[365] Толика правды о Хуанди (2/2)
— Вы полагали меня Лисьим Богом, но в действительности я ещё и бог Небесных Зеркал, — спокойно сказал Ху Фэйцинь. — После смерти матушки я унаследовал её силы. Я не счёл нужным упоминать об этом без особой на то необходимости, но время, как я понимаю, пришло. Вы должны понимать, что это значит. Вы не одну тысячу лет живёте в Небесном Дворце.
Небожители зашушукались. «Умом не блещут», — подумал Ху Вэй.
— Это значит, Хуанди, — воскликнул Второй Советник с таким видом, точно достиг Просветления, — что вы можете с помощью Зеркала Истины раскрыть заговор, не спугнув зачинщиков!
— Хм, да, — кивнул Ху Фэйцинь, хотя ожидал услышать несколько иное, и, повернувшись к Ху Вэю, сказал: — Ху Вэй, я забыл кое-что, принеси мне это.
Ху Вэй прекрасно понял, что от него требуется. Он ухмыльнулся, поднялся и вышел через боковую анфиладу из среднего тронного зала, а дальше пошёл, полагаясь всецело на нюх.
Надо сказать, эта небольшая сцена произвела на небожителей впечатление большее, чем известие о заговоре: Владыка Демонов беспрекословно подчинился Небесному Императору! Значит, власть их императора настолько велика, что он может повелевать даже властителям других миров. Многие, действительно, думали о нём именно так, как и говорил Ху Фэйцинь, — полагая его неопытным мальчишкой, заполучившим трон в результате финта удачи. Они никогда не покидали Небесного Дворца, не видели Небесного Вызова, а значит, и Хуанди в деле. Впрочем, им было всё равно, кому подчиняться, если их уклад жизни оставался неизменным. Но Ху Фэйцинь пришёл и рьяно взялся реформировать Небеса. Это им нисколько не нравилось, они были возмущены, хоть вслух этого и не высказывали, так что едва ли не каждый мог оказаться потенциальным заговорщиком. Ху Фэйцинь об этом прекрасно знал, поэтому и решил решить всё раз и навсегда на этом банкете.
— Кое-что вы упускаете из виду, — сказал Ху Фэйцинь, пряча Небесное Зеркало и упираясь ладонями в стол. — Быть может, я ещё молод. Быть может, мои реформы несвоевременны. Но это не имеет никакого значения, поскольку такова Небесная Воля, и вы вынуждены будете подчиниться ей, какой бы абсурдной или чудовищной она ни была. Это первое, что вы упускаете из виду: я сын своего отца. Хотелось бы мне того или нет, но я сын своего отца. По счастью, я ещё и сын своей матери, что вновь возвращает нас к разговору о Небесных Зеркалах.
— Вы раскроете заговор прямо сейчас, — предположил Второй Советник, — чтобы показать вашим подданным вашу власть и силу?
— Неплохо, Второй Советник, но заговор я уже раскрыл, — сказал Ху Фэйцинь, чуть улыбнувшись, — вам предстоит полюбоваться результатами.
— О, — протянул Второй Советник с благоговением.
Ли Цзэ мысленно вздохнул с облегчением, но подумал, что нужно будет испросить у Небесного Императора личной аудиенции и устроить ему хорошую взбучку за то, что умалчивал о покушениях. Разумеется, это имело бы вид назидания, потому что даже старший бог войны не вправе устраивать взбучку Небесному Императору, как бы ему ни хотелось. Ли Цзэ являлся начальником личной охраны Хуанди, и его самолюбие было задето: кто-то сумел развернуть целую заговорщическую кампанию прямо под его носом, а он ни о чём и не догадывался!
«Надеюсь, Тяньжэнь позволит мне лично казнить заговорщиков, — подумал Ли Цзэ, и желваки на его скулах заиграли. — Казнь должна быть публичной и послужить примером для всех Небес».
Небожители между тем трижды повторили общее чествование Небесного Императора, прославляющее его мудрость и справедливость.
Ху Фэйцинь выслушал их со скучающим видом, но глаза его лисьи вспыхнули под подвесками Тиары Небес: он расслышал шаги возвращающегося Ху Вэя.