[651] Третье спасение (1/1)
Теперь царь нравился белой змее даже больше прежнего, ей не хотелось с ним расставаться, поэтому она часто пряталась у него за пазухой, когда ему было пора уходить. О природе этой внезапно окрепшей приязни белая змея не задумывалась. Ровно до того момента, когда царя привезли во дворец из очередного похода полумёртвым, с торчавшим из груди обломком копья.
Белой змее одного взгляда на раненого хватило, чтобы понять: он не жилец на этом свете, пламя его жизни погаснет уже на исходе дня. Белая змея запаниковала. Тяжёлые и даже смертельные раны она лечить умела, но не все смертельные раны были излечимы, и эта была как раз из их числа.
— Если он умрёт, что же я стану делать? — прошептала белая змея в ужасе. Но страшило её вовсе не то, что третий долг останется не оплаченным. Об этом она и не думала, начисто забыв, что третий долг существовал. Что же она станет делать — без её царя? Если он умрёт и она останется одна, что ей тогда делать? Нет, конечно же, белая змея знала, что её тогда попытаются убить и похоронить вместе с царём, как было принято в этом царстве, а она, разумеется, сможет выбраться из гробницы и вновь примется скитаться по миру… Но при мысли об этом сердце пронзила такая жгучая боль, что белая змея согнулась, прижимая руки к груди, и начисто лишилась дыхания, а глаза налились влажнеющим жаром. И тогда она всё поняла.
Если её царь умрёт, то и ей жизни не будет. Лучше позволить замуровать себя вместе с его телом и… Нет! Её царь умереть не должен! Конечно, и он однажды умрёт, потому что смертен, как и все люди, но умереть в глубокой старости — это одно, а в расцвете лет — совсем другое. Если он умрёт от старости, белая змея с этим ещё как-нибудь смирится: сама виновата, что полюбила смертного, а смертные умирают, так устроен этот мир. Но потерять его сейчас… Нет и нет.
Белая змея не знала, откуда она знает то, что знает. События тысячелетнего прошлого ей помнились смутно. Она знала историю происхождения белых и красноглазых змей, но не помнила, как появилась на свет сама. Она помнила, что кто-то втолковывал ей Изначальное Дао, но не знала, кто это был, потому что лица его в памяти не сохранилось. Знания о технике Разделённой Жизни всплыли в памяти сами собой. Спасти царя можно было только с её помощью, но техника эта представляла опасность, как для спасающего, так и для спасаемого. От белой змеи требовалось отдать половину духовных сил, половину крови и тысячу лет культивации минимум, а гарантий, что это спасёт царя, не было никаких. Она вообще могла опоздать со спасением: царя ведь уже несколько дней как ранили, силы его истощены, а жизнь вот-вот выскользнет из тела, превратив его в кусок мёртвой плоти. Тогда она просто потратит силы зря и подвергнет себя опасности: почуяв это, другие демоны непременно воспользуются её слабостью и придут, чтобы убить её. Будет ли это иметь значение, если белой змее не удастся спасти её царя? Нет. Тогда вообще ничто не будет иметь значения: ни она сама, ни её жалкая жизнь, которая ценна только тем теперь, что в ней есть её царь.
Белая змея взяла себя в руки, перестала скрывать своё присутствие и силу — для исполнения замысла ей нужна вся её быстрота, ничем не ограниченная, — и усилием воли разделила своё астральное тело надвое, пожалуй, та часть, что предназначалась царю, была больше, чем остающаяся ей самой. Тысячу лет культивации пришлось потратить именно на то, чтобы вплавить разделённую жизнь в умирающее тело царя и удерживать её там, пока она не пустит корни и не сольётся с остатками жизни человека. А змеиная кровь залечит рану. На всё это ушло немного времени, но белой змее казалось, что целая вечность. Парный шрам, появившийся и у белой змеи, и у царя, возвестил, что техника Разделённой Души завершена.
Белая змея спасла своего царя, но несказанно ослабла сама. Виду она не подавала, но ей даже удерживать себя в человеческом обличье удавалось с трудом. Стоило ли оно того? Стоило!
Царь, впрочем, сам обо всём догадался и силой заставлял белую змею раз в год уходить в спячку на сто дней, чтобы восстанавливать силы и культивацию. Медленно, очень медленно, в год по крупице, к белой змее возвращалась сила, но всё же недостаточно быстро, чтобы справиться с бедой, которая неожиданно грянула, когда наступил год становления.