[516] Так зародилась легенда о Ли Цзэ (1/2)

А-Цзэ не спал всю ночь, только притворялся спящим. Но никто не пытался его обокрасть. Быть может, решил он, бандиты действительно честные люди, как бы нелепо это ни звучало.

С наступлением рассвета он смог лучше рассмотреть разбойничью пещеру. У неё не было сводов, над логовом высилось небо, прорезанное остриями скал, окружавших пещеру со всех сторон. А-Цзэ подумал, что потолок попросту обвалился когда-то давно при землетрясении, а бандиты нашли это место, расчистили от обломков, перетаскав их к кладбищу, чтобы устроить лабиринт, и обосновались здесь. Он сосчитал хижины и шалаши, их было десять десятков. «Разбойничья сотня», — подумал А-Цзэ и не ошибся.

Янь Гун проснулся раньше него и куда-то умчался. А-Цзэ подумал, что у мальчишки-евнуха есть какие-то обязанности в банде, помимо того, чтобы заводить легковерных путников в разбойничье логово.

Бандиты уже собрались вместе и галдели, похохатывая: обсуждали предстоящий поединок главаря и деревенского дурачка.

— А вот и наш герой, — сказал Цзао-гэ, увидев А-Цзэ. — Я придумал, как мы будем состязаться. Но для этого нужно пойти в горы.

А-Цзэ кивнул, ничего не спрашивая. Янь Гун осуждающе поцокал языком. Впрочем, неодобрение он выражал не предстоящему поединку, а тому, что все собирались отправиться в горы, не пожравши.

— Не боишься, что мы тебя заведём в горы и столкнём в пропасть? — спросил он, хорошенько пихнув А-Цзэ локтем.

— Тогда не пошли бы всей толпой, — резонно заметил А-Цзэ.

— Мудрец выискался, — фыркнул Янь Гун.

Горы Чжунлин, причудливо изрезанные ветрами и временем, казались настоящим лабиринтом, но Цзао-гэ уверенно шёл впереди всех, без колебаний выбирая одному ему известные тропки и руководствуясь какими-то одному ему известными приметами. А-Цзэ, понаблюдав за ним, заметил, что камни под ногами отличаются от тех, что лежат в стороне: на них были следы, давно оставленные копытами лошадей или, скорее, ослов, поскольку отпечатки копыт были мелковаты для лошадиных.

— Пришли, — сказал Цзао-гэ, останавливаясь.

Это было широкое горное плато, расположенное выше большинства горных склонов и кряжей, служившее, вероятно, смотровой площадкой. Отсюда открывался вид и на горы Чжунлин, и на окрестные деревни, и на то, что было за горами. Повсюду валялись валуны и камни разной величены. А-Цзэ машинально подумал, а уж не сваливают ли их разбойники вниз, преграждая путь торговым караванам, которые, как он знал, нередко переходят через горы, чтобы попасть из одного царства в другое.

— Говорят, — сказал Цзао-гэ, похлопав один из валунов по боку, — прежде в горах Чжунлин жили великаны и играли этими камнями в шахматы. Это — Вантай, самый большой валун здесь. Смотри, его макушка мне по плечо, а тебя он выше на голову.

— Нужно будет его поднять или передвинуть? — предположил А-Цзэ.

— Да, — кивнул Цзао-гэ и опять похлопал валун по боку. — Это и определит, кто из нас победитель.

Бандиты зашумели, принялись подбегать к валуну и пытаться его поднять или сдвинуть, лица у них покраснели от натуги, но валун не шевельнулся. Янь Гун похихикал и опять пихнул А-Цзэ в бок локтем:

— Прощайся со своей подвеской. Каждый из этих молодчиков может лошадь на плечах пронести и не запыхаться. А валун-то не шелохнулся.

А-Цзэ не обратил на мальчишку-евнуха внимания. Он смотрел, как Цзао-гэ засучивает рукава. Мышцы на его руках напоминали речную гальку — бугристые, твёрдые, мощные. Бандиты между собой хвастались, что дагэ может схватить быка за рога одной рукой и повалить его на землю. Вероятно, так оно и было.

Цзао-гэ примерился, обхватил валун, широко раскинув руки, точно собирался его обнять. Лицо его побагровело, на висках вздулись вены от напряжения. Валун дрогнул, с него посыпалась нанесённая ветрами земля и гравий. Бандиты завопили от восторга: Цзао-гэ приподнял валун и переставил его чуть дальше, на палец, должно быть, дальше от того места, где валун стоял веками. Узкий полумесяц тёмной земли служил тому подтверждению: вокруг валуна земля была усеяна камешками и сухой травой. Цзао-гэ крякнул, похлопал ладонью об ладонь и стал раскатывать рукава, посмеиваясь и поглядывая на А-Цзэ.

— Теперь твоя очередь, — сказал Цзао-гэ.

— Опозоришься только, — зашипел Янь Гун, дёргая А-Цзэ за рукав. — Чего тебе стоит? Отдай ему подвеску.

— Мужчина идёт до конца и от своего слова не отступается, — серьёзно сказал А-Цзэ, обходя вокруг валуна и разглядывая его.

Цзао-гэ по-прежнему посмеивался, ожидая, что мальчишка спасует. Но А-Цзэ поглядел на него и спросил:

— Мне просто нужно его сдвинуть? Способ не важен?

— Ну, — сказал Цзао-гэ, — можешь упереться в него головой, если захочешь. Мои молодцы тебе даже подсобить могут.