Срыв номер один и знакомство (2/2)

— И что ты будешь делать сейчас, когда жизнь повернулась к тебе большой жирной жопой? — скалит зубы, поправляет кепку, явно с нетерпением ожидая грубости в ответ на свои действия.

— Ну явно не стану уставшей от жизни лесбиянкой, которая не может ничего, кроме как унижать тех, кто на нее не похож, — она удивительно спокойным взглядом окидывает сладкую катастрофу под ногами, стараясь не наступить в стекающий по неровностям асфальта крем. На самом деле ее рвало, но показать это было равно признаться в слабости, проиграть войну. Пока ее собеседница была в смятении, злобно сверкая глазами и, кажется, мысленно решая, ударить ее или оскорбить, достает из кармана бумажный пакет с проклятыми булочками, осторожно вкладывает его в свободную от ножа руку стоящей перед ней девушки и на грани слышимости шепчет:

— Приятного аппетита, надеюсь, ты не подавишься этой выпечкой и когда-то узнаешь, что такое нормальная любовь, когда мужчина готов тебя поддержать в пути к нормальной жизни, — перед тем, как Лиза отвернулась, чтобы уйти в сторону метро, русоволосая видит, как ее глаза наполняются слезами — и улыбка стирается с лица. Как-то погано все вышло, не так, как она хотела.

Метро жило своей жизнью, кипело людьми, и толпе вокруг было все равно, что у кого происходило. Будь то чужая радость, чье-то горе или вовсе трагедия — оно все растворялось в шуме поездов, затемнялось тоннелями и застревало между ступеней эскалатора. Сейчас девушка медленно начала понимать, что, возможно, для того, чтобы жить счастливо, надо немного больше, чем месяц в клубе анонимных алкоголиков — именно туда ходил ее парень, не притрагиваясь к алкоголю или только притворяясь, прячась по углам с очередной чекушкой. Теперь подозрительной казалась любая мелочь.

Вообще этот клуб был исключительно идеей молодого человека. Нет, конечно, Лиза хотела, чтобы он перестал пить, но предлагала разные способы для того, чтобы это сделать. Но он был согласен только на это. В голове крутилась одна неприятная мысль — а не было ли это чтобы легче найти нового собутыльника?

***</p>

— Милая Лизонька, я обещаю, меня изменит только общение с такими, как они. Понимаешь, мне сложно, когда я не вижу, что кто-то с похожей историей справляется плечо об плечо со мной. Мне нужен позитивный пример сильного человека, сладкая, — он тянется поцеловать, как-то немного больно хватает за кисть руки, пьяно-заискивающе смотрит в глаза. Она сдается и кивает, любит безмерно, целует в щеку, неприятно пахнущую спиртом.

— Хорошо, давай вместе поищем, где реально, — он ее тут же перебивает, и губы парня расплываются в странной победной улыбке.

— Я уже нашел, малышка, не забивай голову ненужной херней, я мужчина, я сам справлюсь, твоя работа только поддержать меня.

***</p>

В отличии от уютной атмосферы кондитерской и больной безысходности окрестностей места встречи алкоголиков, которые желают нормальной жизни, в клубе было уже горячо. И хотя по времени могло казаться, ну кто соберется так рано пить, любители могли найтись даже утром. Особенно когда за барной стойкой стояла Она. Главная достопримечательность этого заведения — грубая блондинка, которая могла смешать что угодно. Черная повязка на волосы, густо подведенные темные глаза и раздвоенный язык — что еще нужно было, чтобы каждый второй пытался угостить ее чем погорячее? Вот и очередной гость сидел, попивая «отвертку», иногда провожая девушку тяжелыми вздохами. Ее не то, чтобы сильно трогали чьи-то эмоции, но чистое любопытство взяло верх.

— Чего такое унылое ебало строим? Тут у нас не кабинет врача-мозгоеба, можно и не ныть так показательно, дядя, — она презрительно оглядывает мужчину лет тридцати с немного растрепанными длинными темными волосами, криво скрученными в пучок на макушке. С двух сторон от него сидели миловидные девушки явно младше, сочувственно вздыхающие под его выдохи. Кинув притворно-удивленный взгляд на барную стойку, на который она только сморщилась брезгливо, он начал говорить.

— Ну Кируля, — он прочитал имя на бейджике на рубашке, на что та приподняла бровь, — понимаешь, у меня, старика, столько прекрасных подружек, а жить приходится с мерзкой вонючей пиздой! Она мне жизни не дает, но блять, за хату платит…

— Так ты не нюхай, — грубо прерывает его девушка, не понимая вообще, если честно, что происходит, зачем ей эта информация, и почему его подружки только и делают, что мерзко хихикают.

— Да я не нюхаю, она передо мной не раздевается! Да мне несовершеннолетние подписчицы чаще секс предлагают за день, чем эта мымра за четыре года, блять! Еще и не бухать заставляет. Хорошо, что она не знает, что я тут, — он звонко целует в шею одну из подруг, на что барменша кривит губы, но держит профессионально лицо.

— Ага. Это нормально, моя тоже не любит, когда я пью, — равнодушно отвечает, уже мечтая то ли набить ебало, то ли напоить до отключки, хотя какая-то часть рассказа ее иронично заинтересовала.

— Твоя? Бля, а я хотел по тихому дать тебе за щеку в туалете… Сорян, крошка, шучу. Кстати, у меня есть гениальная идея. Она сегодня точно узнает, что я сорвался, бля, если бросит, я проебу все. Подкати к ней как-то, если ты по девочкам, а с меня десятка. Могу прям сейчас дать тебе пятеру. Просто хочу, чтобы она чувствовала вину за то, что впервые сделала по ее мнению какую-то кривую хуйню, — он протянул бумажку Кире.

— По рукам. Но только если она не уродка, — на самом деле она была не согласна на такое предложение, а точнее — ей было все равно на подобного рода посетителей. Однако деньги есть деньги, а этот алкаш назавтра забудет обо всем. Она никогда не считала себя монстром, но и великомученицей называть себя смысла не видела. Быстро сунув бумажку в карман, она пожала плечами. Если это тело вдруг что-то запомнит — поболтает, грубо предложит потрахаться, а там в целом все равно чему быть. Согласится — забавно будет, откажет — переживать долго не станет.