[527] В столице царства Хэ (1/2)

Царство Хэ было царством маленьким, если сравнивать его с окружавшими его соседями. Столицей считался самый крупный город из существующих — Шаньду, название которого означало: «столица, убаюканная горами», если верить трудам тамошних учёных, а на самом деле: «горная столица», — поскольку расположена была у подножия гор с безвестным названием. За столько лет никто из учёных так и не додумался назвать их, а люди за глаза называли их Горами-с-глазами, поскольку в особенно тёмные ночи где-то далеко в горах вспыхивали красные огни, похожие на глаза. Поговаривали, что в горах водятся демоны. Всё это Ли Цзэ узнал от слуги столичной таверны.

Столица Шаньду была устроена довольно странно. Её не окружали крепостные стены, на которых несли дозор стражники. У неё не было прочных ворот, которые нельзя пробить даже железным тараном. «Прямо-таки напрашивается на то, чтобы её захватили», — заметил Цзао-гэ, когда выяснилось, что в столице и пропусков нет. Янь Гун особенно расстроился этому обстоятельству: он много времени потратил, чтобы нарисовать приличные пропуска для каждого члена банды и гордился своими шедеврами. В город входили всякие люди, в том числе торговцы и иноземцы.

Чем столица Шаньду отличалась от других городов, уже виденных (и завоёванных!) Ли Цзэ, так это тем, что здесь было много таверн и постоялых дворов, а также лавок и увеселительных заведений, слуги-зазывалы которых расхваливали их и старались зазвать как можно больше посетителей.

Ли Цзэ горожане, видимо, принимали за сына какого-то заезжего богача, и уж конечно никто не догадывался, что громила с розыскного портрета — это он и есть. Люди, которых Цзао-гэ посылал в столицу, чтобы распространять слухи о банде Чжунлин, денно и нощно жужжали горожанам в уши о подвигах главаря банды и о его необыкновенной силе, в каждой таверне непременно находился такой рассказчик — «свидетель». Горожанам нравились диковинки, потому приезда банды Чжунлин все ждали с нетерпением.

Сын богача (Ли Цзэ), которого сопровождали личный слуга (Янь Гун) и телохранитель (Цзао-гэ), сулил немалые барыши, поскольку одежда на нём была богатая, а кошель на поясе даже не звенел, настолько туго был набит. Зазывалы из кожи вон лезли, чтобы эти трое выбрали их таверну, но Ли Цзэ выбрал ту, из окон которой открывался вид на дворец правителя царства.

Вот дворец — тот был прекрасно укреплён, окружённый высокой стеной, вдоль которой стояли вооружённые до зубов солдаты, а на — дозорные с луками и стрелами. О самом дворце можно было судить лишь по крышам, видневшимся из-за стены.

Получив пару серебряных слитков, слуга таверны сделался разговорчивым и выболтал, даже не заметив этого, то, о чём Цзао-гэ ненавязчиво его спрашивал. Янь Гун сидел и запоминал, а после нарисовал схематично план царского дворца. Ли Цзэ тоже изредка задавал один-два вопроса, с его слов выходило, будто бы он приехал с другого конца царства Хэ, чтобы поглядеть на столицу. Из рассказа слуги выяснилось, что столица Шаньду не так проста, как кажется на первый взгляд. Да, её не окружали крепостные стены, ворота не охранялись, но все знаковые сооружения находились на территории дворцового комплекса: зернохранилище, арсенал, архивы, — а уж дворец охранялся преотлично. В случае опасности жители города могли попросту разбежаться.

Правитель царства Хэ, по словам слуги, был уже стар и немощен, править ему помогали два министра и евнухи.

— Не наследник? — уточнил Ли Цзэ, которому показалось странным, что царь приблизил к себе чужих людей, а не родную кровь.

— Единственный сын нашего царя давно умер, — со вздохом сказал слуга, — а других детей у него не было.

— Значит, после смерти царя династия сменится, — сказал Янь Гун, подмигнув Ли Цзэ.

Слуга насторожился было этому замечанию, но Цзао-гэ ловко перевёл разговор на другое, не забыв хорошенько пнуть Янь Гуна под столом.

— А что слышно в столице интересного? — спросил Цзао-гэ, стремясь навести слугу на разговор о банде Чжунлин.

Но слуга прежде рассказал о демонах, живущих в горах, и о том, что красные огни-глаза с каждым днём становятся больше. Ходили легенды, и будто бы это было упомянуто в архивах, что раз в полтысячи лет появляется гигантский змей, разоряющий столицу. Учёные вычитали и высчитали, что явиться змеиный демон должен как раз в нынешнее десятилетие.

— Демон? — испуганно спросил Янь Гун, ухватившись за связку амулетов на шее. — Я же говорил, демоны существуют!

— Пока своими глазами не увижу — не поверю, — сказал Цзао-гэ. — Ты, малый, лучше скажи, чьи это розыскные листы по всему городу развешаны.

Слуга тут же воспрянул — рассказывая о демонах, он и сам малость перетрухнул — и начал рассказывать, кто такой силач из банды Чжунлин. Пока он рассказывал, Цзао-гэ молча давился от смеха, Янь Гун вытаращил глаза и сидел с раскрытым ртом, а Ли Цзэ выронил ложку, не донеся её до рта. Слуга сказал, что портрет силача Ли нарисован ошибочно, потому что на самом деле у силача Ли длинные-предлинные усы, которыми до смерти может защекотать, если кто-то его прогневает.

— У-усы? Защекотать до смерти? — сдавленно переспросил Янь Гун, все силы приложив к тому, чтобы не повалиться на пол и не начать кататься в приступе дичайшего хохота. — Почему усы? Почему не борода?