15. Прости, малышка (2/2)

Вивьен скатилась по лестнице, едва не пропустив последнюю ступеньку — ноги все еще слушались плохо. Таффингтон уже хлопотал на кухне вместе с Колином, который, очевидно, заменял Ташу, дав ей возможность подольше отдохнуть после вчерашнего пира. Фрэнк обернулся, держа в руках кухонный нож с прилипшей к нему долькой тошки, и его завораживающие изумрудные глаза расширились от удивления, когда он заметил Вивьен, стоявшую от него через стол с оружием наизготовку. Пип-Бой на ее руке ярко горел зеленым, образуя в углу кухни бледного трагического призрака. Нож Фрэнка выпал, воткнулся в щель между гнилыми пластинами паркета.

— В чем дело, малышка? — встревоженно поинтересовался он, медленно переводя взгляд с ее глаз на пистолет Келлога в ее руках. Колин попятился, вжался спиной в кухонный гарнитур, и прыщи на лице юноши побелели от страха.

— Зачем тебе рация, Фрэнк? — Вивьен обратила свой голос в лед, метнула в старика.

Глаза его забегали, но он попытался выдать легкую улыбку, наверняка понимая, что мирно выпивающая вечером «Добрососедская шпана», на деле — кучка жестоких фриков, которая может камня на камне не оставить от лодочного домика.

— В хозяйстве она никогда не помешает. Минитмены иногда спрашивают, нужна ли помощь, торговцы согласуют маршруты. Полезная вещь, знаешь ли.

— Минитмены на юге Содружества, приятель. Они давно забили на поселения в этих краях, — холодно заметил Хэнкок, стоявший за правым плечом Вивьен. Маккриди пристроился слева, и вместе они напоминали ее телохранителей.

— Ты бы это знал, если бы действительно связывался с ними, — добавил наемник, скрещивая руки на груди.

Вивьен подняла пушку выше, поддержала низ рукояти другой рукой, чтобы не выдать крысиную неуверенную дрожь.

— Почему ты так хотел, чтобы мы остались? Накрыл нам такой стол, напоил, усыпил бдительность? Ты ждешь кого-то еще?

— Малышка…

— Я не малышка, Фрэнк! Говори, кто еще знает, что мы здесь?

Вивьен так мечтала остаться для Фрэнка просто «внучкой» и «малышкой» и не показывать ему свою темную сторону: ту, что безжалостно казнила похитителя Шона, убийцу Нейта и без капли сожаления избавлялась от всех, кто вставал на ее пути, но он не оставлял ей выбора.

Молчание между ними повисло холодным, зловещим, как дуло револьвера Келлога, нацеленного в грудь Фрэнка. Справа вровень с ее руками вытянулось ружьё Джона, указывающего на Колина, за их спинами Кейт, Фаренгейт и Ник держали в прицелах Ташу, Сэма и Саймона, спустившихся на шум. Ева испуганно уселась на софу, не понимая, какую роль ей предоставили в этом странном спектакле.

— Я жду ответ, — поторопила Выжившая, а Псина глухо зарычал в поддержку хозяйки.

Не было ясно, сколько у них времени: возможно, неизвестные враги уже берут дом в кольцо. Но заставить себя бежать просто так Вивьен не могла, все еще в глубине души надеясь, что между ней и Фрэнком произошло недопонимание, и он ответит что-то такое простое и разом все объясняющее, а она густо покраснеет и вызовется готовить завтрак на всю компанию, только чтобы извиниться за недоверие. Однако гуль опустил глаза, не в силах больше смотреть на нее, и тихо прошептал:

— Братство Стали.

Мир мгновенно сузился до двух зеленых точек, сияющих в налитых кровью белках старика, и тело Вивьен будто облепили мокрыми тряпками — холодными, заставляющими волоски на руках и затылке подниматься дыбом, а воздух — выталкиваться из легких и отказываться заходить обратно. Она знала, что Братство никогда не забудет о ней, и дело было даже не в том, что она ограбила его и дезертировала — в ее голове и Пип-Бое находились сведения, которые были позарез нужны Максону, чтобы одолеть своего главного врага — хитрый и скрытный Институт.

Было как минимум две причины, по которым Вивьен не передала бы эту информацию, и у этих причин были отдающиеся болью на языке имена: Данс и Шон. После того, что Максон сделал со своим лучшим командиром и ее другом, он не заслуживал ни грамма лояльности Вивьен, а в подземных лабораториях ее все еще ждал родной сын; и пускай между ними всё невероятно осложнилось, рука все еще не поднималась вредить ему.

