[306] «На веки вечные» (2/2)

Шу Э, не сдержавшись, расхохотался. Хижину качнуло, он поспешно прикрыл рот ладонью, обрывая смех. Стоило сдерживаться, если он не хочет развалить это ветхое жилище. «Раз уж меня изгнали, — подумал Шу Э с лёгким неодобрением, — могли бы и силы несколько ограничить. Это же мир смертных».

Похлёбка между тем сварилась. Шу Э предстояло разыграть маленький спектакль, но он нисколько не сомневался в успехе своего представления. Он наполнил чашку похлёбкой и стал есть. Сделав пару глотков, Шу Э недовольно поморщился и со вздохом отставил чашку. Чангэ решил, что похлёбка не удалась, и поспешил утешить Шу Э:

— Невкусно? Можно попросить кого-то из людей приготовить то, что тебе по вкусу.

— Нет, — со вздохом сказал Шу Э, — очень даже вкусно. Но мне невесело. Я не привык есть один. Аппетит пропадает, когда ешь в одиночку.

Он быстро наполнил вторую чашку и с умоляющим видом протянул её Чангэ.

— Но я… — начал и не договорил Чангэ. Пахло вкусно, он почти физически ощутил пустоту желудка.

— Просто держи её в руках и делай вид, что ешь, — сказал Шу Э. — Я ведь знаю, что ты почти ничего не ешь, кроме риса. Не стоит идти ради меня на такие жертвы…

Лицо Чангэ на долю секунды исказилось.

— Жертвы? — прошептал он. Шу Э ради него лишился зрения и был изгнан в мир смертных навеки. Разве можно сравнить это с чашкой похлёбки? Но Шу Э, видимо, был другого мнения.

Чангэ решительно взял у него чашку и стал есть. Шу Э спрятал улыбку в углу рта. Похлёбка оказалась на удивление вкусной. Быть может, потому, что он несколько тысяч лет не ел ничего подобного? В горле у Чангэ появился комок, он с трудом сглотнул его, прикрыл рот ладонью.

— Не заставляй себя, — с тревогой сказал Шу Э, снова кладя ладонь ему на руку.

Чангэ покачал головой:

— Нет, не это… Я…

Он закрыл лицо ладонями и какое-то время сидел так. Шу Э мучился неизвестностью и уже жалел, что обманом заставил Чангэ есть смертную еду.

— Чангэ… — с болью сказал Шу Э.

Чангэ наконец отвёл руки от лица, по его лицу промелькнула тень улыбки. «Плохим даосом я был и до этого», — подумал он, вновь беря чашку в руки.

— Никогда не ел ничего вкуснее, — признался он, поглядев на Шу Э и улыбаясь уже явственнее.

— Даже в Небесном Дворце? — недоверчиво уточнил Шу Э.

— Хм… я уже довольно смутно помню жизнь в Небесном Дворце, — неопределённо отозвался Чангэ, — но могу сказать, что мои вкусовые предпочтения не изменились с тех пор.

Он помнил больше, чем ему хотелось бы. Плохие воспоминания сложнее изгладить из памяти. Но говорить ему об этом не хотелось.

— И ты не сожалеешь? — осторожно спросил Шу Э. — О том, что не сможешь вернуться?

— Мне нравится мир смертных, — покачал головой Чангэ и, улыбнувшись, добавил: — А теперь я не променял бы его и на тысячу небесных дворцов.

— Почему? — удивился Шу Э.

— В мир смертных же тебя изгнали на веки вечные, — ответил Чангэ, продолжая улыбаться. — Эти «веки вечные» тебе придётся провести в компании одного плохого даоса, хочешь ты того или нет.