[515] Условия поединка (2/2)

— Махать мало, — сказал кто-то из бандитов, — надо ещё и попадать хотя бы иногда, иначе тебе нос расквасят.

Янь Гун покраснел, и А-Цзэ понял, что намекал бандит как раз на мальчишку-евнуха.

— Ладно, — сказал Цзао-гэ, — обойдёмся без драки. Скажи, А-Цзэ, как ты считаешь, каким должен быть главарь разбойников?

А-Цзэ подумал и ответил:

— Умным. Сильным. Находчивым. Решительным.

— Сильным, — сказал Цзао-гэ. — Я стал вожаком, потому что оказался сильнее остальных. Никто не решается бросить мне вызов.

Он подобрал камешек, сжал его в ладони, а когда раскрыл пальцы, то в них было две расколовшиеся половинки, а не целый камень. А-Цзэ подумал, что тоже так мог бы.

— Тогда получается, — продолжал Цзао-гэ, — что ты должен быть сильнее меня, чтобы занять моё место. Так?

— Получается, так, — кивнул А-Цзэ.

— А значит, состязаться мы должны в силе, согласен? — поднял палец Цзао-гэ. — Драться с тобой мне как-то не с руки. Кто бы что про нас ни говорил, мы не убиваем детей. Этого, — сказал он, ухватив Янь Гуна за ухо, потому что тот навалил себе в миску только мясо без овощей, пока остальные отвлеклись на разговор, и заставив его вывалить мясо обратно в котелок, — вон вообще приютили, хотя толку от него, как от блох на собаке. Только еду переводит, жрёт как не в себя!

Но, как заметил А-Цзэ, говорил Цзао-гэ вовсе не сердито, а с теплотой в голосе, как говорят о младшем брате или другом близком родственнике.

— О чём я? — поскрёб затылок Цзао-гэ. — А! Состязаться будем, кто сильнее. Но это уж завтра утром. Гунгун, пристрой его где-нибудь на ночлег, да пригляди, чтобы не убёг.

Янь Гун устроил А-Цзэ под навесом в конюшне, где спал сам. А-Цзэ нравились лошади, хоть он видел их всегда лишь издалека: в деревне лошади давно передохли или были украдены. Забавно было смотреть в их огромные глаза и видеть там собственное отражение.

— Ты что, лошадей никогда не видел? — проворчал Янь Гун, пихая А-Цзэ в угол, куда бросил старую дырявую циновку — укрываться ночью. — Надо бы тебя за ногу привязать, чтобы не убёг.

— Я не убегу, — сказал А-Цзэ, — я же сам к вам пришёл.

— Ну и дурак, — резюмировал Янь Гун, а потом, помолчав, добавил: — Я, может, упрошу дагэ тебя оставить. Тебя нельзя отпускать, когда проиграешь состязание.

— Потому что я знаю, где ваше логово? — предположил А-Цзэ.

— Потому что ты больной на всю голову, — сердито сказал Янь Гун. — Если будешь ходить и зазывать головорезов на поединки, тебя непременно зашибут. Не все такие добрые, как дагэ. Тут совесть загрызёт, что отпустил такого дурака!

— Кто других дураками обзывает, сам дурак, — сказал А-Цзэ. — Завтра уже будешь меня дагэ называть.

— Да я лучше лошадиного навоза нажрусь! — ругнулся Янь Гун.

— Ха, — сказал А-Цзэ, — тебя за язык никто не тянул.

Янь Гун рассердился ещё больше и хорошенько пнул А-Цзэ в бок пяткой. А-Цзэ сдержался, потому что боялся ненароком покалечить мальчишку, и только обсыпал его грязной соломой.

С того момента они стали лучшими друзьями.