Эпизод о Патронусах и первом поцелуе (1/2)

Феликсу никогда не нравилось быть в центре внимания. Ощущать, как другие студенты смотрели ему в спину, когда он проходил мимо, чувствовать на себе чужие заинтересованные взгляды и знать, что они шептались о нём. Феликсу нравилось быть тихоней — заниматься своими делами, учиться, делать домашние задания и проявлять себя на уроках, но уж точно не становиться предметом сплетен. Это неприятно, но Ли не хотел показывать своей неприязни, поэтому молча всё это терпел, занимая своё место за столом и делая вид, что ему до лампочки, что они о нём думали.

Думали они всякое, говорили о всяком, и не в последнюю очередь виноват во всём был Хёнджин.

Помните, Феликс однажды пообещал себе, что не будет общаться с этим мальчиком с факультета Слизерин? Так вот, забудьте. Ёнбок этого обещания сдержать не мог, но в своё оправдание он мог сказать, что он честно пытался его избегать. Совершенно ненамеренно, в большинстве случаев он просто жил своей жизнью и волновался за свои дела, но всячески пытался игнорировать существование Хёнджина. Как, впрочем, и всего Слизерина, но если остальные дети к нему не цеплялись, то вот Хван в Феликсе нашёл себе жертву.

Он не был злым или агрессивным, он никогда не кидался на Ликса и даже не оскорблял его, как другие слизеринцы любили задевать гриффиндорцев. О нет, Хёнджин пакостил. Как мелкий шкодник, который исподтишка высматривал, как можно было усложнить жизнь Ёнбока, а потом творил какую-то пакость. Не слишком серьёзную, до перевёрнутых котлов с горячим зельем на голову дело не дошло, но вот в коридоре толкнуть гриффиндорца так, чтобы все учебники упали из рук на пол — это да. Или же взмахнуть палочкой во время занятий по Чарам, чтобы у Феликса в ходе выполнения практикума по Вингардиум Левиоса перо не поднялось ввысь, а сгорело на глазах у преподавателя — это он смог. Или же подловить Феликса в библиотеке, когда он писал эссе по Трансфигурации, отвлечь его внимание и украсть свиток с практически готовым домашним заданием — Хёнджину это нравилось.

Ли, конечно, знал, кто воровал его эссе и почему перья на занятиях по Чарам вспыхивали, хотя он Вингардиум Левиоса выполнял верно. Знал, но всё, что мог делать — это бросать недовольные взгляды в сторону слизеринца, который тихонько посмеивался, наблюдая за тем, как Ёнбок собирал разбросанные свитки пергамента с заметками по Истории магии. Воспитание его семьи, её высокий статус и желание Ликса сохранить лицо и не поддаваться этим глупым провокациям не позволяло гордому гриффиндорцу ответить тем же, хотя хотелось так, что руки чесались.

Например, заколдовать напиток Хёнджина, чтобы вместо тыквенного сока утром он попробовал какую-то горькую жидкость непонятного цвета. Или опозорить его на занятии профессора Флитвика, точно также взмахнув палочкой в нужный момент, чтобы у Хвана сгорело не только тренировочное перо, но и его учебник. Или в коридоре толкнуть, заставив парня расквасить себе нос. Феликс предвкушал, как все прохожие смеялись бы с упавшего на землю слизеринца, для которого подобный позор — это едва ли не трагедия вселенского масштаба.

Но Ликс так не делал. Он был выше всего этого, он считал, что не будет опускаться до уровня подобных слизней, как называл он всех представителей зелено-серебристых. Его учили, что любой конфликт можно решить словами, нужно только захотеть.

Жалко только, что понятие «решать конфликты словами» Слизерину оставалось чем-то неизвестным.

Так и пролетел первый курс — Хёнджин издевался, а Феликс выбрал тактику тотального игнорирования существования этого парня. Хёнджин всё делал исподтишка, например, крал его шарф, когда Ликс забывал его в теплице после Гербологии, или взмахивал палочкой, заставляя все конспекты разлететься по сторонам. А Ёнбок молча всё это выносил. Прежде всего потому, что он хотел показать Хвану, что ему всё равно. Дети оставались детьми, и рано или поздно Хёнджину этот детский сад может надоесть, и он его оставит в покое. Переключится на другую жертву, например. Это неправильно, но Ли просто хотел спокойно учиться в Хогвартсе. Он и правда никого не трогал, но Хёнджин нашёл в нём свою забаву.

Непосредственно перед отъездом домой после окончания учёбы Хёнджин выцепил Ликса из толпы уезжающих на каникулы детей, под недовольные вскрикивания оттянул его в сторону.

— Отпусти! — зашипел Ли, вырываясь из захвата. Гриффиндор не взял Кубок школы, проиграв Рейвенкло всего-навсего десять баллов, но это ничуть не испортило настроение гриффиндорцу, потому что дома его ждали родители, которых он с Рождества не видел. Однако Хёнджин, видимо, намеревался испоганить ему настроение.

— Почему ты такой, Феликс Ли? — идеальные брови Хёнджина нахмурились, однако взгляд у него был не недовольный, скорее, вопросительный. — Я целый год тебя донимал, привлекал твоё внимание, а тебе хоть бы хны. Неужели тебе и правда всё равно?

— А не должно быть? По-моему, мы не друзья, чтобы общаться. Так что отпусти меня, я хочу сесть в поезд, меня там ждёт друг.

— Неужели тебе и правда всё равно? — повторил свой вопрос Хван, поджав губы. Чтобы Феликс Ли не обращал на него внимание после того, как он убил целый год на то, чтобы достать его — это же уму непостижимо!

Феликс набрал в грудь побольше воздуха.

— Мир не вертится вокруг тебя, Хван Хёнджин. Мне до тебя нет никакого дела. Хоть на голове стой, мне всё равно на тебя. Мы не друзья, мы это поняли в первый день знакомства, а твои жалкие попытки привлечь моё внимание были не более, чем ребячеством. Но, прости за правду, ты только время убил. И! — Феликс поднял палец вверх. — Только выставил себя дураком. Влюблённым дураком.

И с этими словами Ли развернулся на каблуках своих туфель, чтобы снова подойти к поезду и зайти в вагон, присоединяясь к Джисону в купе, а Хёнджин ещё минуту просто стоял на перроне с раскрытым ртом. Да как он вообще мог! Это же… Это же возмутительно! Он назвал его «влюблённым»? Чушь какая!