— Как ты мог, Фрэнк? — Вивьен услышала слезы в собственном голосе и до скрипа сжала зубы, чтобы не показать, ни старику, ни друзьям, что считали их за слабость.

Она думала, что больно — это когда стоящий на коленях любимый человек признается тебе, что на заднем дворе бара в окружении крыс и мусорных баков трахал малознакомую девицу на капоте «Корвеги». Однако на Пустошах, где верность равно такой же ценный ресурс, как и крышки, предательство Фрэнка обжигало пострашнее ножа, что медленно ползет над бровью, заливая глаз кровью.

Все было слишком хорошо, чтобы не оказаться ловушкой. Ломившийся от еды стол, крыша над головой, гостеприимный хозяин угощает кофе и будто возвращает в Старый Мир, где ты беззаботно собираешься с родственниками на День Благодарения, и самое страшное, что может случиться — это если дядя Пит опять напьется и схватит тебя за задницу. Фрэнк очень удачно выбрал наживку: сыграл на человеколюбии Выжившей и предложил ей помощь для Джона и Евы. Вивьен думала, что истории с Безносой Бобби и Престоном ее чему-то научили, но нет — стоит кому-то поманить ее пальчиком и предложить хоть каплю тепла, как она уже бежит, забывая об осторожности.

— Минитмены действительно давно не заглядывали в эти края, и было… тяжело.

— Те рейдеры, — вспомнил Маккриди. — Они ведь не сами сгинули, так?

Старик скорбно кивнул.

— Платить сразу двум бандам очень сложно. Одни прикончили других, но даже тогда легче не стало, но потом пришло Братство Стали разобралось с «Ржавыми».

— Что они хотели за это? — ноги Вивьен сами ее несли, медленно обходя стол и неминуемо сокращая расстояние между ней и близким человеком, предавшим ее.

— Тебя, Вивьен. Они искали тебя по всем поселениям, которые не опекали минитмены, предлагали крышки, продовольствие, медикаменты и покровительство любому, кто передаст сведения о тебе.

— А тебе повезло больше всех. Судьба преподнесла нас на блюдечке на мосту Такера, — догадался Хэнкок.

Вивьен теперь стояла вплотную к Фрэнку, пистолет Келлога в ее вытянутой руке уткнулся в его впалую грудь. Ее колотило так, что когда она заговорила, голос дрожал и будто проваливался вместе со словами в ту черную пустую область, где трепыхалось сердце.

— Я думала, что правда небезразлична тебе, — прорычала она, но вместо злости из нее рвалась обида женщины, которую заставили стать еще старше, преподав очередной важный урок: никому не доверяй.

— Прости, малышка. Мне так жаль. Если бы речь шла только обо мне, я бы не задумываясь пожертвовал собой ради тебя, но мои внучки… Они должны выжить, — старый гуль уже догадался, что будет дальше, поэтому покорно упал на колени, поднимая облачко слежавшейся в паркетных зазорах пыли, и теперь револьвер смотрел в его увенчанную соломенной шляпой голову.

— Выживание! Я слышу это от всех с самого начала! Вы оправдываете этим словом такие ужасные вещи! Что в вас останется человеческого, когда вы делаете это такой ценой? — краем ствола Вивьен яростно скинула шляпу с его головы, дуло продавило сморщенную кожу на испещренном шрамами и морщинами лбу Фрэнка, но тот не шевелился — смотрел куда-то ей в колени, а в глазах стояли слезы.

Ответ на ее философский вопрос не требовался — он был ее способом выплеснуть боль, страдания существа, чей мир больше не работает нормально.

— Надо уходить, — выкрикнул Ник, вклиниваясь в перепалку. — Я что-то слышу.

— Идите, — сквозь зубы прошипела Вивьен, не оборачиваясь ни на кого, кто прожигал ей затылок. — Я догоню.

— Я знаю, как убраться отсюда незамеченными. Это совсем рядом, — Маккриди первый исполнил ее приказ, в два шага достигая заднего входа.

За спиной зашумели шаги, скрипели двери, и вскоре дом опустел — компания вывела всех обитателей лодочного домика наружу, оставляя Выжившую наедине со своей местью. Никто ее не осуждал — в Содружестве судов нет, и адвокат вполне мог стать палачом.

— Ева будет здесь в безопасности? Она ведь Братству без надобности — твои люди позаботятся о ней? — поинтересовалась Вивьен, даже в такой момент не забывая о девушке, за которую она чувствовала свою ответственность.

— Да. Да, конечно, с ней тут ничего не случится, — заверил Фрэнк и крепко зажмурился, сотрясаемый крупной дрожью. По его лбу ручьем лился пот, но старик не сопротивлялся. — Стреляй, малышка. Мне все равно уже пора: столько прожить — это против всех Божьих законов.

