12. Синдром утенка (2/2)

– Что у нас было? – вопросом на вопрос парировала Вивьен. – Один поцелуй, и ты думал, что я стану твоей девочкой на побегушках? И как ты можешь говорить, что я тебя использовала, когда я сторицей вернула тебе долг? Я помню, какую ты назначил цену. Я едва не отдала за тебя жизнь!

Она рефлекторно дотронулась шрама на своем лице, и на секунду ее взгляд обратился куда-то в глубину, будто в глазах вспыхнуло пятно пережитых когда-то травмирующих событий. Прикосновение к следу зажившей раны охладило Вивьен, и она опустила плечи, сделав глубокий, призывающий к примирению вдох. Гарви перевел взгляд на шрам, поднял руку, словно тоже хотел дотронуться до тонкой полосы обновленной кожи, но вовремя одернул себя. Вивьен заметила его порыв и отклонилась, будто защищая себя от чужих прикосновений и оскорбительно напоминая минитмену, что эта метка – нечто личное и его не касается.

– После такого я заслужила быть свободной от тебя, Престон.

Отчего-то именно эта фраза стала последней каплей для закипавшего минитмена. Грудь его раздулась, и он с прищуром посмотрел на Вивьен так, словно та привела в его любимый Замок рейдеров, и не просто привела, а заставила его жителей собирать для них тошку.

Престон наклонился к ней, словно для поцелуя, напряженный, как струна.

– Не удивлюсь, если ты специально все подстроила, чтобы получить этот шрам, шлюха! – презрительно плюнул он.

Хэнкок пружинисто поднялся на ноги, и Псина последовал его примеру, хоть и не понимал человеческую речь, но различал тональности. Но едва он сделал шаг, собираясь по-рыцарски заступаться за подругу и напарницу...

– Ох...

Мимолетным, хлестким движением, которое едва можно было различить, Вивьен отвесила Престону удар в челюсть – и не женскую оплеуху, а полноценный хук слева. Весело клацнули зубы, колониальная шляпа минитмена съехала на глаза, голова безвольно дернулась в сторону, а сам он даже сделал шаг назад, по-детски прикладывая ладони к ушибленному месту.

Вивьен была совсем мелкой в сравнении с ним, но сейчас казалась выше и куда внушительней. Она скривилась, прижав кулак к груди и защищая его другой ладонью: инстинкт сработал быстрее, чем она вспомнила, что ее рабочая рука пребывает не в лучшем состоянии. Она побледнела от боли, но впервые за время их знакомства Хэнкок видел ее настолько рассерженной: ее гнев на Безносую Бобби во время ограбления склада не шел ни в какое сравнение с яростью достойной раненого зверя, что она демонстрировала сейчас.

Престон распрямился, на губе его замер пузырек слюны, след от костяшек узкого женского кулачка расползался по его темной коже. От униженного мужчины можно ожидать чего угодно, и хуже всего, что многие из них по слабости своей спешат ответить обидчику зеркально. Именно поэтому, когда Престон, все еще держась за челюсть, повернулся к Вивьен, Хэнкок уже стоял за ее спиной.

– Осторожно: Псина больно кусается. И не только он, – холодно предупредил бывший мэр под угрожающий собачий гроул. – Исход этой заварушки зависит только от тебя, приятель.

Минитмен поправил шляпу, презрительно осмотрел его с ног до головы, сопоставляя их рост и ширину плеч. Хэнкок никогда не полагался на свои физические силы, но бездна его черных глаз, на глубине которой дремлет монстр, пугала даже его самого. Это чудовище опасно, если его хозяину нечего терять, но обращается воплощением безумия, когда есть. Разумно, что Гарви это понял, и дуло лазерного мушкета покорно опустилось к носкам его сапог.

– Я разочарован, Вивьен, – Престон произнес ее имя так, словно разжевывал горькую таблетку. – Значит, вот теперь твоя компания, да? Этот больной, бесчувственный фрик?

Он был как ребенок, у которого забрали любимую игрушку, и он мгновенно позабыл про контроль и обещание вести себя хорошо. Был ли это гнев главы минитменов, чьи большие планы пошли прахом, или разочарованного мужчины, которому доходчиво объяснили, что женщина, которую он считал своей, таковой никогда не являлась.

