[607] Вознесение (1/2)

У Ли Цзэ был целый лунный месяц, чтобы «достойно завершить земной путь».

Заняться ему было особенно-то нечем: поскольку он уже отдал распоряжения, касающиеся наследования трона после его смерти, их всего лишь стоило немного поправить — «после его вознесения» — и завершение земного пути можно было считать выполненным. К грядущему он отнёсся спокойно, а вот люди царства Ли, услышав об обожествлении царя, страшно разволновались. Поначалу они обрадовались: если их царь станет богом, то молиться ему они смогут открыто и храмов понастроят, — но когда первая волна фанатичной экзальтации схлынула, то они призадумались, а так ли хорошо для них и вообще для всех Десяти Царств это вознесение. Их царь всегда помогал им, случись беда, а попробуй дозваться его, когда он станет богом!

Ли Цзэ навестил могилы друзей, раздал немногочисленное имущество тем, кто ещё был жив, сделал последние распоряжения в должности царя — это касалось воцарения младшего Циня и церемонии его коронации, — а оставшиеся дни провёл праздно, сидя в беседке возле пруда и глядя на плавающих по дну разноцветных рыб. Мысли накатывали волнами, но долго не задерживались, Ли Цзэ чувствовал себя на удивление отрешённым. Быть может, люди на пороге вознесения отрешаются от мирских забот, как монахи перед постригом?

Когда лунный месяц истёк, Ли Цзэ вышел попрощаться с жителями столицы, но его встретили не радостными возгласами, а стенаниями. Люди не хотели его отпускать и плакали по нему, как по покойнику. Ли Цзэ стало от этого не по себе. Синий Министр страшно рассердился и велел солдатам разогнать неразумную толпу. Ли Цзэ вернулся во дворец, задумчивый и подавленный, ждать вознесения. Он понятия не имел, как оно происходит, потому не мог подготовиться, но надеялся, что особенных церемоний не понадобится. Синий Министр и младший Цинь были неотлучно подле него.

— Проводите меня в последний путь, — пошутил Ли Цзэ, но вышло нисколько не смешно. Младший Цинь даже не сдержал слёз: прощаться с царём, которого он считал вторым отцом, юноше не хотелось.

Когда солнце поднялось высоко над горизонтом, Небеса загудели. Ли Цзэ понял, что время пришло, и несколько растерянно обвёл взглядом царские покои. Он не знал, что с собой взять, и не был уверен, что вещи останутся при нём, когда он вознесётся, потому ограничился отцовским мечом, с которым не расставался всю жизнь, и вышивкой, которую всегда носил за пазухой, — единственное, что осталось ему от Су Иланя. Говорили, конечно, что если человек возносится, то вместе с ним на Небо отправляются даже собаки и домашний скот, но Ли Цзэ в это не верил: в легендах всегда упоминались лишь единичные вознесения, скопом никто не возносился, а на Небесах, верно, и своих собак хватает.

Ли Цзэ вышел из дворца и поглядел вверх. Облака стягивались в единую точку и клубились, вырисовывая причудливые абрисы ворот не то дворца, не то храма и верхних ступеней лестницы. Ли Цзэ из легенд знал, что с Неба опускается лестница и возносящемуся приходится топать по ней, пока не доберётся до самого верха. «Это уж тогда скорее восхождение, а не вознесение», — подумал Ли Цзэ и стал ждать, когда Небесная Лестница опустится на землю полностью.

Но вместо лестницы в землю ударил столп света, совсем как в прошлый раз, и в нём спустился прежний небесный чиновник. Где-то далеко грянули трубы.

— Земной царь Ли Цзэ, — почтительно сказал небесный чиновник.

— Вознесение отменяется? — отчего-то оживился Ли Цзэ.

— Нет, — удивлённо ответил небесный чиновник, — почему вы так решили?

Ли Цзэ объяснил. Небесный чиновник засмеялся и сказал, что Небесная Лестница соединяет мир смертных и Небеса, но не используется для вознесения, иначе это было бы восхождение, а не вознесение. Ли Цзэ тоже засмеялся: небесный чиновник оказался с юмором и повторил его шутку.

Небесный чиновник обеими руками указал на столп света:

— Земной царь Ли Цзэ.

— Я должен в него войти? — уточнил Ли Цзэ, пристально глядя на свет. Со стороны столп света казался почти осязаемым, казалось, сделаешь к нему шаг — и ударишься лбом в кристальную стену. Но это была лишь оптическая иллюзия.

Небесный чиновник объяснил, что вознесение свершится само собой, когда кандидат в небожители ступит в центр осиянной светом Небесной Печати. Ли Цзэ подошёл ближе и увидел, что на земле светится замысловатый круглый узор с непонятными письменами.

— Это магия? — непонимающе спросил он. Ему сложно было воспринимать ирреальность происходящего. В земной жизни чудес не было. За редким исключением.

— Смертные называют это магией, — задумчиво сказал небесный чиновник. — Но это всего лишь облечённые в видимую форму духовные силы — Небесная Ци. Вам ещё многому предстоит научиться, земной царь Ли Цзэ.

Небесный чиновник, чтобы подать Ли Цзэ пример, вошёл в столп света первым и стоял там, поджидая его. Ли Цзэ был не из робкого десятка, но когда он сделал шаг внутрь Столпа Вознесения, то почувствовал, что покрывается гусиной кожей: свет действительно был осязаемый, он всей кожей прочувствовал, как его обволакивает это сияние.