Часть 9 (1/2)

Парикмахер подошёл к Алтану, хлопнул по плечу.

— Принимай, вон тебе римская статуя в живом воплощении, или чем тебе не Гиацинт?

— Боже, ты хотя бы раз можешь обойтись, чтобы не вспоминать греческую мифологию и Аполлона? Ладно бы ты реально знал, что и как, но нет, ты ж запомнил этот миф про любовь Апполона и Гиацинта только потому, что это парни, и всё? А о Гефесте? Ты хоть помнишь, что его Гера сбросила с Олимпа?

— Фууу, зануда ты, — смешно скорчив лоб и нос, сказал Женя, но увидев хитрую улыбку Алтана, опять пихнул его в бок, — ты ж змеюка подколодная, опять подшучиваешь надо мной тонким юморком???

Алтан не выдержал и рассмеялся. Нет, определённо, сегодня всё сходит с ума, и это даже весело.

Серёжа замер под взглядом Алтана, а потом сам не заметил, как все страхи и волнения испарились, стоило тому улыбнуться.

Разумовский с интересом следил за общением Алтана с Женей, отмечая, что с другом Дагбаев и правда отпускает себя, почти не скрывая эмоций.

— Надеюсь, я не повторю судьбу бедного царевича, — улыбнулся Серёжа, всё же решившись присоединиться к разговору.

Дагбаев резко перестал смеяться. Ну ещё не хватало… Может, глупая это идея, всё обсуждать? Ведь вот сколько существует примеров таких смертей… Подумав, он решил сказать так:

— Пусть хоть кто-то попробует. Не повторишь.

Слова, которые он говорил, не всегда исполнялись, но когда Алтан давал обещание, было легче. Обычно Дагбаев справлялся с тем, чтобы их исполнить.

Вспомнилось старое обещание маме, что он станет счастливым, несмотря ни на что, и он подумал, что и правда становится таким. Так что Дагбаев снова улыбнулся.

Женя, зная как серьёзно Алтан относится к смерти, не нашёл ничего лучше, чем сказать:

— В крайнем случае, станешь цветочком в его оранжерее. Алтан будет тебя поливать, удобрения подкладывать, а ещё смотреть будет как на произведение искусства. Ну чем не жизнь?

Алтан снова рассмеялся.

— Так и скажи, что хочешь быть цветочком, за которым я ухаживаю, потому что за тобой так Валентин не ухаживает.

Женя закатил глаза.

— Змеюка, ещё одно слово, и я на твоё поведение Юме пожалуюсь.

Они снова засмеялись.

Разумовский закусил губу, поняв, что случайно задел не ту тему и уже хотел извиниться, но, кажется, Алтан не злился на него — напротив, пообещал защищать…

Серёжа не знал, как реагировать. Ему было одновременно и горячо в груди от слов Алтана, и страшно от воспоминаний о другом человеке, когда-то обещавшем защиту и едва не…

Серёжа мотнул головой, стараясь прогнать видения прошлого.

А меж тем Женя немного разрядил обстановку, вновь делая её более непринуждённой.

— Ну, быть цветком в столь тщательно лелеемой сокровищнице, не самая плохая судьба, но лучше я пока человеком останусь, — кажется, атмосфера повлияла на Серёжу и он не сразу понял, насколько двусмысленно прозвучала его фраза.

Он смущенно покраснел, по привычке мотнул головой, но понял, что теперь не может прятать лицо.

— Не волнуйся, обязательно посажу тебя там, как только ты перестанешь быть человеком, — фыркнул Алтан, — но лучше побудь человеком чуть подольше.

Пора было идти есть, и Дагбаев, потихоньку направляясь к столовой, как раз поравнялся с Серёжей во время этой шуточки. Он слегка, аккуратным движением, чуть похлопал его по плечу, после чего уже шёл дальше рядом.

Женя победно улыбнулся: ага, ага, значит он прав, Дагбаев и правда влюблён. Такое выверенное движение, ни капли лишнего и случайного давления. Алтан не был таким даже с Юмой, даже с Вадимом, хотя действовал очень точно во время спаррингов. Даже с ним, Женей, хотя и был непринуждённым и аккуратным. Теперь появилось ещё одно особенное исключение.

Женя мимолётно взглянул на Разумовского, взглядом намекая: «Ну? ну??! Ты видишь? видишь?!»

Серёжа от прикосновения Алтана замер, поэтому не сразу заметил взгляд Жени.

В ответ на хорошо читаемый на его лице вопрос, Разумовский слегка пожал плечами, мол — ну касается, так едва заметно и быстро, словно обжёгшись. Хотя если верить наблюдениям, которыми поделился стилист, остальных Алтан и вовсе не касался…

Женя опять закатил глаза. «Вот проблемные» — читалось на его лице, но он быстро вернулся к своей привычной беззаботной лёгкой улыбке.

Дагбаев открыл двери и придержал их, пропуская Серёжу и Женю вперёд. Он ощущал, что те будто бы как-то общаются, и без него, но понять, почему так думает не мог. Впрочем, у них свои дела и жизнь. Их дело.