– Я понимаю, что ты расстроен, Престон, – гнев Вивьен немного поутих, когда она, как их Хэнкок, расслышала отчаянные нотки в едких речах минитмена, – но не стоит обижать моих друзей. Это недостойно генерала.

Другие минитмены столпились вокруг них, держась на расстоянии пары метров, и ждали приказов Гарви с оружием наготове. Если начнется новая драка, она закончится очень плохо, и Хэнкок мысленно призывал Престона собрать остатки достоинства в кулак и отпустить женщину, которую не получил.

– Из уважения к нашей прошлой работе и… Не хочу тебя больше видеть, ге… Просто уйди!

На последнем слове он развернулся на каблуках и широкими шагами направился в дальнюю часть переулка, увлекая других минитменов за собой.

– Я так понимаю, пропустить по стаканчику нам тут не светит, – Хэнкок попытался разрядить атмосферу, но вышло не очень. Синие глаза Вивьен в тусклом свете стали глубокими и черными, в них сквозил холод и метались невысказанные Престону обиды, которые она пыталась проглотить, не давая себе нырнуть в новую ссору.

– Пошли они, – прорычала она, и подобно Престону, направилась в другую сторону, стремительно увеличивая зияющую пропасть между ней и Гарви.

– Не ожидал, что этот парень окажется таким жестким, – заметил Хэнкок, когда они вышли на другую улицу, на которой минитмены им точно не попадутся. – Неплохо дерешься, сестренка.

Небо как-то незаметно поседело, поднялся ветер и зачастил дождь – холодный и острый, как и их настроение. Вода в реке Чарльз покрылась рябью, капли звонко отскакивали от ржавых кузовов брошенных на мощеной набережной Бэк Стрит автомобилей. Дома строгого города гремели водостоками, тонули в блеклом сонном мареве, тянулись в небо чудными башенками, резными флюгерами и острыми шпилями, на которых восседали нахохлившиеся мокрые вороны.

– Вообще-то он был прав – я использовала его, – созналась Вивьен, подарив ему мимолетную улыбку в ответ на искреннюю похвалу. – Я со всеми так поступала, чтобы найти Шона. Его обиды можно понять.

– Судя по всему, ты разбила бедолаге сердце?

Хэнкок не смог скрыть торжество в голосе, задавая этот вопрос, хотя не совсем понимал, что это должно значить для него. Сердце Вивьен, свободное и от Данса, и от Престона, почему-то казалось ценнее занятого, хотя еще предстояло обмозговать, почему это вообще должно его волновать, однако же, волновало.

Вивьен подбирала слова, пряча голову в грязный капюшон толстовки, но дождь уже успел промочить ее темные волосы, и она мелко подрагивала от холода и неприятного ветра, несущего дополнительную сырость от воды.

– Похоже на то. Знаешь, что такое «синдром утенка»? Первое, что ты видишь, кажется тебе самым лучшим. Вот им и оказался Престон, которого я встретила, когда выбралась из Убежища – первый живой человек.

– Та история с балконом? – догадался Хэнкок, ставя ногу на ступени широкого разводного моста, под сваями которого в притаился старый, нагруженный железными контейнерами полузатопленный танкер, давно и плотно обжитый рейдерами.

– Она самая, – кивнула Вивьен. – Он тогда стоял на нем со своем мушкетом и показался мне таким могущественным. Я думала, он поможет мне найти сына и ради этого была готова на все, – она замолчала, сделала глубокий вдох, все еще проживая минувший конфликт. – Буквально на всё. Хорошо, что я быстро поняла, что на деле дать он мне может только новые проблемы, и не зашла с ним далеко.

Там было нечто большее, нечто тёмное. Вряд ли ее так сильно могло задеть это «шлюха», брошенное в гневе – в Содружестве ее наверняка называли и похуже. Но вот обвинения Гарви в том, что она специально получила свои шрамы, были истинной причиной, по которой она спустила гнев с поводка.

