Часть 4 (1/2)

Первый раз Магда увидела дракона на похоронах королевы-консорта и принца Бейлона. Это была Сиракс. Огромная, с переливающейся на солнце ярко-желтой чешуей и свирепыми, налитыми кровью глазами, она внушала восхищение и трепет. По драконьим меркам Сиракс была еще молодой особью, тем не менее, драконица заняла почти весь холм Рейнис, где проходила прощальная церемония. Лорд Алиссер объяснил дочери, что хоть Сиракс и выглядела огромной и грозной драконицей, у нее не было такого боевого опыта, каким мог похвастаться Караксес, дракон Деймона, доставшийся ему в наследство от дяди, принца Эймона Таргариена. Сиракс внимательно следила за служителями Великой септы, выполнявших обряд по провожанию королевы и принца в загробную жизнь, и потрескивала спинным гребнем. Она недовольно фыркала каждый раз, когда терпкий запах благовоний касался ее ноздрей.

Вдоволь насмотревшись на Сиракс и убедившись, что истории ничуть не преувеличивают красоту и величие драконов, леди Крессент перевела взгляд на всадницу драконицы — Рейниру. Как и все остальные, она была облачена в черные траурные одежды, контрастирующие с ее идеально прямыми, блестящими серебряно-золотыми волосами. Лицо принцессы выглядело изможденным и несчастным, под глазами залегли глубокие тени. На первых порах, после смерти матери, Рейнира держалась удивительно достойно, хотя почти не разговаривала — силы ей придавал сверток с агукающим Бейлоном. Девушка не отходила от малютки ни на шаг, не доверяя даже кормилицам и нянькам, и подолгу смотрела на безмятежное лицо брата, стараясь прочесть в нем его судьбу.

Наутро следующего дня, когда Магда с Алисентой зашли проведать Рейниру, они обнаружили принцессу у люльки Бейлона. Та с силой трясла малыша, будто пыталась его разбудить. Не понимая, что происходит, Магда выхватила сверток с принцем у обезумевшей принцессы и увидела лицо малыша: глаза Бейлона были полураскрыты, кожа посинела, ребенок не дышал и не тянул губы в поисках молока. Поняв, что Бейлон мертв, Магда медленно осела на пол, а Алисента в ужасе прикрыла рот руками. Сверкая безумными глазами, Рейнира пристроилась рядом с Магдой и, истошно рыдая, стала гладить пальцем округлые щеки принца. Ребенок был еще теплым.

Визерис выглядел еще хуже, чем Рейнира. Слуги в Красном замке шептались, что именно он отдал приказ разрезать чрево Эйммы, и без того потерявшей кучу крови, и вынуть из него плод. Умом Магда, как, впрочем, и многие с Семи Королевств, понимала всю обоснованность такого решения, но внутри что-то грызлось, не давая покоя.

Северянка скользнула взглядом по Деймону: принц словно окаменел, и по его лицу никак нельзя было сказать, что он чувствует. Сейчас Деймон, несмотря на гнетущую атмосферу похорон, был самым обсуждаемым в знатных кругах человеком. Магда слышала, как лорды и леди Вестероса вполшепота обсуждают его перспективы стать следующим в очереди на Железный трон. Многие считали принца слишком опасным и вспыльчивым, чтобы стать подходящим наследником престола. Позиция самой Магды была неоднозначной: с одной стороны, она была уверена, в царствование Деймона никто из противников Семи Королевств не посмеет ступить на территорию Вестероса, а с другой — сомневалась, что принц будет так же успешен в решении других задач государственной важности. Ему нужен надежный человек, который своими советами будет сбивать с него пыл и направлять на верный путь.

Магда прикрыла глаза. Так было легче сконцентрироваться на терзающих голову мыслях. Северянка — не в первый раз — задумалась, как бы сложилось будущее, если горячо желаемый Алиссером союз Крессентов с Таргариенами все же состоялся. Наверняка леди Крессент отправилась бы вслед за Деймоном в родовой замок Таргариенов, расположенный на Драконьем Камне. Там бы она усердно готовилась к новому положению при дворе и часами слушала наставления септ. Впервые поймав себя на этой мысли, Магда вздрогнула. «Нет, моя мечта — овладеть в совершенстве искусством врачевания», — говорила она себе, однако порой, в особенности темными ночами, желание выйти из «колеи повседневности», обрести легитимность и авторитет в глазах принца, предпочевшего невесте с Острова Полумесяца богатую наследницу с Рунного Камня, лишь сильнее смыкалось вокруг северянки, кружило и плясало, словно отголоски пламени на темных стенах. Недавняя встреча в лазарете вновь заставила леди Крессент проводить вечера в мыслях о Деймоне: Магда вспоминала пристальный взгляд принца, то, как внимательно он ее слушал и впитывал каждое слово.

