[305] Шу Э настроен решительно (1/2)

Опасность отступила, деревня Синхэ приходила в себя после того сокрушительного удара, что нанесла людям смертельная болезнь. Крестьяне начали возвращаться к повседневным занятиям, наполняя деревню звуками жизни: стуком топоров, бурлением кипящей воды, скрипом колёс нагруженных тюками риса телег… Чангэ продолжал изготовлять укрепляющие снадобья: простым смертным от столь тяжёлой болезни так скоро не оправиться, — и разносил ослабевшим людям. Выражение тревоги не сходило с его лица, и крестьяне всеми силами пытались убедить его, что с ними всё в порядке: они не хотели, чтобы их даос тревожился попусту.

Чангэ тревожился не за них. Время тянулось, как древесная смола, он уже потерял счёт дням. Шу Э не возвращался, а он никак не мог выкинуть из головы слова Вечного Судии: «Верну его тебе, если от него что-то останется, но на многое я бы не рассчитывал». Шу Э уже подвергли чудовищному по жестокости наказанию — вырвали ему глаза, — что они с ним сделают теперь?

Сам Чангэ полностью восстановился: драгоценная пилюля, которую украл для него Шу Э, не только излечила его от смертельной болезни, но и вернула ему утраченные силы небожителя. Никогда он ещё не был силён, как сейчас.

Шу Э пришёл, когда Чангэ забылся сном. Он тихонько поставил свой узел в дальний угол, к сундуку, где хранилась одежда, и прилёг рядом с Чангэ, осторожно проверяя его пульс. То, что он услышал, ему понравилось: золотая пилюля не подвела, сердцебиение хорошо прослушивалось, Ци текла по духовным каналам свободно. Шу Э с облегчением вздохнул, дыхание его развеяло волосы на виске Чангэ. Тот моментально проснулся, встрёпанный, озираясь, с возгласом: «Шу Э!»

— Я здесь, — отозвался Шу Э.

Чангэ различил во мраке белые очертания фигуры Шу Э, протянул руки и стиснул его в объятьях. Шу Э прильнул к нему.

— Ты здесь… — глухо проговорил Чангэ. — Ты вернулся, Шу Э…

Шу Э кивнул, волосы его зашуршали. Чангэ гладил его по голове, удерживая рядом с собой.

— Не уходи больше, — сдавленно сказал Чангэ, — останься со мной.

Он скоро заснул, продолжая удерживать Шу Э возле себя. Шу Э заснуть не смог, слишком много потрясений, поэтому лежал и разглядывал потолок хижины. В прореху на крыше заглядывала луна. «Никуда не годится», — подумал Шу Э, простирая к потолку руку. Проворные, услужливые тени ринулись в атаку…

Чангэ всегда просыпался рано, но в этот раз сон его был долог и глубок. Когда он проснулся, то, не открывая глаз, потрогал циновку рядом с собой. Она была пуста. «Неужели мне это приснилось?» — с болью подумал Чангэ и открыл глаза. Речной Храм был наполнен светом солнца. Чангэ сел, проводя пальцами по растрёпанным волосам, огляделся. Ему показалось, что хижина выглядит как-то иначе…

Что изменилось? Он не сразу смог понять, но всё будто стало… новее. Прореха на потолке пропала, да и сам потолок казался выше и светлее, чем прежде. Стены выровнялись и поблескивали чистотой. Доски пола, местами прогнившие, превратились в крепкий настил. В шкафах и на стеллажах был идеальный порядок: травинка к травинке, корешок к корешку… Котелок над очагом блестел, словно его отполировали речным песком. Алтарь сверкал, как свежевыкрашенный, от трёх воткнутых в чашку с пеплом лучинок теплился дымок.

Чангэ двумя пальцами помассировал переносицу, полагая, что ещё не до конца проснулся и зрение его обманывает, но нет, ничего не изменилось. Он проснулся в Речном храме, который был не вполне прежним Речным храмом.

С улицы доносились голоса. Сердце Чангэ всколыхнулось, ему показалось, что он различил и голос Шу Э. Нет, вероятнее всего, он ошибся: Шу Э никогда не разговаривал с людьми. Но всё же Чангэ вскочил и стал искать одежду, чтобы поскорее проверить, не обманывает ли его и слух. Одежды нигде не было, ему пришлось взять другую из сундука. Чангэ обнаружил, что поношенная одежда пропала и оттуда, остались лишь те одеяния, что он ещё не носил. Он несколько озадачился своему открытию, тут же спохватился и, натягивая сапоги, помчался из хижины на улицу.

На пороге Чангэ споткнулся и остановился. Дыхание его прервалось, грудную клетку свело болью.

— Шу Э… — прошептал Чангэ, лишаясь голоса.

— Доброе утро, — сказал Шу Э, он был окружён людьми, его руки были полны овощей и фруктов, а под мышкой он держал гусёнка со свёрнутой шеей.

Шу Э вышел из хижины, чтобы полюбоваться работой теней, которым он велел навести порядок в Речном храме, и столкнулся с пришедшими в храм людьми. Скрываться не было смысла, и Шу Э заговорил с ними, очень стараясь, чтобы его голос звучал по-человечески, но люди его тут же раскусили. Он на ходу выдумал, что он — дух-помощник Чангэ. Если бы они ошибочно приняли его за бога и стали оставлять приношения ему, а не речному богу, могла возникнуть путаница. Дух-помощник их вполне устраивал. Люди воспользовались тем, что их даос спит, и завалили Шу Э приношениями. Шу Э не был столь категоричен и согласился принять всё, что они принесли, даже гусёнка, с условием, что часть они оставят на алтаре для речного бога. Люди сказали, что они много чего принесли, так что хватит всем. Шу Э поговорил с ними немного, они отчаянно хотели отблагодарить Чангэ за то, что он для них сделал, потому и принесли столько еды, вот только жаль, что даос всё равно её не примет, так хоть пусть дух-помощник ею воспользуется. Шу Э хитро улыбнулся и сказал, что готов стать и духом-посредником.

— Безоговорочно примет ваши приношения, — пообещал Шу Э, — и теперь, и впредь.

Люди просияли и, накланявшись вволю, отправились восвояси. Шу Э изловчился помахать им вслед.

— Шу Э, — сказал Чангэ, делая к нему несколько неуверенных шагов. Он всё ещё не верил, что это не сон. Речной храм изменился и снаружи: крыша его из соломенной превратилась в черепичную, стены были отштукатурены и побелены, вокруг появилась крепкая изгородь…