13. Увидимся на той стороне (2/2)

Не снимая незнакомца с прицелов, они медленно приближались, резонно опасаясь, что где-то притаились рейдеры, использовавшие его как приманку. Через несколько шагов стало ясно, что кричит девушка в синем комбинезоне Убежища.

– Помогите! Я тут застряла! Слышите меня?

Если шмотки не краденые, в Содружестве есть только одно место, где можно встретить резидентов из Убежищ, и это 81-е. Эти ребята иногда вылезали из своего подземного бункера, с глазами рад-оленят бродили по Пустошам, торговали с местными, если повезет, или оказывались в лапах рейдеров, если не повезет. От них прямо несло стерильностью и здоровьем, а их рыхлые тельца демонстрировали, что они ни дня в жизни не посвятили выживанию.

– Стоять!

Желтые окуляры Ника просканировали местность и первые уловили едва заметную растяжку между нагромождением ржавых бочек и старой покрышкой. При детальном взгляде на мост оказалось, что он как картина, на которую чем дольше смотришь, тем больше видишь. Еще одна растяжка пряталась у старого мопеда, а под его колесом валялись несколько открытых канистр бензина, заливая дорогу радужной, бликующей на солнце пленкой. Девушка из Убежища стояла у красного пикапа в самом центре, а под ее ногой...

– Вот бл...незадача… – прошипел Маккриди, оценив обстановку через оптический прицел.

– Так, никому не двигаться, – приказал Хэнкок, широко расставляя руки, чтобы все стоящие за его спиной остановились. – Один шаг, и все взлетит на воздух к хренам.

– Не стреляйте, пожалуйста! – противным звонким голоском взмолилась девчонка, ее темно-каштановые длинные волосы блестели чистотой и развевались на ветру. Мало кто в Содружестве отращивает такие патлы – в драке за них так легко схватиться. – Кажется, я наступила на мину. Вы поможете?

– Заглохни уже, дура! – рявкнула Кейт, подуставшая от высокого капризного голоска. – За каким хреном ты по минам ходишь? Ты что, не знаешь, что здесь… – она осеклась и добавила уже шепотом: – А, ну да…

Девчонка перестала вопить, но вместо этого зарыдала, прикрыв лицо пухлыми ладошками. Оставалось загадкой, как с такой стрессоустойчивостью она вообще забралась в такую даль из своей норы.

– А ведь мы почти дошли до Таффингтона, – недовольно проворчал Маккриди, грустно глядя на лодочный домик, край крыши которого уже был виден с первого пролета. – Плакал мой кофе.

– Хэй, как тебя звать, девочка? – громко спросил Хэнкок, потому что у Кейт был такой вид, что она сейчас лично пристрелит резидентку, только чтобы заставить замолчать.

– Же….Женевьева-а-а, – протянула девушка, давясь слезами. – Женевьева Брабантская.

– Это ж как надо ненавидеть своего ребенка, чтобы его так назвать? – хохотнул Маккриди, но Хэнкок сердито шикнул на него. В конце концов, от этой девчонки зависели их жизни: если мина взорвется, то здесь наступит локальный конец света, так как по цепочке активируются все другие мины и растяжки, не говоря уже о бензиновых лужах и ядерном двигателе пикапа.

Он забрал у Вивьен винтовку Тома, посмотрел в прицел, чтобы лучше разглядеть круглое миловидное лицо девочки. Совсем юная, вчерашний подросток с огромными голубыми глазами, действительно похожими на глаза рад-олененка.

– Я это ни в жизнь не выговорю. Давай я буду звать тебя Ева, хорошо?

– Хо-хорошо, – Женевьева вытерла глаза рукавом комбинезона, уже успевшего собрать пыль Содружества, и немного успокоилась.

– Для начала замри, Ева, и чтобы никаких движений от тебя, поняла? Не маши руками, не хнычь. Просто помолчи, а мы подумаем, как тебе помочь, договорились?

Однажды Хэнкок смог убедить парня, который из мести за своего друга обмотался динамитом и забрался на крышу Старого Капитолия, оставить свою затею и спуститься вниз. Что-то в его голосе заставляло людей слушаться его, поэтому он и взял на себя роль переговорщика в этой непростой ситуации.

