[287] «Артефакты» предначертанного (1/2)

Люди пришли оставить приношения речному богу. Они с удивлением глядели на Шу Э. К их даосу гости никогда не заходили, он всегда был один. Одеяние Шу Э ввело их в заблуждение, и люди решили, что он тоже даос. Они почтительно ему поклонились и назвали даочжаном. Шу Э не стал их разубеждать, но и на приветствие не ответил: смертным лучше и голоса его не слышать. Он лишь дружелюбно кивнул им в ответ.

Один из людей покосился на стол, где лежал мешочек с чайными листьями. А потом… Чангэ даже не понял, что случилось секундой спустя. Шу Э просто шагнул к этому человеку и коротко взглянул ему в глаза. Человек затрясся, упал на колени и разрыдался, принимаясь биться лбом об пол. Людям стоило немалых трудов увести его из хижины и успокоить. Когда его рыдания и стенания затихли вдали, Чангэ сурово спросил:

— Что ты с ним сделал?

Шу Э ладонью подогнал к своему лицу пар из чайника, чтобы проверить, не готов ли чай, и сказал равнодушно:

— У него возникли дурные помыслы. Я показал ему, что бывает с теми, кто оскверняет себя воровством.

Чангэ нахмурился:

— Ты… читаешь мысли?

Шу Э отрицательно покачал головой. Он читал тени в человеческих сердцах, и они сказали ему, что это человек собирается украсть чайные листья и развешанную на верёвках во дворе одежду с золотой вышивкой. Этот человек заставил бы замолчать случайных свидетелей, если бы его застали за воровством. В его сердце поселился червь Скверны, и этот человек давно кормил его кровью своих жертв. Шу Э лишь на мгновение встретился с ним взглядом, и этот человек увидел в его зрачках отражение адской бездны… Но Чангэ обо всём этом знать не нужно. Пусть он считает этого человека всего лишь неудачником-воришкой. Он ведь даже не из этой деревни, просто смешался с толпой и забрёл в храм, в надежде чем-нибудь поживиться. Шу Э нисколько не сомневался, что его Список Смерти уже на подлёте к Великому Ничто.

Чай ещё не был готов, и Шу Э вышел из хижины на улицу. Чангэ последовал за ним. Произошедшее в Речном храме его несказанно встревожило, и он впервые подумал, что, быть может, это и не птичий дух вовсе, а что-то другое. Но что? Чангэ с подобным ещё не сталкивался. В любом случае, решил Чангэ, приглядывать за ним нужно в оба глаза.

Шу Э, как ему показалось, совершил череду бессмысленных поступков, пока был на улице. Он обломил толстую ветку растущего у дороги дерева и бросил её в реку, отодвинул в сторону лежащий посреди дороги камень и бросил в лужу несколько широких листьев лопуха. Губы его слегка улыбались при этом.

Через несколько минут всё сложилось, и бессмысленные поступки обрели смысл. Чангэ, поражённый, широко раскрытыми глазами смотрел на то, что произошло на дороге в следующие несколько минут.

Старуха споткнулась на ровном месте и упала, выронив поклажу. Если бы Шу Э не отодвинул камень, она бы разбила себе голову и умерла.

Осёл понёс пастуха. Если бы Шу Э не обломил ветку, она бы проткнула несчастному парнишке глаз и лишила его зрения, а может, и жизни. Осёл сбросил его точно в лужу, которую Шу Э прикрыл лопуховыми листьями.