✨✨✨</p>

Феликс с огромным удивлением вернулся на второй курс и заметил, что Хёнджин вдруг… вообще не проявлял никаких знаков внимания. Вот совсем. Если на первом курсе он так и норовил выцепить Ликса и напакостить ему, то сейчас создавалось ощущение, словно для Хёнджина Феликс резко перестал существовать. В один просто момент. Феликс это заметил, когда на первом совместном занятии по Трансфигурации Хёнджин не попытался взмахнуть палочкой, чтобы все листы на столе гриффиндорца разлетелись. Может, конечно, готовил что-то более масштабное, может, он уже не на том уровне, чтобы просто пакостить, а будет вредить по-новому, но нет.

Вообще нет.

Ли Феликса словно не существовало для Хван Хёнджина.

Это очень странно — идти по коридорам Хогвартса и не оборачиваться. Не ждать, что кто-то подлетит со спины и собьёт его с ног, а затем засмеётся громко, чтобы все вокруг слышали. В Большом зале не следить за телодвижениями одного слизеринского засранца, который так и норовил достать волшебную палочку, чтобы навести беспорядок на столе перед Феликсом, когда тот вычитывал свои конспекты перед занятиями. Не отвлекаться в библиотеке, чтобы никто не украл его свитки с эссе.

Это странно — не чувствовать присутствия Хёнджина в его жизни.

Повзрослел, что ли?

Феликсу стоило бы вздохнуть с облегчением и вернуться в обычную жизнь, где его не преследовал один слизеринский засранец. Но… Ёнбок стал ловить себя на том, что не хватало ему Хёнджина в жизни. Так он раз в несколько дней давал о себе знать, поддерживал Ликса в тонусе и заставлял не терять бдительности на каждом шагу, а теперь он словно исчез. Как что-то очень ценное и важное, очень нужное и такое, без чего его жизнь уже не была такой весёлой. Джисон, конечно, в свою очередь наконец-то расслабился, потому что от Хвана ему тоже перепадало чисто потому, что девяносто процентов свободного времени Хан проводил с Ликсом.

А вот Феликс сильнее напрягся.

Его сестра Оливия ожидаемо поступила на Рейвенкло, поддержав традицию их семьи, и Ликс с девочками контактировал мало. У Рэйчел, которая была уже на четвёртом курсе, была своя компания подружек, Оливия тоже обзавелась знакомствами на своём факультете, и Ёнбок с сёстрами мало пересекался. Так, в Большом зале да в коридорах, но общались они редко, что несомненно заставляло Ликса грустить.

Одним словом, второй курс начался как-то тускло.

Феликс в Хогвартсе ощущал себя совсем одиноким — даже несмотря на то, что Джисон постоянно ошивался где-то рядом, а ещё они магическим образом сдружились с Бан Чаном, теперь уже третьекурсником, которому все пророчили стать старостой после выпуска нынешнего. Бан Чан больше всех дружил с вратарём команды Гриффиндора по квиддичу, Со Чанбином, и их маленькая до определенного момента компания расширилась. Вне уроков они общались вчетвером, Кристофер любезно помогал младшим с домашними заданиями и подсказывал, когда те чего-то не понимали.

Они-то общались вчетвером. А Феликс всё равно скучал.

Чёртов слизеринский засранец!

Во время занятий по Трансфигурации Хёнджин в неподдельном удивлении наблюдал за тем, как Феликс с абсолютно нечитаемым лицом сел рядом с ним за парту и принялся выкладывать свои принадлежности для письма. Взгляд слизеринца скользил за действиями парня рядом, а сам мальчик смотрел на Ликса так, словно хотел что-то спросить, но не находил слов. Хван даже по сторонам осмотрелся, проверяя, всё ли он правильно делал, но вроде бы он сидел на том месте, которое в классе обычно занимал, а парта, за которой сидел Феликс, пустовала. Может, место перепутал?

— Я не Хан, если что, — так, будто бы невзначай проговорил Хёнджин, намекая, что Ликсу тут не рады. Взгляд гриффиндорца перевёлся на него.

— Я в курсе, — равнодушно бросил он, выкладывая свой учебник. — Джисон в Больничном крыле.

— И с какой радости ты уселся тут? Твоя парта чуть дальше.

— Сегодня выполнение практикума в паре, — ответил Ёнбок, откладывая свою волшебную палочку. — Все остальные уже по парам разбились.

Хёнджин под нос присвистнул и снова осмотрелся. Несколько гриффиндорцев и правда сидели вдвоём за партами, но были и одиночки, которым не досталось ещё партнёра для выполнения практикума, и Ли мог спокойно подсесть к любому из них, ведь в принципе с гриффиндорцами со своего потока Ликс хорошо общался, пусть и друзей настоящих у него было немного.

Феликс и сам не ведал, что его подтолкнуло сесть рядом с Хёнджином. Просто он вошёл в аудиторию и увидел, что слизеринец сидел в одиночестве и делал какие-то заметки на своём свитке. Если бы они были первокурсниками, одиночество Феликса спровоцировало бы какой-то глупый комментарий со стороны слизеринца, но что-то между ними произошло, и Хёнджин нынешний и ухом не поведёт. Поэтому он сел рядом — вот просто взял и сел, о последствиях пообещал себе подумать чуточку позже.

— Я тебя не понимаю, — обернулся к Феликсу светловолосый мальчик, обращаясь к нему. — То ты просишь, чтобы я оставил тебя в покое и не трогал, а теперь, когда я выполнил твою просьбу, тебе всё равно что-то не так.

— С чего ты взял, что дело в тебе? — нахмурился Ли.

— Ты сейчас серьёзно? Вон сколько сидит ваших без партнёров, но ты уселся ко мне. Чего ты от меня хочешь, а? Ты сам сказал, что дружить мы с тобой не будем. Потом ты сам назвал меня влюблённым дураком, коим я, разумеется, не являюсь, а теперь сам же и провоцируешь меня, да?

Феликс сжал губы в тонкую линию и не нашёл, что ответить. Зато Хёнджин, кажется, хотел многое сказать.

— А знаешь, что? Я тебя не трогал с начала учебного года. Ты сам попросил оставить тебя в покое, пожалуйста. Весь прошлый год ты меня всячески игнорировал, и я решил, что с тобой неинтересно. Да и потом, какой в тебе толк? Хоть ты из чистокровной семьи, друзей нашёл себе среди грязнокровок.

А вот это было зря, и услышавшие эту фразу студенты резко обернулись, чтобы лицезреть начало действительно неприятной сцены.