– Кто-нибудь здесь умеет обезвреживать растяжки? – без особой надежды поинтересовался Хэнкок у своих спутников, но откликнулся тот, кому он меньше всего хотел поручать эту работу.

– Вон ту может и смогу, но успех не гарантирую, – неуверенно пробормотала Кейт, присаживаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть едва видимую нить, такую тоненькую и безобидную, но таящую в себе смертельную опасность.

– У тебя руки трясутся. Хрен я тебе доверю это дело.

– Ну сам тогда лезь туда, засранец, – почему-то обиделась Кейт, скрещивая на груди руки.

За спиной послышался хруст мятой бумаги – это Маккриди разворачивал довоенную карманную карту Бостона и его окрестностей, щедро снабженную цветастыми подписями, кружочками, крестами и стрелками.

– Там подальше есть брод. Можно просто обойти, – задумчиво произнес он, тыкая грязным пальцем в суженный под эстакадой изгиб реки, напоминающий кишку.

Все переглянулись, потому что предложение Маккриди было разумным. В Содружестве за методы выживания тебя не осудит никто, ну, разве что кроме Вивьен, чьи моральные ориентиры болтались где-то между комиксами про Серебряного плаща и героическими эпосами из Бостонской библиотеки.

– И оставить ее здесь? – Выжившая и сейчас не забыла о своих принципах, выражая протест сдвинутыми к переносице темными бровями.

– Слушайте, если у ни у кого из вас нет голозаписи учебника по разминированию, чтобы загрузить в голову вашего синтовского детектива, то я не вижу выхода из этой ситуации, – Маккриди скрестил руки на груди и своим острым носом и развевающимся на ветру тренчем стал похож на хищную птицу в кепке.

– Мы не можем ее бросить!

– Могу ее пристрелить, чтобы не мучилась. Все лучше, чем подорваться, – пожал плечами наемник, чуть выше поднимая ствол.

– Издеваешься?

– Всего лишь избавляю тебя от иллюзий. Она обречена – спасем, а ее первый же кротокрыс за углом задерет. У нас нет времени возиться с каждой мелкой сошкой, которая попала в неприятности. Надо и о своей шкуре подумать.

– А если бы там была Люси?

Маккриди замер, мгновенно бледнея лицом до цвета свежей муки – Вивьен попала в точку, задев чувствительную струну его души, но ей пришлось применить запрещенный прием, так как Кейт, Фаренгейт и даже Ник в какой-то мере были с ним согласны. Да, во многих смыслах они были еще живы, потому что прикрывали друг друга и держались вместе, но никто не мог гарантировать, что в подобной ситуации этого будет достаточно. Законы Пустошей суровы: людей вокруг много, а жизнь у тебя одна.

– Ее бы ты тоже бросил? – имея способность ощущать боль людей как свою собственную, Выжившая могла не только дарить утешение, но и хорошенько нажать на больное, если требуется, однако, Маккриди не повелся на провокацию. Встав так близко к Вивьен, что их носы почти соприкасались, только что искры не высекали, он тихо прошипел ей в лицо:

– А может, я так бы и сделал?

Слушая перебранку вполуха, Хэнкок внимательно изучал каждый сантиметр моста, приходя к выводу, что его полотно – одна сплошная полоса препятствий, которую не пройти никак, даже будь у них хоть с десяток саперов высшего класса. Заминировано все – дорога, узкие пешеходные зоны по обоим сторонам… Парапеты?

– Ты чего удумал, Хэнкок?

Ник обратил на него внимание, когда бывший мэр уже стоял на перилах и восстанавливал равновесие, сбрасывая с плеча сумку и дробовик, чтобы не мешали сохранять баланс. На голос Валентайна обернулись все, даже ругающаяся в сторонке «боевая пара». Перила были достаточно узкие, но полностью поставить ногу все же можно, и если быть в высшей степени аккуратным, то не составит большого труда добраться до Евы и ничего не задеть.

– Отойдите подальше, – приказал он, уперев взгляд в резной металл под носом сапога. – Не хочу, чтобы вы пострадали, если что-то пойдет не так.

