[527] В столице царства Хэ (2/2)

Слуга доверительно сказал, что борода у силача Ли тоже имеется, но предназначена она совсем для других целей: на ней он вешает ванов.

— Может, у него ещё и хвост есть? — предположил Цзао-гэ, задыхаясь от смеха.

— Хвоста нет, — замахал руками слуга, — хвосты только у демонов.

Но о силе Ли Цзэ говорили уже всерьёз и убеждённо. Слуга сказал, что силач Ли может так искрошить камень в руке, что тот станет всего лишь пылью.

— Ну, так это и я могу, — небрежно сказал Цзао-гэ и, подобрав камень, искрошил его в кулаке. — Не такой уж он и силач.

— Э, нет, любезный, — живо возразил слуга, — у тебя-то вон как вены вздулись, пока ты его давил, а силач-то Ли, говорят, мнёт камни без усилий, точно это яичная скорлупа. И не такие плёвые камешки, а настоящие каменные головы!

— Что же, у него ладони размером с тарелку? — фыркнул Янь Гун. — Чтобы каменную голову в кулаке сжать, это какие руки надо иметь!

На это слуга сказал, что про размер рук силача Ли он ничего не знает, только так оно и есть, мнёт каменные головы в кулаке.

— Ну, это чудище какое-то, а не народный герой, — сказал Цзао-гэ, — усищи, бородища, да ещё и ручищи!

— Вот придёт он в столицу, сами увидите, — обиделся слуга.

— А что, он придёт в столицу? — сделал вид, что удивился Янь Гун.

— Конечно, придёт нас завоёвывать, — убеждённо сказал слуга, — вот тогда и поглядите, прав я или нет.

— А не боишься? — спросил Ли Цзэ, пристально на него поглядев.

Слуга пожал плечами и сказал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, а всё больше любопытнее взглянуть на силача, чем страшно, тем более что вешает-то он ванов, а не слуг.

— Может, он ещё и врунов вешает, — фыркнул Янь Гун. — Тех, кто о нём чушь всякую болтает. А, Цзэ-Цзэ, что скажешь? Выпускай… усы и бороду да проучи его! — Последние слова он договаривал, давясь от смеха.

— А что, Ли-дагэ, — подхватил Цзао-гэ, — в самом деле?

— Цзэ-Цзэ? Ли-дагэ? — переспросил слуга, разинув рот и глядя на всех них по очереди. — Вы же не хотите сказать, что…

Ли Цзэ отвечать не стал, поднялся из-за стола, вынул из кошеля серебряный слиток, чтобы расплатиться за еду, но, прежде чем бросить его слуге, легко, не прилагая усилий расплющил его между большим и указательным пальцами. Когда слуга опомнился от удивления, в таверне уже никого не было.