— Что ты сказал? — неверяще отшатнулся Ли, похлопав глазами.

— А что ты слышал. Грязнокровки. Общаешься с ними. Может, мне неприятно сидеть рядом с человеком, который дружит с грязнокровками, а?

Феликс вскочил со своего места и быстро собрал вещи в сумку, чтобы пулей вылететь из класса. От кого-кого, но от Хёнджина такого он никак не ожидал. Этот парень создавал впечатление человека, который мог бы сломать стереотипы, несмотря на то, что он на Слизерине. Он думал вне рамок, это Феликс узнал, когда вместе с ним ехал в поезде. Он не загонял себя или других людей в определенные границы и мог бы даже изменить эту систему, но как же Ёнбок ошибался! Хёнджин опустился настолько низко, что гриффиндорское сердце Ли этого не вынесло. Даже несмотря на то, что эти слова совсем не ему предназначались, ведь «грязнокровками» он назвал других людей.

Джисон поначалу стеснялся своего происхождения, ведь окружающие его дети так или иначе были знакомы с магическим миром, многие росли в нём, например, чистокровный Феликс. Ему было немного стыдно, когда он не понимал базовых вещей и продолжал удивляться колдографиям в газетах и тому, что среди драже Берти Боттс ему могли попасться отвратительные вкусы. Но дружба с Феликсом ему очень помогла адаптироваться в новом для него мире, да и потом, Джисон был не единственным магглорождённым, в частности, таким же оказался и Бан Чан.

Кристофер родился в семье обычных магглов — более того, он был старшим из троих детей, и магические способности были только у него. Младшие писем из Хогвартса так и не получили, пусть Лукас уже и переступил порог своего одиннадцатого дня рождения, к нему сова так и не прилетела. Однако Крис был учеником способным и выдающимся, всё схватывал на лету и поэтому адаптация у него прошла очень быстро, сложно было даже распознать, что он — не из чистокровной семьи.

Слизеринцы ненавидели магглорождённых, это знали все. Пожиратели Смерти во времена своего становления устраивали целые гонения и преследования волшебников, которые не происходили из чистокровных семей, обосновывая это тем, что «смешивание крови недопустимо для процветающего будущего магического мира». Эту политику упразднили после того, как Пожиратели пали, некоторые последователи попали в Азкабан, другие были подвергнуты поцелую дементоров, и лишь единицы были освобождены и амнистированы за содействие Аврорату в поимке беглецов. Хёнджин сам упоминал, что у него один из родителей работал в Аврорате, неужели в его семье и правда культ чистой крови?

Неужели он и правда такой же, как и десятки других?

Феликс заплакал — позорно, отвратительно, стыдливо заплакал, когда бежал от кабинета Трансфигурации куда-то, где его никто не найдёт. Ему было противно разочароваться в Хване — не то, чтобы он слишком надеялся на дружбу с этим парнем, но разочаровываться в людях всегда неприятно. Особенно, когда такие вещи творятся.

Потому что называть магглорождённых грязнокровками — это показатель отвратительного отношения к ним. Такими словами приличные волшебники не разбрасываются.

Феликс и не понял, как врезался в кого-то — подняв свои заплаканные глаза, он увидел Бан Чана, который выглядел немного удивлённым таким поведением младшего. Старший явно спешил на свой урок, но бросить бедного заплаканного Феликса не смог, поэтому увёл его на свежий воздух и усадил на одну из лавочек.

— Хван Хёнджин из Слизерина назвал тебя и Джисона… — Ёнбок запнулся. Он не хотел разбрасываться такими словами, пусть его мнение было далеко от того, которое было у Хвана. — …грязн…

— Грязнокровками? — как-то слишком спокойно спросил Чан, а затем погладил Феликса по спине. — И ты из-за этого разволновался?

— Это отвратительно! Такими словами не разбрасываются. Это же… Так думали Пожиратели.

Бан Чан мягко улыбнулся.

— Я не думаю, что он это со зла сказал, — поделился он своими размышлениями. — Он хоть и вырос в чистокровной семье, не думаю, что он пренебрежительно относится к другим. Думаю, это было сказано на эмоциях. Но я правда не беспокоюсь об этом. Пусть мои родители и магглы, пусть моя семья и не чистокровная, я знаю, что я на своём месте. И Джисон это знает. Не волнуйся за нас. Я понимал, что надо мной могут насмехаться из-за моего происхождения, но я нашёл способ с этим бороться.

— И как? — Феликс благодарно принял носовой платок из рук Кристофера.

— Решил доказать всем, что я не хуже. И, судя по моим оценкам, у меня это неплохо получается. Не переживай о таких вещах. Хёнджин просто ребёнок. Он вырастет и поймёт, что был неправ. А ты не должен тратить на него свои нервы. Всё, беги на занятие, а то профессор МакГонагалл будет злиться на тебя. И мне уже пора на Защиту от тёмных искусств. Всё, давай.

Феликсу стало немного легче от этого разговора, и он, набрав в грудь побольше воздуха, вернулся на занятие, сопровождаемый взглядами других студентов. Допускать ту же ошибку он не стал — сразу направился к парте, за которой сидел один из гриффиндорцев, и даже не бросил взгляд в сторону Хёнджина.

А Хёнджин лишь печально вздохнул.

— Эй, Феликс! — Ли услышал, когда выходил из класса. Основная часть студентов уже покинула аудиторию, чтобы направиться на другие предметы, а Феликс замешкался, собирая вещи в сумку. Голос подозрительно принадлежал Хёнджину, и Ёнбок не собирался реагировать. — Подожди.

Феликс попытался уйти — протолкнуться через толпу и выбежать из класса, но в последний момент его за запястье схватила чья-то рука, и он оказался в ловушке. Хёнджин смотрел на него прямо, но во взгляде было что-то… Очень сложно было дать этому название, но какая-то печаль смешалась с замешательством, и Хван выглядел так, словно нашкодил, а сейчас получит выговор.

— Отстань, — грубо ответил ему Ликс, попытавшись вырваться из захвата, но всё тщетно. Рука у Хвана сильная как для тринадцатилетнего. — Мне больно, отпусти.

— Прости меня, — Хёнджин неожиданно опустил голову вниз. — Я виноват, ляпнул, не подумав. Я не считаю твоих друзей плохими из-за их происхождения. Я вообще не разделяю людей на чистокровных и магглорождённых.