– Ты хотел сказать «когда все пойдет не так»? Все это плохо закончится, – скептически хмыкнул ему в спину Маккриди.

Справа – искрящаяся в лучах солнца поверхность гадкой радиоактивной воды – не проблема, если ты гуль, а просто противно. А вот уже через пару метров справа его будет ждать тротиловый ад.

– Ты от винта совсем умом тронулся. А ну, слезай! – приятно удивляло слышать в резком голосе Кейт испуганные нотки.

– Тут вам не демократия. Я пойду один – ни к чему нам всем тут рисковать – а кто попробует меня снять, получит ножом в глаз, – предупредил Хэнкок, делая небольшой шажок, чтобы проверить, не скользят ли подошвы.

– Слушай, я всегда прикрывала твою тощую задницу, но сейчас делаю исключение. Не пори горячку, – заметила Фаренгейт, но надо отдать ей должное – отошла немного назад. Вот за что он искренне любил свою подругу: вместо того, чтобы тратить время на осуждение его безумных решений, Фар предпочитала глазеть на шоу и потом разгребать последствия.

– Я хоть раз кого-нибудь из вас подводил? То-то же. Ну так а в чем сейчас проблема? Метнусь туда-обратно, вытащу эту дурочку, и мы все пойдем пить кофе в Таффингтон, ну, или куда вы там хотели.

В сгустившийся тишине слышался лишь шорох шагов. Он попытался обернуться, потому что за спиной все подозрительно молчали, видимо, обмозговывая его очередную дурацкую затею, и вестибулярный аппарат подвел его. Тело зашаталось, начало заваливаться в сторону воды, и на долю секунды она стала чуть ближе, пока его не схватили за руку и не вернули на место.

Сперва Хэнкок решил, что Вивьен сейчас стащит его с парапета – уж очень решительный был у нее вид. Однако она лишь крепче перехватила его ладонь, позволяя восстановить баланс. В синих глазах – смесь восторга, страха и уважения. Вот человек, чья голова работает так же неправильно, как и его, действуя в обход разумных доводов.

Если сейчас она начнет причитать, как и остальные напарники, это, возможно, будет приятно, но явно не то, чего он от нее ожидает.

Оказалось, что они остались на мосту вдвоем, не считая притихшую на своей мине Еву – все остальные уже отдалились на безопасное расстояние, с тревогой наблюдая за происходящим.

– Ты же не будешь меня отговаривать, Вив? – устало поинтересовался Хэнкок, снова сосредоточившись на предстоящем пути, но почувствовал улыбку в ее ответе.

– Не буду. Разве в этом есть смысл? Знаешь, мы с тобой побывали в стольких перестрелках, но сейчас, хоть пули и не свистят, мне чертовски страшно. Ты уверен?

– Я по-другому не умею. Если нас просят помочь – мы помогаем, так?

Холодная бостонская ночь, их первое приключение, которое не забудется. Ее теплые пальцы крепче сжали его ладонь, напоминая, что с того времени не изменилось ничего, и в то же время – так много.

– А если нужно стрелять – мы стреляем. Будь осторожен, Джон.

– Увидимся на той стороне. Где бы эта сторона ни была, – бросил Хэнкок, чувствуя, как на месте ее руки образуется пустота. Он послушал, как стихают ее шаги, и сделал свой.

Самое время вспомнить каких-нибудь богов и помолиться, чтобы не пошел дождь. Ноги быстро привыкли держаться на скругленном парапете и достаточно быстро понесли его сами. Мир сузился для него до границ его одинокой дороги. Первая растяжка, на которую они едва не наступили, проплыла слева, а за ней вторая, третья. На периферии зрения мигнул красный глаз мины, будто уголек на кончике сигареты. Черт, теперь хочется курить. Хорошо хоть утром не было ни грамма наркоты и ни капли пойла, хотя в этом случае пот не стекал бы по шее за воротник.

– Я думала, вы про меня забыли, – плаксивый голос Женевы, или как там ее, уже значительно ближе, но непозволительная роскошь сейчас отвлекаться и глазеть на нее.

– Как там мина, Ева? Не заржавела еще? – деланно бодро поинтересовался Хэнкок. – Только ногу не поднимай.

