2. Трип в одиночку (1/2)

Во вторую их встречу Хэнкок хотел узнать контакты ее дилера. Вивьен явно находилась под таким диким миксом препаратов, о котором он, заядлый и прожженный наркоман, мог только мечтать. Иначе не объяснить этот нелепый наряд «Серебряного плаща» и еще более нелепую речь, которую она произносила со всей серьезностью, стоя перед ним в кабинете Старого Капитолия с таким видом, словно у нее в позвоночнике вставлен арматурный штырь.

— Этот район болен, а я — лекарство! — заявила Вивьен, понизив голос, но он даже близко не походил на мужской и звучал скорее пародийно, чем героически. Впрочем, ей было все равно — она глубоко увязла в этой роли и явно наслаждалась.

Какое-то время Хэнкок следил за Выжившей, как ее прозвали в Содружестве, но порой она резко пропадала из Бостона, а потом также внезапно появлялась то тут, то там. Через несколько недель после своего визита в Добрососедство, она посетила его вновь, после чего по городу прокатилась волна убийств, которые с ее именем или прозвищем никто не связывал. Зато пошли толки, что на улицах мутит воду, если цитировать слова Фаренгейт, «какой-то урод в костюме», и Хэнкок очень удивился, что речь шла не о нем.

Синий комбинезон Убежища может и мог бросить вызов красному сюртуку Хэнкока, но перед костюмом Серебряного плаща даже мэр Добрососедства готов был снять свою треуголку. Он потребовал разыскать таинственного убийцу местных негодяев и к удовольствию своему обнаружил на пороге женщину из Убежища, да еще и пребывающую в образе персонажа из довоенных комиксов и телепередач. В Добрососедстве был фанат этого парня — гуль Кент Конолли, который еще до Великой Войны обожал истории про Плаща и даже вел свое шоу на радиостанции в «Доме воспоминаний». Послушать ее, особенно если накуриться, бывало порой даже забавно. Кажется, этот чудик Кент наконец-то нашел своего кумира. Вивьен неплохо вошла в образ, хоть и была женщиной, и слушая ее супергеройские фразочки, полные праведного гнева, Хэнкок едва сдерживался, чтобы не прыснуть от смеха.

— Обалдеть! — восхитился он, медленно обходя ее по кругу и оценивая, как мужская одежда, явно стыренная с какой-то съемочной площадки, сидит на ее женской фигуре. — Словно Серебряный плащ собственной персоной пришел в мое логово со страниц комикса. Потрясающе!

Казалось, что Вивьен, посмотрев его спектакль для нее, решила сыграть ответное представление, и пока что оно ему нравилось, особенно если учесть, что ее жертвами стали люди, от которых он и сам был не в восторге: они убивали «по беспределу», толкали наркотики детям, словом, вредили. Впрочем, мэр не любил, когда что-то выходило из-под его контроля, а значит, игру Серебряного плаща, под кайфом она или нет, стоило обратить в свою пользу.

— Зачем этот прикид? — поинтересовался он.

— Многие пытались разоблачить плаща. Но безуспешно, — был полон пафоса ответ.

— Оставайся собой. Не останавливайся, — искренне улыбнулся он. Происходящее приносило ему удовольствие, тем более он самого утра был прилично накачен ментатами и алкоголем, а появление супергероя только усиливало их эффект.

— Убитые тобой работали на одну и ту же сволочь. И эта сволочь хочет тебе отомстить, — Хэнкок включился в игру, подражая ее тону, и был поражен, как его хриплый голос удачно вписывается. Атмосферу нарушал только пес Вивьен, который без всякого стеснения цокал когтями по дощатому полу Капитолия и обнюхивал вещи, помахивая длинным хвостом. Фаренгейт наблюдала за происходящим с привычным бесстрастным выражением лица: она привыкла, что в этом месте сомнительные личности, включая самого мэра, показывают разные представления, а это уже неплохое, потому что все его участники хотя бы одеты.

Далее Хэнкок рассказал Серебряному плащу про Синьцзиня — его давнего недруга — который собирал банду рейдеров, что вскоре обещают стать большой проблемой для Добрососедства. Он дал Вивьен наводку на двух приближенных Синьцзиня — Кэт-Улыбку и Норти — через которых она могла выйти на их лидера и прикончить.

— Он ответит за свои преступления! — снова низким голосом пообещала Вивьен. — Синьцзинь считает себя выше закона, но от Серебряного плаща никто не укроется!

Напоследок Хэнкок посоветовал ей не дать себя убить и отправил восвояси вместе с псом. Фаренгейт, смахивая с клетчатой деревянной доски окурки, пустые блистеры и прочий мусор, проводила Вивьен и собаку недовольным взглядом, приподняв рыжие брови.