— Оно и видно, — очевидно, что Ёнбок ему не верил. — Поэтому ты разбрасываешься такими словами, да? Если бы тебе было всё равно, ты бы не задевал этой темы.

— Я не прав, доволен? Мне жаль, что я это сказал, прости меня.

— Отпусти, — повторил Феликс, дёрнув рукой в захвате. — Послушай, я понял твою позицию. И предлагаю вот что. Ты меня не трогаешь, вообще игнорируешь моё существование. Не подходишь к моим друзьям и живёшь своей жизнью. Я тоже тебя игнорирую и не приближаюсь к тебе. Так у нас больше шансов выжить до конца этого года. Мы оставляем друг друга в покое и больше не контактируем, хорошо?

— Я согласен.

— Тогда отпусти меня, и я уйду.

Это было последней каплей, и слизеринец с гриффиндорцем разошлись разными дорогами.

✨✨✨</p>

Под буком на берегу Чёрного озера уютно. Сюда мало кто из студентов приходил, в силу того, что конец ноября выдался холодным, и сидеть на сырой земле уже не представлялось таким приятным, как было это в начале сентября. Но здесь тихо. Нет назойливых сокурсников, нет надоедливых учителей, тут спокойно и можно насладиться тишиной.

Джисон упражнялся в исполнении заклинаний, которые они проходили по программе у профессора Флитвика, пока Ликс листал свою книгу. Ему нравилось читать, особенно на свежем воздухе — в библиотеке тоже было комфортно, но там было много других студентов, которые то и дело сновались туда-сюда, и Ёнбоку иногда нужна была абсолютная тишина, чтобы насладиться текстами в любимых книгах. Пусть даже рядом бубнил Джисон — тот был другом, его компания всегда приятна, хотя Джисон был довольно громким.

— Редукто! — повторял Хан, заставляя небольшую статуэтку, стоявшую на камне, разрушиться в прах. Та упорно стояла, как бы Джисон не старался. — У меня снова не получается.

— Успокойся, твоя эмоциональность ни к чему хорошему не приведёт, — Феликс отложил книгу в сторону и достал свою палочку. — Ты концентрируешься на самом заклинании, а должен делать упор на предмет. Перед тобой — статуэтка, и ты должен визуализировать, как она может выглядеть, когда ты её разобьёшь. Смотри.

Феликс взял валявшуюся на земле древесину и положил на камень, а затем направил на неё палочку. После произнесённого его голосом Редукто древесина прямо на глазах рассыпалась на мелкие кусочки так, словно и не была цельным предметом. Ликс отложил палочку и перевёл взгляд на Джисона.

— Концентрируйся на предмете, а не на самом заклинании.

Джисон кивнул и навёл палочку на статуэтку, которую безуспешно пытался разрушить. Феликс наблюдал за тем, как Хан, сделав вдох, проговорил Редукто, и статуэтка наконец-то поддалась, вместо неё на земле теперь валялись осколки, а сам Джисон наконец-то засмеялся и громко захлопал в ладоши, ведь это заклинание наконец-то у него получилось. Ёнбок довольно похлопал друга по спине, а затем вернулся к своей книге, продолжая листать странички.

— Ой, посмотрите-ка, — послышались голоса откуда-то сверху, и оба гриффиндорца подняли взгляды, чтобы увидеть приближавшихся к ним слизеринцев. Они тоже были третьекурсниками, Феликс видел их на совместных занятиях, но никогда не обращал на них внимания. Даже не помнил, как их звали. — Наша сладкая парочка снова вместе.

— Ещё поцелуйтесь, у-ву, — промычал второй слизеринец, и Феликс собирался отвернуться, делая вид, что ему всё равно. — Что, нашли место для свиданий?

— О да, как романтично, — закатил глаза первый. — Гриффиндорские принцессы сидят.

— Отвали! — не выдержал Джисон и схватил палочку, наведя кончик на слизеринцев. Феликс тоже вскочил на ноги, но только для того, чтобы утихомирить Хана, ведь им не нужны были проблемы, тем более, со слизеринцами. И дело не только в баллах, которые могут высчитать за драку — им в принципе не нужны были неприятности, потому что слизеринцы — народ подлый.

— Ой, как нам страшно, — первый достал свою палочку, чтобы навести её на гриффиндорцев, но неожиданно послышался ещё один голос, до боли знакомый:

— Прекратите, — все четверо обернулись, чтобы увидеть укутанного в мантию Хёнджина. Тот стоял немного выше и выглядел довольно уставшим. — Джей, Бен, что вы тут устроили?

— Это же гриффиндорские принцессы, грех не преподать им урок, — тот парень, что держал палочку в руках, не опускал её, продолжая целиться в Феликса. А затем произошло то, чего никто не ожидал: — Риктусемпра!

— Протего! — Феликс успел молниеносно среагировать, чтобы отразить удар, но произошло ещё кое-что:

— Экспеллиармус! — третьим заклинание произнёс Хёнджин, выбивая палочку из рук слизеринца, и его заклинание не сработало. Слизеринцы злобно посмотрели в сторону Хвана, который уже опустил свою палочку. — Не трогайте их. Вам мало того, что староста и так с вас кучу баллов снял за то, что вы донимали первокурсников с Хаффлпаффа? Или вы хотите отрабатывать у Снейпа?

Слизеринцы, переглянувшись, быстрым шагом удалились с места, видимо, их и правда пугали отработки. Хёнджин проводил их взглядом вплоть до того места, когда они пропали из виду. Затем он повернул свой взгляд на стоявших гриффиндорцев, в частности, на Феликса.

— Благодарностей не надо, — бросил он, кутаясь в мантию.

— И не собирался, — ответил ему Ликс, прищурившись. — Я бы и сам справился.

— Ну конечно, бесстрашный гриффиндорский воин, справился бы. Простым Протего? Нужно было сразу его обезоружить, чтобы он не имел возможности колдовать. Или ты, самый умный на курсе, не додумался до такого?

С Хёнджином их отношения остались на предыдущем уровне — мало что изменилось, и тут это скорее плюс, нежели минус. Слизеринец и правда держал дистанцию — жил так, словно никакого Феликса Ли в его жизни не существовало. За второй курс они и слова больше друг другу не сказали — даже не здоровались в коридорах, так, словно не знали друг друга. Хёнджин просто проходил мимо, Феликс тоже больше не провоцировал.

Так было очень просто — они были незнакомцами. Кажется, это именно то, чего они оба хотели.

