответ на его мысли к ним подбежала женщина. Не очень высокая, в очках, тоже одетая с иголочки.

— Здравствуйте, господа Шереметьевы! – поприветствовала она гостей.

Конечно же настоящие фамилии Алтан не называл и женщина посмотрела на них как-то странно.

— Вы точно братья?

Алтан кивнул.

— Двоюродные.

— Ааа, ладно, да… Ну, пройдёмте?

Серёжа улыбнулся на удивление женщины, неосознанно стараясь держаться поближе к Алтану, но не прятаться за его спиной, как бы ни хотелось.

Алтан кивнул, женщина повела их, и Дагбаев оглянулся на Серёжу.

Алтан тихо состроил выражение лица, подняв брови и округлив глаза, а потом опустив их. Мол, «мда, вот приставучая всё же попалась!», но так же быстро его убрал и состроил максимально добродушное выражение лица.

Когда они зашли, женщина спросила:

— Точно не нужен будет экскурсовод?

Дагбаев покачал головой, она кивнула и удалилась, предупредив, во сколько закрывается выставка. В принципе, четырёх часов им точно хватит.

— Ну что ж, куда пойдём сначала?

Сережа тихо фыркнул на гримасу Алтана, улыбнувшись тому, как маска хладнокровия на его лице мгновенно тает и осознание того, что эту сторону Алтан сейчас позволяет увидеть только ему, грело душу маленьким костерком в груди.

Стоило экскурсоводу уйти, как Серёжа подошел ближе к Алтану, мимолётно коснулся его руки, помня о камерах, коих в музее должно быть много, и ответил:

— Я думаю, начнём с самой дальней галереи, а то боюсь, когда дойдем до жемчужины выставки, нас оттуда долго не оторвут…

— Конечно, — Алтан ощутил мимолётное прикосновение и невольно улыбнулся.

Подумать только, влюбился как мальчишка. Может, потому что прежде он ещё не испытывал подобного? Всё казалось новым, будто мир постепенно открывался. И это было прекрасно.

Они пошли в самую дальнюю галерею. Дагбаев оторвал взгляд от Серёжи, и, теперь уже не отрываясь, смотрел на картины и впитывал, впитывал, впитывал. Взгляд красных глаз не был каким-то преисполненным, но внимающим, осознающим величие — точно. Хотя в этот момент Дагбаев восхищался и Разумовским тоже, что тот так ценит искусство. Всё же ещё на пару секунд оторвав взгляд, он с искренней и светлой улыбкой посмотрел на Серёжу. Тот сам был произведением искусства, и лучился счастьем. По этой причине счастлив был и Алтан.

Несмотря на то, что около каждой картины Серёжа застывал на несколько минут, погружаясь в неё, он чувствовал на себе взгляды Алтана, иногда невольно улыбаясь.

Как и ожидалось, в центре выставки были самые прекрасные полотна, и Разумовский окончательно пропал для внешнего мира, прослеживая взглядом линии и мазки кисти мастера, создающие образ Мадонны.

Дагбаев тоже остановился возле Мадонны де ла Лоджия и полностью погрузился в её созерцание. Боттичелли, определённо, был гением живописи, глаза Алтана явно горели живым интересом, и Дагбаев стал читать историю картины, периодически посматривая на мазки и цвета, вглядываясь в лица женщины и младенца. Они отражали одухотворённость и счастье.

Серёжа же отошёл в другой жемчужине выставки — Мадонне Бенуа, не замечая на себе чужого взгляда. Он прослеживал игры света и тени, забывая дышать, и не видя ничего вокруг, пока совсем рядом не послышался негромкий женский голос:

— Серёженька, вот вы где!

Разумовский дёрнулся от звука слишком знакомого голоса, заставлявшего тихо скулить по ночам.

— Серёженька, что же вы! Вам стоит продолжить лечение, доктор Рубинштейн говорил, что это необходимо…

Когда Серёжа обернулся, он понял, что его ночной кошмар ожил: перед ним и правда стояла медсестра Сонечка — главная, помощница садиста Рубинштейна.

