[595] Юноша с несчастным лицом (1/2)

Янь Гун, прижимая к груди ворох свитков, мчался с донесением к Ли Цзэ. Разведчики только что вернулись, раздобыв ценные сведения о расположении войск Юго-Западного Царства. Пробегая мимо командирских палаток, Янь Гун услышал, как один из командиров распекает подчинённого, и сбавил шаг. Командир был очень сердит, а у юноши, на которого он кричал, было несчастное лицо.

Юноша, как заметил Янь Гун, принадлежал к знатному сословию. Доспехи на нём были солдатские, но высшего качества — простолюдины себе такие позволить не смогли бы. Однако доспехи эти и юноша явно принадлежали к разным мирам: носить он их не умел, а они не были созданы для него. Меч юноша держал рукоятью вниз, просто чудо, что не вывалился из ножен! Вероятно, командир застал юношу врасплох, и тот схватил оружие как пришлось, а теперь был слишком расстроен выволочкой, чтобы это заметить. Янь Гуну стало жаль юношу, и он решил вмешаться.

— Что это ты, Лао-бо, так распаляешься? — спросил Янь Гун, подходя и несильно ткнув командира рукоятью кнута в спину.

Командир развернулся, гневно замахиваясь, с явным намерением двинуть в челюсть тому, кто посмел ему помешать, но, увидев, что это царский евнух, поспешно сложил кулаки и поклонился. Юноша с несчастным лицом, увидев Янь Гуна, застыл на долю секунды, потом торопливо сложил кулаки и последовал примеру своего командира. Меч всё-таки вывалился из ножен, юноша бросился его поднимать, но уронил уже ножны, а когда поднял ножны, то опять выронил меч. Лицо командира побагровело гневом.

— Ну, ну, не суетись так, — жалостливо сказал Янь Гун, помогая юноше поднять то и другое. — Лао-бо, посмотри, до чего ты довел мальчика, у него всё из рук со страху валится.

— У него всё из рук валится, потому что руки у него от чего сзади и пониже растут! — сердито сказал командир. — Так перепугаться во время сражения, что потерять оружие и шлем! Ещё бы штаны намочил, позорище!

Лицо юноши стало красным, он так прижал к себе меч, неловко держа его обеими руками, что костяшки пальцев побелели. Янь Гуну стало его ещё жальче.

— Это первое его сражение, вот и испугался, — сказал Янь Гун, разглядывая юношу. Ему было не больше шестнадцати-семнадцати, и он явно не годился для воинской службы в известном смысле. Руки у него были изящные, в длинные пальцы так и просилась кисть для письма, а не тяжёлый меч. Было бы жаль, если бы такие огрубели.

В присутствии царского евнуха командир продолжать кричать на юношу с несчастным лицом не осмелился, но так на него глянул, что Янь Гун понял: когда он уйдёт, выволочка продолжится и, быть может, даже превратится в экзекуцию. Янь Гун нахмурился и велел юноше:

— Иди за мной.

Юноша опять сложил кулаки, на этот раз удержав меч, и пошёл следом за царским евнухом, отставая от него на три шага. Янь Гун приостановился и знаком велел, чтобы юноша пошёл с ним рядом. Разговаривать он предпочитал, глядя на человека.

— Как твоё имя? — спросил Янь Гун, гадая, почему юноша так смущается. Тот и глаз лишний раз поднять боялся.

— Цинь Юань, — ответил юноша.

— Цинь? — переспросил Янь Гун. — Ты из каких Циней?

— Я пятый сын Зелёного Министра, господин царский евнух, — ответил юноша и опять сложил кулаки.

Янь Гун поморщился:

— Не называй меня так. Господина Яня будет довольно. И прекрати всё время кланяться. Ты же из благородной семьи, почему ты мне кланяешься?

— Но царский евнух, — сказал Цинь Юань, — второй человек после царя, ему даже знать должна кланяться.

— Я не собираюсь разговаривать с твоим затылком, — категорично сказал Янь Гун. — Выпрямись и не кланяйся так больше.

Цинь Юань распрямился, лицо из несчастного сделалось удивлённым. Это Янь Гуну понравилось больше. «А он хорошенький», — подумалось евнуху. Вблизи он разглядел, что у юноши длинные пушистые ресницы и россыпь едва заметных веснушек на скулах. Веснушки считались добрым предзнаменованием, и суеверный Янь Гун тут же увидел в этом хороший знак.

— И что же пятый сын Зелёного Министра делает на войне, — спросил Янь Гун, — да ещё и обычным солдатом? Впал в немилость у отца?

Цинь Юань в который раз смутился, потупился и сказал быстро:

— Отец послал меня на войну, чтобы я прославил семью военными подвигами.

— Хорош вояка, — усмехнулся Янь Гун, — даже меч толком держать не умеет. Мало разве семейству Цинь славы? Твой отец — один из двух Главных Министров.

Цинь Юань опять поник и ответил:

— Все мои старшие братья занимают важные посты в разных министерствах. Отец хочет, чтобы я продолжил славную историю нашего рода на военном поприще.

— Ты не годишься для войны, — заметил Янь Гун и снова подобрал и вложил Цинь Юаню в руки выроненный меч. — Почему бы тебе вместо этого не стать учёным?

— Отец не позволил мне, — уныло ответил Цинь Юань, и Янь Гун понял, что именно учёным Цинь Юань и хотел стать, но не осмелился возразить отцу, как это зачастую бывало в знатных семействах, и отправился на войну. Вероятно, с тяготами военной жизни он ещё как-то справлялся, но первое же сражение показало, что бравым воякой ему не стать.

— Лао-бо ведь твой родственник? — догадался Янь Гун.

— Четвероюродный дядя, — ответил Цинь Юань, в который раз смутившись, — ему велено приглядывать за мной.

«Тогда понятно, почему он не стеснялся в выражениях, — подумал Янь Гун. — На правах родственника».

— Если у тебя не получается с мечом, — вслух сказал Янь Гун, — почему бы не попробовать какое-нибудь другое оружие? Цзао-гэ… то есть, — тут же оговорился он, — генерал Цзао использует копьё. Оно легче меча. А можно и лук использовать. Никто не говорит, что военные подвиги обязательно нужно совершать мечом. Или кнут.