Третий курс начался абсолютно так же. И хотя у Слизерина и у Гриффиндора было много общих занятий, всё равно конкретно эти двое пересекались завидно редко. Скорее, они старались не пересекаться, даже когда были на совместных занятиях. Просто Ли общался с Джисоном и уже начинал слушать о том, что Хан хочет в квиддичную команду; Хёнджин же… Ну, по крайней мере Ёнбок никогда не замечал, чтобы Хван кому-то какую-то подлость совершил в Хогвартсе. Скорее всего, он и правда вырос — он ни на Феликса не обращал внимания, ни на кого-то другого, занимаясь своими делами. Пробился в слизеринскую команду по квиддичу, тренировался, готовился к матчам, а на людей… Ему словно было всё равно.

Хорошо ли это? Да.

— Я бы и без тебя управился с ним, просто не хотел начинать драку, — ответил Феликс, пряча свою палочку. — А ты, я смотрю, на своих шавок управу имеешь, да?

— Не надо было вам помогать, — отмахнулся Хёнджин и уже собирался развернуться, чтобы уйти, как неожиданно Феликс поспешил за ним, чтобы схватить слизеринца за запястье и остановить его. — Эй! Отпусти.

— Спасибо, — выдавил из себя Феликс, заставив Хвана посмотреть в свои большие глаза. — Спасибо, что помог.

— Обращайся, — Хёнджин вырвался из захвата и зашагал в сторону замка, оставляя Ёнбока стоять на своём месте.

Он даже не понял, что Джисон подошёл к нему и встал за спиной, лишь почувствовал его руку на своём плече. Хан ничего ему не сказал, но всё было и так понятно.

Всё стало слишком запутанным.

Феликс в качестве дополнительного предмета выбрал Прорицания — из всего списка только оно и Древние руны его привлекали, хотя не сказать, что он горел желанием учить эти предметы. Но из всего набора эти два предмета выглядели относительно неплохими, и Феликс их выбрал для дальнейшего изучения. И если Древние руны были более теоретическим предметом, то вот Прорицания — это сложная дисциплина, связанная с чтением будущего, ещё и преподавалась профессором Трелони — одним из самых странных обитателей Хогвартса, это факт. Чего стоило первое её занятие и громкие вскрикивания «Загляните в будущее, отключите сознание».

Феликс не верил в то, что заглянуть в будущее можно. Он был реалистом, он хотел жить здесь и сейчас, поэтому в такие науки он не слишком верил, однако решил дать этому шанс — а вдруг что-то получится интересное? В конце концов, это было отличным развлечением.

— Давайте, — Трелони подошла к столу, за которым работали Феликс и Джисон. Сегодня у них гадание на кофейной гуще — каждый приносил свою чашку, и сосед по парте должен был прочитать послание, которое гуща оставила на дне. — Пожалуйста, расскажите нам, что вы видите?

— Ну… — Феликс подтянул к себе учебник и начал всматриваться в символы в чашке. — Я вижу… Паука. Тут сказано, что паук — это символ подарка, который ты скоро получишь. Это будет неожиданный, но очень приятный подарок.

— Скоро Рождество, — задумчиво почесал затылок Хан, вздохнув. — Вот и будет подарок мне.

— Мистер Хан, поведайте, что в чашке мистера Ли.

Джисон принялся изучать то, что видел на дне чашки.

— Я вижу у тебя… это лебедь? Да, это лебедь. Похоже, тебя ждёт человек, который станет для тебя преданным другом. Ну, или спутником по жизни, который будет тебе верен в любви. Ты скоро встретишь свою любовь.

Можно было слышать, как студенты вокруг зашуршали, переговариваясь между собой. Феликс залился краской — он явно не ожидал услышать любовного предсказания в свою сторону. Любовь… П-ф. Ему только четырнадцать, какая могла быть любовь? У него только третий курс, какая любовь? Да и с кем? Ему никто из девочек не нравился, ему и мальчики не слишком нравились, он крутился в основном с Джисоном, Чанбином и Бан Чаном и мало внимания обращал на остальных.

Любовь? П-ф.

И думать о таком не хотелось.

— Бред полнейший, — уже по дороге в теплицы на Гербологию прокомментировал Джисон, пока они, укутавшись в шарфы, шли по дорожке. — Любовные предсказания… И всё по этой чёртовой кофейной гуще. Ещё бы по рукам гадали.

— В учебнике есть такой раздел, — пожал плечами Феликс. — Но да, это звучит глупо. Какая может быть любовь? Мне четырнадцать, мы только на третьем курсе. Скоро нам СОВ сдавать, какая любовь?

Джисон ничего не успел ответить, потому что за спинами у себя они услышали громкое: «Эй, Феликс!».

И явно не ожидали увидеть там Хван Хёнджина.

— Чего тебе? — устало проговорил Хан, когда они остановились, потому что Хёнджин явно бежал за ними, судя по тому, как его волосы растрепались. Они росли, и Хван из несуразного мальчишки понемногу превращался в прекрасного симпатичного молодого человека. Он за год хорошо прибавил в росте и сейчас был выше Хана и Ликса. Его белые волосы тоже отрастали, и Хёнджин, видимо, решил оставлять их длинными, но собирал их в хвостик на затылке. Лицо тоже принимало более «взрослые» черты — уходила понемногу детская пухлость, её заменяли острые углы, прекрасные линии скул, красивые глаза и пухлые губы. Хёнджину тоже четырнадцать, но со стороны казалось, что ему уже все семнадцать — так быстро он повзрослел.

— Ты оставил, — неожиданно Хёнджин протянул Феликсу книгу, и Ли узнал в ней свой учебник по Трансфигурации, которого не мог нигде найти с утра, после занятия. Думал, что оставил в аудитории, поэтому решил после занятий сходить туда. — Я хотел отдать тебе перед Прорицаниями, но… В общем, вот.

— Он был в классе по Трансфигурации, верно? — Феликс забрал свою книгу.

— Да, ты его оставил на своей парте. Вот, возвращаю.

— Эм, — Ли смотрел на учебник так, словно видел его впервые. В момент, когда Хёнджин его передавал, их пальцы на мгновение коснулись, и Феликс словно мог чувствовать, как тысяча искр пролетела сквозь его тело. Так, словно тысячи игл вонзились в его кожу. Это было странное, во всех смыслах странное ощущение. Но приятное. Словно сразу же после мимолётной боли пришло прекрасное тепло. — Спасибо.

