[492] Явные недоразумения и чудесные явления (2/2)

— Сказал, — согласился Ху Фэйцинь, — но меня и пальцем пока никто не тронул. Люди боятся того, чего не понимают. Я был человеком, я знаю.

— Скверной называют, — ядовито напомнил Ху Вэй, и Ху Фэйцинь покраснел, потому что пресловутая Скверна у него раньше с языка не сходила, настолько были сильны предрассудки и суеверия.

— Стойте! Стойте! Глупцы! Стойте! — с такими криками, а пожалуй, что и с воплями, к ним бежал со всех ног долговязый старик в высокой остроконечной шапке. Ху Фэйцинь подумал, что этот старик может быть придворным гадателем или кем-нибудь в этом роде, и не ошибся, как выяснилось.

— Не вмешивайся, Лао Хань, — раздражённо сказал толстяк, — мы изловили демонов.

— Да не демоны это! — восклицал названный Лао Ханем и довольно бодро для своих лет прыгал вокруг стражников, заставляя их опустить оружие. — Божественное гадание предрекло, что в полуденный час явятся в мир смертных небожители, окружённые благоуханной аурой, и принесут благословение династии Вэнь!

— Ты ослеп под старость? — язвительно поинтересовался толстяк в чиновничьей шапке. — Если это «благоуханная аура», тогда я танцовщица из Весеннего Дома!

На танцовщицу из Весеннего Дома толстяк был нисколько не похож, как и аура лисов на благоуханную. Ху Вэй с трудом себя сдерживал, но воздух вокруг него уже был тяжёлым и разреженным, как перед грозой.

— Это Гнев Небесный, — нисколько не смутившись, парировал Лао Хань. — Ты прогневал небожителей.

Ху Фэйцинь подумал, что неплохо было бы немножко посодействовать этому Лао Ханю, поэтому незаметно шевельнул пальцем, и в землю поблизости ударила Небесная Молния. Все аж подпрыгнули на месте, даже Ху Вэй.

— Предупреждать надо, — проворчал он, поняв, что это дело лап Ху Фэйциня.

Толстяка в чиновничьей шапке это не убедило, и оба старика заспорили, не стесняясь в выражениях. Как понял Ху Фэйцинь, толстяк был Правым Министром, а Лао Хань — придворным гадателем и астрологом, причём у обоих было равное положение и влияние при дворце, потому что Лао Хань занимал при всём этом ещё и пост Левого Министра. Друг друга они, по всей видимости, терпеть не могли.

— Сам ты ослеп, Лао Энь! — отчаянно жестикулируя, кричал Лао Хань. — Если ты у себя под носом не видишь чудесных явлений, сопутствующих явлению небожителей, то тебе нужно носить очки размером с мельничные колёса!

— Под носом у меня только усы! — кричал в ответ Лао Энь (усами он, судя по всему, гордился). — Какие ещё чудесные явления, сопутствующие явлению небожителей, и где ты усмотрел?

— Под ноги смотри, под ноги! — вопил Лао Хань. — Ах да, тебе же пузо смотреть мешает. Поди, уже и забыл, как собственный стручок выглядит!

Толстяк побагровел от злости, тем более что кое-кто из стражников не удержался от смешка, и тоже завопил:

— Всё я прекрасно вижу! Никаких чудесных явлений там нет, тебе всякое мерещится, потому что ты денно и нощно благовония жжёшь, вот и нанюхался до того, что сам на себя морок навёл!

— А это, по-твоему, что, если не чудесные явления? — ткнул Лао Хань пальцем в землю.

Ху Вэй и Ху Фэйцинь тоже взглянули себе под ноги.

— А… — смущённо сказал Ху Фэйцинь. Из-под его ног пробивалась весенняя зелёная травка, разбегалась юркими змейками в разные стороны, разбрасывая сухую листву, и выстреливала первоцветами на пути к деревьям, которые, несмотря на разноцветные осенние одежды, радостно, со всей дури выбрасывали гроздьями соцветия, даже те деревья, что никогда прежде не цвели и вообще цвести не должны были, не говоря уже о том, что все соцветия были персиковыми, невзирая на породу дерева!