— Что это было? — без особого интереса спросила она, расставляя на доске черные фигуры. Пешки, слонов, измазанную чем-то зеленым ладью и короля без головы — кто-то казнил беднягу еще до начала партии.

— Это, скажу я тебе, был охеренный приход, — не скрывая зависти пояснил Хэнкок, прикурил сигарету и присоединился к игре. Ради своей победы он готов был пожертвовать парочкой пешек.

***

Во время охоты на Синьцзиня, судя по рассказам насмерть перепуганного Кента Конноли, не так пошло ровным счетом все, что могло пойти не так. Пока Вивьен выслеживала Кэт-Улыбку и Норти, их лидер прибрал к рукам гуля — любителя детских комиксов — чтобы использовать как наживку для Серебряного плаща. Неизвестно, как Конолли вообще удалось выжить в бойне, которую устроили Вивьен и Валентайн на базе Синьцзиня в больнице «Милтон», и уж тем более тайной за семью печатями оставался ответ на вопрос, как детектив-синт и Выжившая сами унесли ноги, да еще и вытащили пса. Одно можно было сказать точно: радиостанции Серебряного плаща в Добрососедстве пришел конец, так как пережитое приключение напрочь отбило у Кента всякую любовь к супергероике.

Впрочем, судьба гуля Хэнкока не сильно волновала, а вот изменения во внешности Вивьен его насторожили. Она больше не носила серебряный плащ и шляпу и растеряла весь свой геройский задор. Она не смотрела Хэнококу в глаза, бросая виноватый взгляд на Кента. Похоже, она не ожидала, что эта история его затронет и так шокирует. Да, так бывает, рассудил Хэнкок, веселишься ты, а прилетает за тебя другим.

— Синьцзинь мертв, — отчиталась она Хэнкоку своим обычным голосом, лишенным пафоса.

— От твоей руки погиб большой злодей. И мы еще денек походим по канату свободы.

Хэнкок видел, как она расстроена, и попробовал вернуть ее в игру, но без толку. Возможно, тот странный наркотик уже выветрился, и она вновь стала собой. Тогда он просто протянул ей увесистый мешок крышек, а это кого угодно развеселит. Быть может, она отдаст их тому загадочному дилеру, что превратил ее в супергероя, но Хэнкок бы предпочел, чтобы она закупилась стимуляторами и антирадином, раз ей приходится бывать в опасных местах. Чтобы как-то отвлечься от ее мрачного вида, он повернулся к Конолли, который трясся всем телом, расплескивая не в меру щедро налитый мэром драгоценный бурбон.

— Кент, друг мой, почему такая кислая мина? Ты же получил, что хотел.

— Меня п-п-пытали. Я едва не погиб, — пролепетал гуль, теребя лацканы своего рассыпающегося бежевого пиджака. — Это совсем не как в радиоп-п-передаче.

— Кого из нас не пытали? — со знанием дела рассудил Хэнкок. — Благодаря вам обоим в Доброседстве стало спокойнее.

Он обращался к Кенту и к Вивьен, будто к двум неразумным детишкам, которые натворили дел, хапнули последствий и теперь горько сожалели о том, что вообще все это затеяли. Кент понуро кивнул, явно пребывая в шоковом состоянии, поставил стакан на столик и двинулся по винтовой деревянной лестнице на первый этаж, где у входа Выжившую ожидали Ник с собакой.

Вивьен последовала за ним, но тут Хэнкок сделал то, чего делать не собирался: остановил ее. Он использовал ее, решил за счет нее свои давние проблемы, но почему-то не чувствовал себя победителем. Женщина повернулась к нему, синяя сталь ее глаз в свете лампы пронзительно блеснула холодом и какой-то древней печалью.

— Жаль, что ты больше не Серебряный плащ. Мне будет не хватать наших бесед, — признался Хэнкок, но она лишь грустно усмехнулась.

Он хотел, чтобы она задержалась. Вивьен так выделялась на фоне других обитателей Содружества, смотрящая на все глазами довоенного жителя убежища, а не человека, который рос с одним приоритетом — выжить. Она еще была способна на сочувствие, хотела бороться с бессмысленным насилием и помогать другим даже во вред себе. Это не могло не завораживать. Однако с каждой их встречей Вивьен все больше походила на остальных, стремительно менялась, и Хэнкок торопился узнать ее до того момента, как эти изменения станут необратимы, и Содружество зачешет ее под общую гребенку.

— Под чем ты была? Кто дал тебе то чудо, что сделало тебя героем комиксов?