— Не теряй его больше. Ладно, я пойду.

Хёнджин, обогнав их, последовал в теплицы, а Феликс ещё долго смотрел на свой учебник по Трансфигурации, даже не услышав, что Джисон пытался до него достучаться.

— Эй? — Джисон щёлкал пальцами перед лицом Феликса. — Идём? Опоздаем же.

— Да, извини. Пойдём.

✨✨✨</p>

— Святочный Бал — это важное событие, которое происходит между первым и вторым испытаниями Турнира Трёх Волшебников, — объявила профессор МакГонагалл студентам Гриффиндора, собрав их в Большом зале. В основном тут были ребята с четвёртого и выше курсов, и Феликс, осмотревшись, увидел знакомые лица — Бан Кристофер Чан, ставший в этом году старостой Гриффиндора, Со Чанбин, думавший совсем не о танцах, а о том, что этот год просто пролетел мимо него из-за отмены Чемпионата по квиддичу, и Хан Джисон, который из всех четверых, наверное, больше всех ждал этот праздник. Джисон танцевать любил, он ещё до получения письма из Хогвартса занимался бальными танцами, поэтому ему идея понравилась. — Мы будем танцевать. Это вечер танцев, и мы, как принимающая школа, должны вести себя подобающе. Мы должны показать нашим гостям, какие у нас студенты. Надеюсь, никто из вас не захочет опозорить великое имя нашей школы.

Турнир Трёх Волшебников — это огромное событие, по своей масштабности оно превосходило, пожалуй, всё то, что видел Феликс за четыре года своего обучения в Хогвартсе. Это не просто Чемпионат по квиддичу, это не просто намёки на СОВ в следующем году, которые преподаватели уже начинали давать в процессе обучения. О нет, это нечто более величественное.

В школе было много гостей. Студенты из Дурмстранга и Шармбатона выделялись из общей толпы — другая культура, другие одежды, другие языки, которые были слышны тут и там. Турнир Трёх Волшебников — это не только старинное соревнование для юных магов, задача которого — выявить сильнейшего, но и важное событие для укрепления связи между не только разными школами, но и разными странами.

Из-за опасных заданий, которые должны пройти выбранные чемпионы, заявки в Кубок Огня могли бросить лишь студенты, которым уже исполнилось семнадцать лет. Феликс с каким-то интересом наблюдал за тем, как семикурсники один за другим подходили к Кубку, бросая в него бумажку со своим именем, а все присутствующие аплодировали каждому смельчаку, ведь Турнир Трёх Волшебников — это не какая-то игра, это очень опасные и сложные задания, и не все участники даже выживали. Сам Ликс, даже если бы был семнадцатилетним, вряд ли решился бы на такое — хотя бы потому, что ему больше нравилось учиться, нежели рисковать собственной жизнью ради вечной славы.

От Хогвартса чемпионом стал парень с Рейвенкло, кажется, он был капитаном их квиддичной команды. Когда Кубок огня выплюнул бумажку с его именем, Чанбин, сидевший неподалёку от Ликса, лишь громко фыркнул — у Чанбина неприязнь была ко всем игрокам команд-соперников, в частности, он не любил капитанов, которые иногда нос задирали. Тот парень, чемпион Хогвартса, конечно, таким не был, он казался довольно приятным молодым человеком, он красивый, и все девчонки вмиг вздохнули, наблюдая за тем, как директор пожимал руку участнику Турнира Трёх Волшебников.

И первый этап этого соревнования прошёл довольно успешно для их школы — парень из Рейвенкло, которого, кстати, звали Ли Тэёном, неплохо справился с заданием, смог занять предварительное первое место, потому что чемпионка из Шармбатона допустила ошибку, а чемпион из Дурмстранга по времени не вложился в указанный срок. До второго испытания было ещё время, а пока Рождество — впереди Святочный Бал.

Танцевать — это круто, но для этих танцев нужны были партнёры.

Феликс не слишком дружил с девочками — они хорошие, он общался с ними и был любезным со всеми, но подруг у него не было. А пойти на Бал хотелось — всё-таки такое событие раз в жизни будет, и пропустить очень не хочется. Феликс посматривал на своих сокурсниц, выбирая, кого можно позвать — конечно, он и собой был хорош, он красивый и умный, и многие бы согласились пойти с ним, но Ёнбоку не хотелось, чтобы это выглядело так, словно он зовёт партнёршу лишь бы одному не идти.

Что его действительно удивило — Джисон быстро обзавёлся партнёршей, ещё и какой. Девочка из Шармбатона, очень красивая студентка, Феликс их часто видел в коридорах школы. Ему нравились француженки — они очень изящные и такие утончённые в своих прекрасных униформах голубого цвета, а с тем, что в Хогвартсе было столько красивых француженок, что Ликс и сам, услышав о партнёрше Джисона на Бал, захотел пригласить одну из них.

Но кого?

— Будешь думать, всех красоток разберут, — фыркнула Рэйчел, когда брат с сёстрами наконец-то решили втроём погулять после занятий. Они выбрались в Хогсмид, и Рэйчел как бы невзначай спросила брата о том, пригласил ли он кого-то на Бал.

— Ты так говоришь, будто сама уже нашла себе партнёра, — вздохнул Ликс. Он не мог допустить мысли, что останется без пары на Бал, он слышал, что даже Чанбин кого-то позвал. Кого-то из квиддичной команды, правда, но сам факт!

— Может, меня и пригласили, — улыбнулась сестра. Она училась на шестом курсе, год назад она успешно сдала СОВ и изучала предметы для сдачи ЖАБА, потому что планировала после выпуска идти работать в Министерство или же в Грингроттс. Младшая, Оливия, сейчас была третьекурсницей и пока ещё наслаждалась тем, что преподаватели не выносили мозг будущими экзаменами СОВ. — А что, сомневаешься во мне?

— Ты очень красивая, — честно ответил юноша. — Не сомневаюсь, что кто-то из парней позовёт тебя. Скорее, я бы удивился, если бы никто на тебя не обратил внимания.

— Прекрати льстить мне.

— Ну серьёзно же, сестрёнка, — всполошилась Оливия. — Ты же очень умная, красивая и ты — ловец команды. Это же… Погоди, тебя не Ли Тэён случайно пригласил?

— Оливия! — Рэйчел покраснела от этих слов. — Откуда ты…?

— Да ладно, тебя пригласил сам чемпион Хогвартса… — удивлённо просвистел Феликс. — Ух ты. Ты ему наверняка нравишься.