Магда повторно прислушалась к пересудам — теперь предметом обсуждения стала принцесса Рейнира. Присутствующие были единогласны: возвышение принцессы встанет в противоречие с существующими прецедентами в семье Таргариенов, когда наследник-мужчина предпочитается наследнице-женщине. Кто-то из знатных лордов выразил беспокойство по поводу того, как на объявление Рейниры наследницей может отреагировать простой люд — большая часть населения Семи Королевств свято верила, что женщине не место во главе государства. Ему внемлил другой голос, утверждая, что любой неверный шаг в этом направлении мог привести к восстаниям и кровопролитиям.

Рейнира, казалось, тоже отлично слышала робкие перешептывания у себя за спиной. Беспокойно теребя кольца, она поворачивала голову из стороны в сторону. Тем временем служители Великой септы закончили похоронный обряд и удалились. Все присутствующие в ожидании направили свой взор на Визериса, однако король продолжал бессмысленно смотреть куда-то вдаль. Рейнира коснулась плеча венценосного отца, пытаясь привлечь внимание, но мысленно Визерис находился далеко от этих мест. Не дождавшись от его Величества ответа, Рейнира решила взять дело в свои руки. Принцесса подняла голову. Ее сиреневые глаза сверкнули слезами, как небо звездами в безоблачную ночь. Сиракс зашевелилась, почувствовав на себе взгляд хозяйки, и ее голова вытянулась вперед. Рейнира, используя высокий валирийский язык, отдала команду: «Дракарис!». Сиракс разинула пасть, и тела Эйммы и Бейлона окутал огромный столб огня.

***</p>

По окончанию похорон Магду нагнала Алисента. Сначала она поприветствовала лорда Алиссера, справилась о его самочувствии и, извинившись, взяла леди Крессент под локоть и повела в противоположную от толпы сторону. С опаской оглядываясь, чтобы сообщенные ей сведения не достигли чужих ушей, Алисента рассказала Магде, как можно беспрепятственно совершать вылазки в город. Леди Хайтауэр также поделилась с северянкой слухами о том, что на самом деле Красный замок опутан целым лабиринтом тайных ходов. Несмотря на видимую неприступность и одни единственные ворота, существовало немало путей как покинуть замок, так и пробраться внутрь него, однако узнать о них подробнее Алисенте не удалось. Магда была благодарна и за те крупицы информации, что леди Хайтауэр удалось раздобыть. В свою первую вылазку в Королевскую гавань она купила Алисенте в знак благодарности арселе.

Спустя некоторое время Магда стала сбегать из Красного замка не только за тем, чтобы пополнять запасы лекарственных трав и снадобий. Во время одной из своих вылазок леди Крессент, обшарив весь рынок в поисках волкобоя, наткнулась на худую женщину, окутанную в грязные лохмотья. Магда увидела ее издалека — невозможно было пройти мимо и не задержать взгляда. Простолюдинка сидела с безразличным взглядом на выступе возле ступенек, а в ее руках была картонка с небрежно сделанной надписью на общем языке. «Мой сын умирает», — прочитала Магда, потупила взгляд в землю и ускорила шаг. Однако уже через мгновение она передумала и, обойдя неповоротливых пешеходов, приблизилась к незнакомке. Она подняла взгляд и, сощурившись, как от яркого солнца, посмотрела на Магду мутными глазами.

— Отведи меня к своему ребенку, — повелела леди Крессент, мягким движением отодвигая край капюшона. — Я врач.

Прекрасно осознавая, что этот шаг мог привести к необдуманным поступкам и необратимым последствиям, Магда последовала за заметно взбодрившейся женщиной в самую глубину городских трущоб. Впервые оказавшись в этой части города, окутанной сильной вонью от нечистот, — местная знать назвала этот квартал «Блошиным концом» — Магда ощутила, как каждая клеточка ее тела напряглась, живот неприятно свело, и она с трудом сдержала рвотные позывы. Гнетущую атмосферу дополняло отсутствие какого-либо дорожного покрытия и размокшая грязь, которая прилипала к подошвам сапог Магды, делая ее передвижение по трущобам еще более затруднительным. Оборачиваясь по сторонам, леди Крессент наблюдала, как юные оборванцы вымогали деньги у прохожих, как детишки бегали с голым задом, не заморачиваясь по поводу туалета, и как выстиранное тряпье сушилось между домами — да так низко, что иногда касалось лица. Запустение, тоска и безнадежность витали над Блошиным концом, образуя густой кисель из негативных ощущений.