Таффингтон что-то шептал одними губами, должно быть, свою последнюю молитву. Казалось, мир вокруг них готов был вот-вот разбиться на части, а из трещин уже сочилась кровь. Вивьен уже судила людей по законам Пустошей, и она сможет снова. Она должна.

Что-то зашуршало слева, и широкая мужская рука, окруженная старомодными рюшами, легла на тыльную сторону ее ладони, держащей пистолет, и крепко стиснула, придавая хватке твердости.

— Ты же не будешь меня отговаривать, Джон? — поинтересовалась Вивьен, вспоминая его вопрос на мосту имени Такера, когда она держала его за руку, пока он балансировал над ней на парапете.

— Не вижу в этом смысла. Твой враг — мой враг, и я здесь, чтобы помочь. Но надеюсь, что ты сама передумаешь, — мягкий голос слышался у нее в ухе, потому что он стоял почти вплотную, обдавая ее веером запахов, среди которых различались табак и резкий одеколон.

Несмотря ни на что, близкий друг был здесь, и Вивьен была признательна за его верность – проблеск света в промежутках между предательствами.

— И почему, по-твоему, я должна передумать? — с вызовом спросила она. Вивьен видела, насколько Джон мог быть жесток, но у него была своя черта, за которую он никогда за заходил, но готов был переступить с ней, если требовалось.

— Потому что тебе придется жить с мыслью, что ты убила человека, которого любила. Это тебя уничтожит, Вив, — голос, словно дьявол на плече, но призывающий спасти свою душу, а не очернить ее.

Вивьен стала убийцей через пять дней после своего пробуждения в Убежище 111, а через полгода ужас от мысли о том, что она отнимает чужие жизни, истончился как ломтик сливочного масла, размазанный по куску хлеба. Однако никогда еще ее несущая смерть рука не поднималась на друга.

Хэнкок простил ее, когда она вломилась на его склад, хотя вполне мог пустить ей пулю в голову. Максон не оставил Дансу шанса искупить свое слепое предательство. Кому из них Вивьен хотела уподобиться?

Револьвер задрожал, когда она отняла его от лба старика, оставляя на нем красный кольцеобразный след. Джон осторожно вытянул оружие из ее пальцев, сам сунул его в кобуру, висящую у нее на поясе и бережно взял Вивьен за руку, словно ее ладонь была маленькой, трепещущей птичкой — ничего общего с жесткой хваткой минувшим днем.

— Ты молодец, Вив, — похвалил он. — Теперь идем.

— Не хочу стать очередным тираном. Живи, — Вивьен смахнула холодный, липкий пот, пропитавший челку, сверху вниз глядя на старика. — Но если я еще хоть раз встречу тебя, Фрэнк, я тебя убью, — пообещала она, и они с Хэнкоком широкими шагами покинули дом.

Короткое прощание с Евой, неловкая благодарность за ужин насмерть перепуганной Таше, и вот — шестерка цепочкой бежит вдоль каменного канала по щиколотку в ядовитой воде, а гул проворачивающихся пропеллеров винтокрыла с большого расстояния напоминает жужжание крыльев огромного насекомого. Только бы не заметили!

Живущие на мелководье гигантские мутировавшие гнусы сидели на диете из бродячих собак и кротокрысов, поэтому с удовольствием бросились на полных вкусной крови людей, что забрели в их владения. Стрелять нельзя — шум может привлечь Братство — так что пришлось драться по-старинке и достать холодное оружие. Любимый биток Кейт явил себя миру и засвистел, запел, рассекая холодный утренний воздух. Подруга выглядела плохо, но адреналин действовал на нее лучше любого опохмела, и прикончив пару гадов, девушка вошла в азарт.

Вивьен не носила с собой средств для ближнего боя, кроме маленького складного ножика, который служил ей для вскрытия довоенных консервов, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как нестись вперед, пригнув голову и оставив Джона, Кейт, Маккриди и Псину разбираться с летающими тварями. Вцепившись в покрытую плесенью и ржавчиной решетку канализации, Вивьен обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как нож-бабочка Хэнкока втыкается в розовое жилистое брюха гнуса и вспарывает его по всей длине, тогда как сам он вцепился свободной рукой в длинное жало, грозившее вот-вот вонзиться в шею. Маккриди тем временем пытался снять с себя огромного комара, прижавшего его к стене, но Кейт пришла ему на помощь, опустив смертоносный биток на голову насекомого. Псина подпрыгнул, вцепился зубами в лапу гнуса, повалил в воду и разорвал пополам, одним движением вырвав склизкое жало. Этот был последний, и группа нырнула в открытый черный рот ржавой канализационной трубы, уже отчетливо слыша гул винтокрыла, кружившего над домиком Таффингтона.