— Они же много общаются из-за квиддича, вот и сблизились, — не отцеплялась Оливия. — Я видела, как он в гостиной на тебя смотрел, когда ты делала задания. И видела, как он улыбался тебе в Большом зале.

— Оливия, — уже более спокойно проговорила старшая сестра. — Давай не будем, он должен думать о Турнире и о ЖАБА.

— Кстати, — Феликс перевёл внимание сестёр на себя. — Оливия, а тебя кто-то позвал?

— Да, — девочка широко улыбнулась. — Один парень меня позвал на Бал. И я согласилась. Я даже не ожидала, что он меня пригласит, мы никогда с ним не общались, но для меня это шанс попасть на Бал, поэтому грех было отказываться.

— Ты уверена, что это хорошая идея? — нахмурилась самая старшая среди Ли.

— Он же не замуж меня позвал, — отмахнулась третьекурсница. — Всё хорошо, этот Бал ни к чему нас не обязывает, мы лишь отлично проведём время.

Сёстры ещё раз напомнили Феликсу, что времени до Бала осталось немного, как и свободных девочек, и в тот же вечер Ли, набравшись смелости, подошёл к одной из шармбатонок и пригласил её на Бал. Она была старшекурсницей, очень красивой, она говорила с ярко выраженным французским акцентом и очень звонко смеялась, но Феликсу она не отказала — даже сказала ему, что сочтёт за честь пойти на такое событие вместе с прекрасным гриффиндорцем.

Сам Бал проводился в Большом зале, и первыми входили чемпионы школ со своими партнёршами. Оливия не обманула — Ли Тэён, чемпион Хогвартса, действительно пригласил их сестру, и Рэйчел гордо шла с ним под руку, чтобы исполнить первый танец и открыть мероприятие. Параллельно с наблюдениями за старшей сестрой, Феликс осматривался по сторонам. Его шармабтонская спутница выглядела сегодня особенно прекрасной — длинные белые волосы лежали аккуратными кудрями на плечах, серебристое платье подчёркивало её тонкую талию, а сама она сверкала от наслаждения этим вечером. Она с радостью танцевала с Феликсом, когда началась основная программа, и на центр зала стали выходить остальные пары.

Чанбин и правда пригласил девочку из их команды — насколько Феликс помнил, она была на курс старше и была охотником, и видимо тесное общение внутри команды посодействовало тому, что Бин, совершенно незаинтересованный в том, чтобы приглашать кого-то другого, просто пошёл путём лёгким и позвал свою коллегу по квиддичу.

Бан Чан сопровождал студентку из Хаффлпаффа — рыжеволосую красавицу со своего потока, старосту своего факультета. Кристофер был известен своей терпимостью к представителям других факультетов и всячески старался налаживать связи с другими ребятами, и несмотря на то, что многие гриффиндорки ждали от него приглашения, а другие строили догадки, что Чан позвал саму чемпионку Шармбатона, тот вышел в паре со старостой Хаффлпаффа.

Джисон пришёл с шармбатонкой, как оказалось, лучшей подружкой партнёрши Ёнбока. Они об этом узнали уже в перерыве между танцами, когда девочки на быстром французском щебетали между собой, а Хан с Ликсом взяли паузу, чтобы перевести дыхание. Танцы — это невероятно круто, но ноги быстро уставали.

Вот что потрясло Джисона больше всего — Ли Минхо, высокомерный парень из Рейвенкло с кошачьим прищуром, сопровождал чемпионку Шармбатона, когда выводил её в Зал вместе с остальными чемпионами. Этого точно он не ожидал — от Минхо и двух слов никогда не услышишь, он выглядел всегда угрюмым, довольно недружелюбным и очень заносчивым, хотя чертовски прекрасным. Всегда одетый с иголочки, в идеальных брюках, в накрахмаленной рубашке, с укладкой на голове. Такой же четверокурсник, а выглядит так, словно старше всех в этой школе. И он, человек, который, казалось бы, вот-вот своим настроением наколдует над головой тучу, пригласил саму чемпионку Шармабатона, а та даже не отказала ему, вот чудеса.

Но, обернувшись, чтобы осмотреться по сторонам, Феликс точно не готов был узнать, кто пригласил его младшую сестру на Бал. Он честно полагал, что кто-то из мальчишек с Рейвенкло — возможно, кто-то из старших, ведь Оливия старалась держаться рядом с Рэйчел, а самая старшая в семье в основном общалась с парнями своего курса. Может, это был бы юноша с Хаффлпаффа или Гриффиндора, но уж точно не он.

Не он.

Не Хван Хёнджин.

Но реальность такая, что его Оливия сейчас танцевала с этим слизеринцем, позволяя кружить себя в танце. Оливия и слизеринец, это уму непостижимо! Она так и не раскололась, кто же пригласил её на Бал, но сейчас Феликс отчётливо видел, как Хёнджин держал её за руку и придерживал её за талию, когда вёл в танце. Это невозможно, почему именно его младшая сестра? На Слизерине учится столько девчонок, а Хван выбрал именно его сестру, девочку из Рейвенкло, к которому Слизерин в принципе не питал дружеских чувств. Почему она?

Феликсу злость глаза ослепила, и он, оставив свою спутницу около стола с напитками, сорвался на бег, чтобы поскорее оказаться между Хёнджином и Оливией. Слизеринец, конечно, выглядел восхитительно — его платиновые белые волосы, уложенные сегодня по-новому, восхитительно контрастировали на фоне тёмно-зелёной парадной мантии. Его взгляд был расслабленным и спокойным, таким, словно он ожидал, что гриффиндорец подойдёт к ним. Словно ждал его.

— Феликс! — всполошилась Оливия, заметив брата возле себя. Младшая сестра выглядела счастливой, ей явно нравился этот вечер, и присутствие брата её немного удивило. — Какой сюрприз.

— Да, для меня тоже это сюрприз, — Ёнбок взгляда не сводил с блондина — тот стоял с улыбкой на лице так, словно ничего не произошло. — Оливия, может, ты пока принесёшь себе и своему… партнёру напитки? А то от постоянных танцев жарко стало.

Оливия кивнула и упорхнула в сторону стоек с бокалами, а Феликс схватил Хёнджина за рукав мантии и потащил в сторону выхода под удивлённые взгляды остальных студентов. Хван покорно плёлся за гриффиндорцем, позволяя вывести себя в коридор, а затем стойко выдержал момент, когда фурия по имени Ёнбок толкнула его к стене, прижав собой.