В голове стало пусто, а взгляд в панике метнулся по залу, не находя Алтана. Дыхание участилось, а руки задрожали. Серёжа чувствовал, что ещё немного и просто впадет в панику.

Сонечка цепко подхватила его под руку, явно собираясь куда-то увести…

Дагбаев, с удовольствием насмотревшись на картину, оторвался от неё и не увидел Серёжу. Алтану это не понравилось. В плане, конечно, тот мог гулять где угодно, но… Что-то подсказывало: лучше убедиться, что всё в порядке. Плохая ли была идея не брать никого из охраны именно сюда, или нет, Алтан ещё не решил.

Он свернул за угол и тут же увидел Серёжу с неподдельным ужасом на лице. Та женщина, что стояла с ним… Память сработала оперативней Дагбаева, как и тело. Соня, помощница Рубинштейна. Пара секунд, и Алтан, у которого в нужные моменты была просто фантастическая реакция, оказался возле них. Он обманчиво-ласковым движением отодвинул руку этой помощницы. Жилистые руки иногда плюс. Она, разумеется, общалась с буйными, по типу Поэта или Кризалиса, но Дагбаев был куда проворнее, плюс, неожиданность тоже повлияла.

Взяв Серёжу за плечо, он быстро и осторожно завёл его за спину, и в упор посмотрел на Софью.

— Потрудитесь предоставить хоть какие-то документы, признанные легальными, на то, чтобы ограничить свободу.

Змеиный взгляд был сейчас более чем страшен. Кобра готовилась укусить.

Прежде, чем Софья что-то сказала, Алтан напомнил:

— Ваш бывший координатор и начальник Рубинштейн обвиняется по статье 124 УК РФ, лишён лицензии. Хотя бы этого хватает. Уходите.

Серёжа до крови прикусил губу, стараясь справиться с накатившей истерикой. Не сейчас, продержаться совсем немного, уйти… Он невольно дернулся в сторону, но в последний момент остановил себя, пытаясь дышать ровно, что не очень получалось.

Соня нахмурилась, но отступила под опасным взглядом Алтана — у неё была хорошая интуиция.

— Вы не понимаете, Серёженьке нужно лечение, его психическое расстройство… — поджав губы, начала она.

Алтан грозно шагнул вперёд, что, очевидно, стоило воспринимать как сигнал помолчать и уйти, потому что следующее действие, очевидно, не понравится Софье.

— Я попросил Вас уйти.

Он понимал, что надо успокоить Серёжу, но пока что пусть эта женщина исчезнет с глаз долой.

— Я вас предупредила, — медсестра гордо вскинула голову и поспешила уйти.

Серёжа, забыв и о камерах, и о возможных свидетелях, вцепился в руку Алтана, не замечая, что всё тело бьёт крупной дрожью.

Когда медсестра отошла, Алтан вздохнул. Вот ведь тварь… Он обернулся к Серёже, накрыл его руку своей.

— Тихо, тихо, — как можно спокойнее сказал Дагбаев, — всё хорошо, сейчас найдём туалет или комнату отдыха, чтобы ты пока побыл один, смог выдохнуть.

Он осмотрелся, заметил небольшую дверь, очевидно в комнату для персонала. Алтан повёл Серёжу туда. К счастью, там никого не было. Вполне могло хватить пяти минут, а после они уйдут. Дагбаев уверенно провёл его туда. Ну и что, что камеры, охранники наверняка предупреждены про особых гостей.

Посадив Серёжу на диван, Дагбаев взял стаканчик и налил оттуда воды, протянул Разумовскому.

— Так, вот вода, выпей. Эта женщина ничего тебе не сделает, ты в безопасности. Вдох, выдох… Давай, Серёж, ты справишься, это лишь прошлое, одно из его проявлений. Тебя оно больше не заденет.

Серёжа взял стакан, но руки так тряслись, что он больше проливал воду, а попытка сделать глоток заставила закашляться и выронить стакан.

***</p>