[518] Первое убийство (1/2)

Бандиты засуетились, начали готовиться к набегу: чистили оружие, надевали доспехи, выводили лошадей из конюшен и долго смотрели им в копыта… Янь Гун тоже притащил откуда-то тонкое и невероятно гибкое копьё.

— Разве и ты участвуешь в набегах? — удивился Ли Цзэ.

— Конечно, участвую, — обиделся Янь Гун, — я полноправный член банды. Но я не пользуюсь копьём, это копьё Цзао-гэ. Оно знаешь, какое? Гнётся, а не ломается. Другого такого по обе стороны гор не сыщешь!

— Хватит чужими игрушками похваляться, — сказал Цзао-гэ, забирая у мальчишки-евнуха копьё. — У тебя и своя есть.

У Янь Гуна был кнут, сплетённый из кожи и волос, с рукоятью, щегольски обвязанной красными шнурами. Конец кнута увенчивала железная пирамидка, похожая на наконечник стрелы, только длиннее, и каждая её грань была остро заточена. Янь Гун, чтобы похвастаться, несколько раз взмахнул кнутом, со свистом рассекая воздух, потом раскрутил кнут и угодил — специально — в каменную стену. Во все стороны полетели осколки гранита, пирамидка пробила в стене приличное отверстие. Янь Гун ухмыльнулся:

— Может, кулаками я махать и не умею, но в обращении с кнутом мне равных нет.

И он ухмыльнулся ещё шире, заметив, что Ли Цзэ эта демонстрация силы впечатлила.

— Ты на лошади ездить умеешь? — спросил Цзао-гэ, подводя лошадь к мальчикам.

Ли Цзэ помотал головой, а Янь Гун фыркнул:

— Да он вчера лошадь впервые в жизни увидел, куда ему…

Цзао-гэ подсадил Ли Цзэ на лошадь, запрыгнул сам и велел мальчику держаться за него.

— На первый раз, — сказал он, — сойдёт, а уж потом поучим тебя верхом ездить. Главарь банды должен ехать впереди всех.

— А Гунгун? — спросил Ли Цзэ, видя, что мальчишка-евнух пристраиваться к кому-нибудь из бандитов на лошадь не спешит. Янь Гун с важным видом делал растяжку, припадая то на одно колено, то на другое, тело у него было гибкое, как копьё Цзао-гэ.

— А этот, — усмехнулся Цзао-гэ, — побежит вперегонки с лошадями.

Ли Цзэ недоверчиво выгнул бровь, но когда бандиты с гиканьем и подбадривая лошадей помчались из пещеры в горы, то Янь Гун скоро обогнал всех и бежал без видимых усилий наравне с самыми быстрыми наездниками. Ноги у него работали так быстро, что, казалось, крутились, как лопасти водяного колеса. Кто-то из бандитов подстегнул лошадь, вырываясь вперёд, но Янь Гун тут же его догнал и перегнал, показывая при этом не слишком приличные жесты. Ли Цзэ был впечатлён.

— Ну, — смехом сказал Цзао-гэ, — ему же там ничего не мешает, что бы ему быстро не бегать?

Бандиты загоготали.

Бандиты лавиной промчались горной дорогой к деревне. Крестьяне, заслышав топот копыт и голоса, попрятались кто куда. Ценного у них ничего не было, но бандиты могли и последнее отобрать. У кого были лепёшки, те зарыли их в золу очага или в землю. Зерно высыпали в навоз. Старуха-соседка А-Цзэ утащила и спрятала в лесу единственную свою курицу, привязав её к дереву за лапу и обмотав ей клюв тряпицей, чтобы та не квохтала и не выдала их бандитам. Бронзовую фигурку бога из деревенского святилища спустили в колодец на верёвке.

Но бандиты промчались мимо, кружным путём — прямо к дому вана. Крестьяне, посмотрев им вслед, начали перешёптываться. Многие считали, что бандиты заодно с ваном. Его-то дом не грабили, не разоряли, не жгли ни разу за всё время существования банды Чжунлин, всегда отыгрывались на деревенских лачугах. Может, бандиты даже делятся с ним добычей, потому ван день ото дня и богатеет, а банда безнаказанно обитает в горах Чжунлин.