Серёжа уже привык к тому, что Алтан не заходит в помещение первым, хотя и старался не думать о причинах таких привычек.

Косички Дагбаева колыхнулись, когда он затормозил, и Серёжа задержал на них взгляд, поймав себя на том, что хотел бы расплести их, прикоснуться, бережно расчесать…

Усилием воли он прервал эти мысли, только вздохнул и прошел в столовую, надеясь, что его заминки не заметят.

Когда Женя зашёл, то Алтан зашёл следом. Ему показалось, что Серёжа вздохнул в какой-то момент, но, наверное, именно что показалось.

Они сели за стол, и вскоре кухарка принесла салат. Жене она принесла заказанный им зелёный чай со смородиной и мятой, Алтану фруктовый, как и Серёже.

Дагбаев пожелал всем приятного аппетита, после чего стал есть свой салат.

Разумовский задумчиво путался вилкой в тарелке, потерявшись в своих мыслях. Есть не хотелось, он привык подолгу питаться одной газировкой, а когда о чём-то переживал, то вообще забывал, что такое еда.

Главный русский вопрос — что делать?

С одной стороны, не верить Жене причин не было, да и, судя по всему, он знал Алтана лучше всех, но… Надежда, уже расправившая хрустальные крылья, билась в клетке страхов.

Просить об объятиях — от одной мысли о таком становилось неловко.

Но при этом очень хотелось прикоснуться к Алтану, хотя бы просто, без подтекстов и продолжения.

Вилка, от которой в очередной раз ускользнул кусочек зелени, скрипнула по тарелке, заставив Серёжу вздрогнуть.

Алтан тихо ел свою маленькую порцию. Вообще, ему не хотелось есть. Как обычно, он не особо ощущал голод. Но знал, что обязан съедать определённое количество калорий, иначе не будет сил, а дел на нём по-прежнему много.

Женя периодически, когда проглатывал пару ложек, начинал рассказывать какие-то забавные истории про клиентов. Оказалось, он того самого Горошкина тоже стриг, а тот его напугал криком птеродактиля, но Женёк не обидчивый, и это даже было смешно.

Алтан невольно улыбнулся. Внутреннее напряжение от дилеммы, что, когда и как сказать, спадало. После концерта, пожалуй, когда они пойдут в сад? Почему-то Алтан подумал, что Серёже там понравилось куда больше, чем где бы то ни было в доме.

А что Волков? Если Разумовский влюблён в него… Будет не так трудно же, когда точно узнаешь, верно? И дистанцию держать тоже.

Он снова взял немного салата, откусил от курицы. Да уж, вот почему любовь описывали как нечто трудное.

Поняв, что аппетит не появится, Серёжа вздохнул и посмотрел на Алтана:

— Выставка работает до семи вечера, мы успеем? – он заглянул в телефон. Было ещё около трёх, поэтому они должны были успеть.

— Конечно, — Алтан улыбнулся, — сейчас доедим и поедем.

Дагбаев как раз доел последнюю вилку салата, Женя тоже. Он, очевидно, ел в этой компании лучше всех. Парень быстро взял кружку чая и в три глотка допил.

Алтан посмотрел с неодобрением к такому расточительству наслаждением от чая, но подумал, что ладно, так и быть. Он спокойно выпил свой глоток. Осталось ещё немного. Но надо было успокоить Серёжу.

— Я уже, точнее, Вадим, звонил куратору выставки, так что можешь не переживать. Там уже знают, что мы должны приехать. И да, нас проведут по другому входу, не для посетителей, так сказать, чтобы больше сохранять.

Дагбаев слегка вздохнул. Не то что бы договориться было трудно, но если всё время прятаться… К сожалению, ни с него самого, ни с Разумовского, такое проклятие снять нельзя, поэтому им придётся. Но это не было очень уж страшно.

***</p>

Разумовский благодарно улыбнулся Алтану, напряжение немного отпускало. Серёжа решил отложить вопросы их взаимоотношений до возвращения из музея.

— Если это не затруднит… — всё же вырвалось у Разумовского.

Он отодвинул тарелку, оставляя попытки поесть, взял чай и медленно сделал глоток.

— Уже позвонили, значит, не трудно, — Дагбаев невольно улыбнулся.

Женя тоже. Заметил неодобрительный взгляд, фыркнул. Алтан только закатил глаза. Им не надо было даже разговаривать, они уже понимали, о чём пойдёт речь, когда дело касалось друг друга. Дружба со школьной скамьи помогала.

Серёжа допил чай, чувствуя, что окончательно успокоился. Аппетит не вернулся, но это было нормально — у него и раньше такое бывало.

— Тогда мне, наверное, стоит пойти собираться? — Разумовский несколько неуверенно посмотрел на Алтана.

— В принципе, да, — Алтан в два глотка допил чай, —и я тоже пойду собираться.

Женя тоже встал, показал на пустую кружку.