– Горит вроде. Нога уже как ватная. Как же я рада, что вы пришли за мной, сэр. Простите, я не знаю вашего имени.

Интересно, а взрываться больно? Больнее, чем когда кожа живьем слезает с лица? Жаль, что проверить это можно только раз, да и рассказать никому уже не получится.

– Хэнкок. Ты гулей-то хоть видела? Я тебя не слишком пугаю?

– Видела. Не пугаете. Из ваших друзей вы самый храбрый, Хэнкок?

Торчащая из воды каменная свая моста соединялась с парапетом и образовывала площадку, на которую можно было поставить обе ноги. Добравшись до этой «контрольной точки», Хэнкок выпрямился и оценил обстановку, смахнув холодные капли с промокшей шеи. До красного пикапа и жмущейся к его ржавому боку девушки оставалась всего пара метров. Спаситель принял позу одного из заплесневевших довоенных памятников и упер кулаки в бока, блеснув Еве лучшей в своем арсенале улыбкой.

– Нет. Но я среди них самый безбашенный.

Почти бегом он преодолел оставшееся расстояние и проворно спрыгнул с парапета в лужу бензина, в которой стояла Ева. С другого края моста послышался победный клич Кейт, и Хэнкок наконец-то смог оглянуться на приятелей. Вивьен была ближе всех, прижав обе ладони ко рту. Ник держал за ошейник Псину, который перебирал лапами и нервно махал хвостом, переживая за сумасшедшего гуля, к которому успел привыкнуть. Фаренгейт сжала руку в кулак и показала ему большой палец.

– У вас получилось, сэр! – Ева едва не запрыгала от радости, но вовремя вспомнила, в каком положении находится.

Хэнкок присел на корточки у ее ног. Мина как мина: круглая, пыльная и светит угрожающим огоньком. Подошва черных ботинок девушки едва касалась поверхности снаряда, и лишь поэтому он пока не взорвался, но что будет, если ногу убрать? Вот она: часть плана, которую стоило продумать получше.

– Что будем делать? – спросила Ева, и видя его замешательство, снова начала мелко дрожать.

В реке может быть что угодно. Острые штыри обломков моста, мелкое дно, болотники. Занимательная перспектива, но играй теми картами, что есть.

– Ты плавать умеешь, Ева?

– Нет конечно! В Убежище бассейна нет.

– Знаешь, как мы выживаем в Содружестве? Учимся в процессе. Снимай ногу.

– Что, прямо сейчас? А если мина взорвется? Если…

– Заткнись, Ева. Снимай!

Девочка тоненько пискнула и поспешно отскочила, согнулась и схватилась за колено так, словно оно сейчас отвалится. Короткий миг мина оставалось зловеще тихой, но тут ее индикатор ярко вспыхнул, и тихий многократный писк возвестил о том, что расставание с ногой Евы ей явно не понравилось.

Есть такая особенная секунда, когда ты понимаешь, что твоя жизнь на волоске. Она ощущается как проникновение под кожу шприца со смертельным экспериментальным наркотиком, который впрыскивается в твою кровь; она скоротечна, как подмигивание красным глазом мины с горячего асфальта. Хэнкок схватил застывшую девчонку за руку и сделал шаг в пропасть – в зияющую до середины моста дырку. Кусок торчащей арматуры впился в спину, продрал многострадальный красный сюртук и прошелся по позвоночнику, оставляя за собой след горячей боли.

Стеклянная поверхность реки стремительно приближалась, но не было времени группироваться, чтобы смягчить падение – как пойдет, так пойдет. Однако вода не показалась ни холодной, ни мерзкой. Она была спасением.

Река Эверетт полилась в уши, в глаза, сомкнулась над головой и заполонила собой весь мир, и кажется, что ничего кроме нее тут никогда ничего и не было. Не соображая, где низ, а где верх, Хэнкок подумал только об одном – как удержать сопротивляющуюся и выскальзывающую из пальцев руку девушки, к которой, надо признать, его погнал банальный страх, что «человек Хэнкока» перестанет таковым быть. С этой мыслью бывший мэр и самый отбитый гуль в Содружестве погрузился в пропитанную радиацией мглу.