Ожидалось, что в канализации их будет ждать кромешная тьма, но фонарики стали лишь подспорьем к лампочкам, что освещали затопленное помещение красным, делая его похожим на логово древнего вампира из очаровательных в наивности своей ужастиков немого кино. Где-то выше исправно урчал двухсотлетний двигатель, который, должно быть, подпитывал еще не севший ядерный блок.

— Воняет тут просто омерзительно, — Кейт зажала ладонью нос с таким выражением, словно ее сейчас вывернет, и Вивьен разделяла ее негодование, так как запах тухлой воды и разлагающегося мяса дохлых собак, что забрели сюда, спасаясь от гнусов, просто сбивал с ног. Псина тоже был согласен с Кейт, потому что беспрерывно чихал: его чувствительному собачьему носу было не под силу вынести застоявшееся амбре.

Затопленная канализация, полная такой дряни, что светить на нее фонарем для детального разбора никому не хотелось, выстыла от пола до потолка, но хотя бы не являлась гнездом каких-нибудь паразитов Пустошей. От холода ступни неприятно покалывало, но нет иного выбора, кроме как пробираться дальше по трубе, как стайка диких гулей. Хорошо, что последние тоже отсутствовали — сейчас для полноты спектра запахов не хватало только вони гниющих мозгов.

Валентайн занялся решеткой в противоположном конце комнаты, и Вивьен искренне переживала за друга: в последнее время старому синту пришлось постоянно бывать в воде, что явно вредило его изношенным деталям. Фаренгейт взялась ему помочь: оторвать сетку, приваренную к круглому проржавевшему отверстию, было не самой легкой задачкой.

Восстанавливая сбившееся после короткого, но интенсивного бега дыхание, Вивьен достала бутылку с фильтрованной водой, что казалась кристально-прозрачной на фоне мутной жижи, от одного взгляда на которую получаешь пищевое отравление. Сделав несколько жадных глотков, она передала напиток по кругу и получила назад пустую тару, бережно упаковав ее обратно в рюкзак — чистый пластик на Пустошах надо беречь.

В тишине, нарушаемой лишь сопением Фаренгейт и лязгом металлических пальцев Валентайна от соприкосновения с решеткой, смерч впечатлений вновь начал уносить Выжившую в дикие дебри, и судя по спутникам, которые молчали и никому не смотрели в глаза, каждый переживал в этом путешествии какую-то личную драму. Подтверждая ее догадку, Маккриди шумно откашлялся, привлекая внимание.

— Я понимаю, что вы все тут загружены по самые уши, но прошу: мы можем это отложить на время? Сосредоточимся на поиске лекарства, — неловко предложил он.

Его взгляд на секунду задержался на Выжившей, но тут же ушел в пустоту канализационного тоннеля. И хотя Вивьен плохо его знала, сомневаться не стоило лишь в одном: трепаться о случившемся ночью парень не будет.

— Согласна. Важнее всего Дункан, — с жаром поддержала она.

— Отложим, — буркнула Кейт, опираясь плечом на склизкий от воды и плесени кирпичный столб.

— Определенно да, — щелкая зажигалкой, прохрипел Хэнкок.

Решетка со скрежетом отогнулась, приглашая в увлекательное путешествие по железным мальденским кишкам.

Полчаса пути растянулись в вечность, потому что в темноте время растворяется, становится незначительной единицей. Труба вела их почти прямо, изредка заставляя осторожно просвечивать углы фонарями, прежде чем заглянуть за них. К счастью, обошлось без диких гулей — это свидание было перенесено в «Мед-Серч». Лабиринтов тоже не оказалось, и вскоре они уже выталкивали тяжелый проржавевший люк, забросанный упавшими ветвями кленов.

Вивьен надеялась, что старого гуля и его подопечных не будут пытать, чтобы выяснить, куда сбежал их источник информации. Страшнее всего было услышать винтокрылы над головой, но вокруг стояла зловещая тишина.

Восставшее над руинами золотое солнце явило им Мальден — маленький городок с дурной репутацией. Жуткий, покрытый благородной патиной тоталитарный бюст в центральном парке грозно взирал пустыми, черными глазницами на главные двери желто-кирпичного здания средней школы, над ним возвышался опрокинутый на разрушенный дом ржавый билборд с рекламой пончиков «Слокам Джо». Завершала панораму выступающая на фоне безбрежного голубого неба темно-серая безликая башня похожего на гриб здания «Мед-Тек Рисерч» — конечной точки их нелегкого пути.