Достигнув пункта назначения — двухэтажной лачуги, готовой рухнуть от любого дуновения ветра, — Магда замотала лицо тканью и натянула на руки кожаные перчатки. Она мысленно попросила помощи у Старых богов и, выдохнув все напряжение, ступила на порог дома. В нем, по подсчетам Магды, проживали от десяти до пятнадцати жителей трущоб — встрепанные, нечесанные, с опухшими лицами. Женщина взяла леди Крессент за руку и подвела к больному малышу. Губы ребенка были покрыты сухими корками, личико осунулось от страданий. Рядом с малышом стоял таз, где среди рвотных масс багровели сгустки крови. Поодаль стоял кувшин с водой. «Вряд ли кипяченой», — с толикой грусти отметила леди Крессент, окинув бедную, почти нищенскую обстановку в лачуге. Простолюдинка касанием ладони разбудила малыша и попросила его рассказать Магде о своей боли.

— Меня грызут демоны, — простонал мальчик и снова впал в беспамятство.

Магда поджала губы: такое описание сложно назвать исчерпывающим. С предельной аккуратностью ощупав малыша, его живот, леди Крессент заметила, что несмотря на высокую температуру и жару в помещении, мальчик не покрылся липкой влагой. Слегка приоткрыв рот маленького пациента большими пальцами, Магда увидела, что язык малыша высох. Она заглянула под одеяло — там тоже было сухо.

— Слезотечение наблюдается? — уточнила леди Крессент, чтобы окончательно подтвердить свой диагноз. В ответ женщина отрицательно покачала головой и заявила, что глаза ее малыша остаются сухими, даже когда он надрывается от боли. Магда полезла в сумку, отыскала необходимые ингредиенты, ступу, набросала внутрь по горсти каждой из трав и принялась толочь. Когда у леди Крессент получился целый стакан однородного серого порошка, она протянула его женщине. — Залейте эту смесь водой, перемешайте и дайте ребенку, когда он проснется. Только не забудьте предварительно кипятить воду. В противном случае ничего не получится.

Простолюдинка разразилась рыданиями, упала на колени и стала биться лбом о землю в знак глубокой благодарности за помощь. Магда, с головы до ног покрывшись румянцем, кинулась поднимать ее. Когда женщина подуспокоилась, Магда спросила, почему она не обратилась за помощью в Великую септу на вершине холма Висеньи, однако уже через мгновение пожалела о сказанном. Из рта простолюдинки вырвался поток грязных ругательств, и Магда поняла, что септоны не желают иметь дела с простым народом. Леди Крессент пообещала по возможности решить этот вопрос и, еще раз озвучив женщине список рекомендаций для больного малыша, покинула дом.

Всего одного посещения Блошиного конца хватило, чтобы молва о «доброй м’леди» разнеслась далеко по округе. Магду периодически узнавали на улицах, площадях, в лавках Королевской гавани, спрашивали совета, звали к себе, просили посмотреть на больного родственника. Магда смотрела на нищих с жалостью и состраданием и старалась по возможности быть внимательной и ласковой со всеми, особенно с детьми. В основном обитатели трущоб страдали от паразитарных болезней — сказывались отсутствие доступа к безопасной воде, недоедание и полная антисанитария. За свои услуги Магда брала весьма скромную плату — один или два медяка — столько стоила буханка хлеба, — а иногда и вовсе отказывалась от вознаграждения и самостоятельно покупала ингредиенты, необходимые для приготовления лекарств.

***</p>

Однажды, возвращаясь вечером в Красный замок, Магда поняла, что заплутала: все переулки и улицы трущобного района Королевской гавани были точной копией друг друга, за исключением некоторых мелочей. Блошиный конец оказался не просто большим, а безграничным. Чем дольше Магда пыталась найти путь домой, тем сильнее таяла освещенность. Наконец, дневная синева неба уступила место ночной пустоте, поглощающей цвета. Фонари сменились редкими факелами, а потом исчезли совсем. Магде, безусловно, хотелось обратиться за помощью к прохожим, однако редкие незнакомцы, встречавшиеся в этот поздний час, доверия не внушали. Проблуждав час с лишним, леди Крессент приметила невдалеке ряд светящихся окон, из которых доносился шум. Около крыльца пара человек спорила о чем-то, расплескивая пиво и громко смеясь. Над входом в единственное освещенное в квартале здание красовалась вывеска. «Таверна «Голубая жемчужина», — прочитала Магда, и ощутила, как чувство голода уныло толкнуло в желудок.