Хэнкок заметил, сколько перемешанной с яростью боли было вложено в этот удар. Что бы там ни произошло, это событие наложило серьезный отпечаток, и возможно, стало началом метаморфозы девочки из довоенного мира в женщину со сталью в глазах, но Престон исказил его, за что и получил. Закравшаяся догадка поскребла язык мерзким тоненьким коготком, настойчиво призывая задать вопрос, но он смолчал. Все раны рано или поздно вскрываются, но нужно быть достойным заслужить это.

Разводной мост остался позади, красный небоскреб «Масс-Фьюжен» тонул в дыму и сгустившихся вокруг него тучах, невольно притягивая к себе взгляд, навязчиво выделяясь на фоне серо-черной массы мокрых крыш, словно чемпион Боевой зоны, что ждет окончания разогрева за решеткой, чтобы после выйти на сцену к зрителям и всех порвать. Дождь источал землистый запах, глушил вонь от реки и возрождал в памяти смутные пятна из детства, когда засыпаешь под трухлявым одеялом и слышишь, как капли стучат по профилированным ржавым листам на крыше родительского дома.

Оказавшись под животом очередного моста, Вивьен достала пачку сигарет, попробовала прикурить от зажигалки и тихо застонала, когда большой палец безуспешно чиркнул по колесику.

– Твою ж мать! – выругалась она, снова прижимая руку к груди.

– Позволишь тебя осмотреть? – Хэнкок услужливо поднес к ее сигарете огонек своей зажигалки.

Вивьен кивнула, оперлась на капот ржавой «Корвеги», которая еще сохранила кусочки небесно-голубой краски, будучи оставленной под защищенной от дождя переправой. Хэнкок осторожно взял в свои ладони ее протянутую руку и мягко прощупал выпирающие под кожей тонкие кости, пока Вивьен задумчиво затягивалась и тихо шипела, стараясь смотреть на «Масс-Фьюжен», а не на его манипуляции.

Наверняка ее длинные, тонкие пальцы до Великой Войны были ухоженными и гладкими, но сейчас загрубели и собрали под ногтями разнообразные образцы почвы, которой наверняка хватило бы на крупное исследование местной флоры. Между большим и указательным пальцем тянулся узкий шрам, незаметный, если не присматриваться.

– Костяшки не выбиты. Ставлю на растяжение, ну, и будет здоровенный синяк, – пробормотал он. – Не стоило бить его по морде этой рукой, но повторюсь: это было чертовски круто.

– Как-то само вышло, – бросили ему в ответ. Кажется, дождь смыл адреналин, остудил ее, а без него от торжества возмездия осталась только боль.

– Я не врач, Вив, но кажется, кости целы. Сильно болит?

– Приятного мало. Стой, не доставай стимулятор – их слишком мало, чтобы тратить на такую ерунду, – здоровой рукой Выжившая отодвинула от него мокрую сумку, лежавшую подле нее на капоте машины.

– В Добрососедстве достанем еще.

– Не надо. Доберемся – наложу давящую повязку, – равнодушно хмыкнула Вивьен, и ее стойкость вызвала в нем смесь уважения и сочувствия, но одновременно и раздражала. Отчего-то хотелось, чтобы хотя бы с ним она перестала храбриться и приняла помощь – безвозмездную, а не ту, после которой ее назовут «шлюхой».

– Разрешишь поухаживать за тобой? Ты меня уже бинтовала – надо вернуть должок.

– Заметано, – Вив слегка покраснела. – Извини, что тебе пришлось смотреть, как мы собачимся. Генерал, убегающий от своих обязанностей – то еще зрелище.

– Хэй, ты говоришь с мэром, который убежал от своих. Все нормально, Вив. Если тебе что-то не в кайф – не делай этого. Я – последний человек, кто станет осуждать тебя за такое.

Поскольку рука Вивьен все еще покоилась в его пальцах, Хэнкок склонился, и едва касаясь чтобы не причинить еще больше боли, поцеловал тыльную сторону ее ладони. Он подсмотрел этот жест на картине в библиотеке Бостона и все собирался попробовать, да что-то повода никак не находилось. Его не было и сейчас, но сложно подавить желание сделать что-то рыцарское по отношению к женщине, которую только что унизили, и плевать, что она и сама постояла за себя. Надо будет не забыть в иную встречу набить Престону морду за его грязный язык.