[554] Портрет красавицы (1/2)

След от пощёчины держался на лице Ли Цзэ несколько дней. Янь Гун докладывал, что Мэйжун заперлась в покоях Хуанфэй и даже придворные дамы не решаются лишний раз к ней войти, настолько царская наложница разгневана. Янь Гун полагал, что гнев красавицы вызван тем, что лицо её было открыто: загадки, которые она загадывала, должны были отсрочить этот момент или вообще сделать невозможным. Верно ли отгадал Ли Цзэ, Янь Гун спрашивать не рискнул: евнух спросил, не простудилась ли Мэйжун после вынужденного купания в пруду, и красавица запустила в него подголовником; страшно даже представить, что она сделает, если он спросит про загадки.

Министры настаивали, что нужно написать портрет Юйфэй и разослать его по Десяти Царствам, чтобы все узнали о царской наложнице, и распорядились это сделать, не спрашивая позволения у Ли Цзэ, поскольку знали, что Ли Цзэ рассердится, если об этом заговорят в его присутствии. Но заговорить всё-таки пришлось, когда стало ясно, что портрет красавицы невозможно написать.

Янь Гун собрал картины и пошёл к Ли Цзэ.

Тот продолжал выстраивать будущую военную кампанию, принимая во внимание огненные снаряды, которыми пользовались племена Диких Земель. Целой плеяде учёных было велено раскрыть секрет зажигательного порошка и изобрести контрмеру.

— А, Гунгун, — устало сказал Ли Цзэ, отпихивая от себя карты Диких Земель и с некоторым беспокойством глядя на свитки под мышкой евнуха, поскольку принял их за какие-то эдикты, которые придётся разбирать. — Что-то срочное?

— Юйфэй всё ещё сердится, — доложил Янь Гун, подходя к столу.

— Её можно понять, — смущённо засмеялся Ли Цзэ.

— Конечно, ведь она больше не может загадывать тебе загадки, — кивнул Янь Гун. — Теперь, когда её лицо открыто… Она ведь красивая, правда?

Ли Цзэ показалось, что вопрос как-то странно поставлен. Он выгнул бровь и поглядел на Янь Гуна. Тот явно собирался с мыслями, чтобы развить эту тему.

— У неё странное лицо, — сказал наконец Янь Гун.

— Она не накрашенная была, — возразил Ли Цзэ.

— Дело не в этом, — покачал головой Янь Гун. — Лицо у неё… будто ненастоящее.

Ли Цзэ сказал, что ничего такого не заметил. Янь Гун положил свитки на стол и сказал:

— Министры велели написать портрет царской наложницы, чтобы разослать его по Десяти Царствам. Взгляни, какой… удался.

Запинка эта показалась Ли Цзэ странной. Он развернул картины, поглядел, потом поднял глаза на Янь Гуна и спросил:

— Кто все эти женщины?

— Вот именно, — сказал Янь Гун, словно в этом была вся соль. — Это Юйфэй.

— Глупости, она не так выглядит, — возразил Ли Цзэ.

— А как? — спросил Янь Гун. — Цзэ-Цзэ, ты ведь неплохо рисуешь, нарисуй её портрет сам.

Ли Цзэ пожал плечами и велел принести бумагу и тушь. Вскоре портрет был готов. Янь Гун взглянул на него и протянул:

— А, я так и думал…

— Что? — не понял Ли Цзэ.

Янь Гун вытащил ещё один портрет и подал его Ли Цзэ:

— Этот нарисовал я.

Ли Цзэ взглянул и нахмурился:

— Но ведь они все разные… Я уверен, что ты умеешь рисовать, Гунгун. У тебя должно было получиться то же, что и у меня.

— Вот именно, — повторил Янь Гун, — но проблема вовсе не в мастерстве художника.