— Как это называется? — Феликс был очень злым — казалось, что воздух вокруг них накалялся, судя по тому, как гриффиндорец едва искрами не метался. — Значит, сестру мою младшую пригласил, да? Мою младшую сестру!

— А что, волнуешься, что не тебя? — Хёнджин заметно усмехался над парнем — выглядел абсолютно спокойным, но таким, что вот-вот засмеётся ему в лицо. — Может, мне она нравится, а. Она красивая, очень умная, на тебя похожа. Может, я хотел пригласить её. Ты об этом не подумал?

— Тебе не нравится никто, кроме твоего отражения в зеркале, — гриффиндорец сложил руки на груди. — Я не позволю тебе играть с моей младшей сестрой, ты, мелкий заносчивый слизняк.

— А ты что, мамочка? — брови Хвана вздёрнулись. Красивый, засранец такой. Со своими шоколадными глазами, с этими пухлыми губами и маленькой родинкой под глазом. Красивый, но такой… Феликс тихо зашипел. — Будешь распоряжаться жизнью своей младшей сестры? Оливия сама может решить, с кем она пойдёт на Бал. Я её пригласил, она ответила согласием, вот и вся история, и тебя она никаким боком не обходит.

Феликсу показалось, что он сейчас способен был даже убийственное заклинание прочитать, злость переполняла его прямо сейчас. Злость, которую подпитывало присутствие этого эгоиста, его прямой взгляд, уверенность, которая исходила из него. Феликс чувствовал себя загнанными в угол от всей атмосферы, в которой оказался. Виновником которой, собственно, он и стал.

— Ей тринадцать, ты, — вспыхнул Ли, сжимая руки в кулаки. — Не смей, Хёнджин, я умоляю тебя. Оливия наивная, она запросто может в тебя влюбиться, а ты воспользуешься ею и бросишь. Ей будет очень больно, поэтому не смей, слышишь?

— А то что? — Хёнджин неожиданно сделал шаг вперёд, заставляя Ликса попятиться назад. — Трусишка маленький. Вон как коленки задрожали, стоило мне только сделать шаг вперёд. Что, твоё маленькое гриффиндорское отважное сердце так стучит в груди, что я слышу его аж отсюда? Страшно, малыш, да?

— Я сказал, что хотел, — Феликс уже развернулся на каблуках своих ботинок, чтобы вернуться в Большой зал, как чужие пальцы схватили его за запястье, и в следующий момент Ёнбок оказался прижат к стене. — Отпусти!

— Хочешь, чтобы я отстал от твоей сестры, да? — казалось, что Хван приближался — он подошёл почти вплотную, и Феликс мог чувствовать, как чужое тело прижималось к нему. — Я отстану.

— Отпусти… — заскулил Ликс. Ему и правда было страшно, что задумал слизеринец. Ситуация, в которую они попали, была опасной, и Феликс дрожал, в голове умоляя старшего опомниться. — Отпусти…

— Отпущу, — кивнул он, когда его лицо оказалось в жалких миллиметрах от лица Феликса. С такого расстояния Ли мог увидеть длинные ресницы Хёнджина, получше разглядеть его родинку под глазом и трещинки на губах. — Я отпущу тебя.

— Отпусти, — повторил Ёнбок, хватаясь пальцами за рукава мантии Хёнджина. — Прошу…

— Обязательно.

А затем Хёнджин его поцеловал. Просто прикоснулся своими губами его губ, сделал это почти невесомо и нежно и, не почувствовав сопротивления, прибавил своим действиям уверенности. Это был настоящий, черти бы его побрали, поцелуй, его первый поцелуй, ещё и с кем! Не просто с какой-то миловидной девочкой с факультета (или с шармбатонской красавицей), а с чёртовым Хван Хёнджином, мало того, что с парнем, ещё и со Слизерина.

Хван Хёнджин украл первый поцелуй Феликса. А тот, кажется, позволил ему это сделать, потому что он ровным счётом ничего не предпринимал, чтобы вырваться из захвата. И не потому, что слизеринец его как-то держал в своих руках или не выпускал, нет, его ладони лишь придерживали тонкую талию гриффиндорца. Феликс не торопился сам убегать.

Ему это нравилось.

Ему нравилось то, как осторожно, но очень приятно целовался Хёнджин. Он делал это почти профессионально, это было лишь касанием губ, но таким восхитительным, что бабочки в животе Ликса запорхали, когда он прижался к слизеринцу всем телом, пытаясь углубить поцелуй. Ему в этот момент совсем не хотелось, чтобы время шло дальше — так замечательно, так трепетно его целовал Хёнджин, и Феликс забылся. Забылся в этих прикосновениях, забылся в тонком шлейфе аромата мятного кондиционера для белья, который тянулся от Хвана. Забылся в его мягких губах, в его тонких пальцах, сжимающих талию, в его присутствии рядом.

Это точно безумие.

— Коридоры — это не место для лобызаний, — послышался гневный голос профессора Снейпа, и Хёнджин нехотя оторвался от Ёнбока, который сейчас начинал приходить в себя и осознавать, что именно он натворил. — Минус десять очков Гриффиндору, мистер Ли.

И мастер Зелий развернулся, чтобы уйти обратной в Большой зал, а Феликс, который только что понял, что они с Хёнджином сделали, выпал в осадок.

Что я натворил?

Хёнджин снова повернулся лицом к гриффиндорцу, чтобы увидеть, что след мальчишки простыл — тот побежал в замок, судя по всему, в Большой зал возвращаться он не собирался, потому что его мантия исчезла за поворотом, который вёл к лестницам. Хван хотел было побежать за ним, но вовремя понял, что сейчас ему стоило просто отступить.

Это случилось.

Феликс ночь не спал и впредь несколько дней ходил словно в астрале. Совсем не реагировал на то, что творилось вокруг него. Почти не слышал Джисона, не обращал внимание на Чана, пропустил, что уже Рождество прошло, и мама из дома прислала ему подарок. Он почти не обращал внимания на весь мир вокруг, потому что его собственный мир в один момент сузился до Хван Хёнджина.

Хёнджин. Хёнджин. Хёнджин.

Феликс мог чувствовать его фантомные прикосновения, его губы на своих. Он сходил с ума, потому что запах мятного кондиционера для белья мерещился ему везде, а в светлых макушках он высматривал одного его. Это всего лишь поцелуй, но Ликсов баланс внутри пошатнулся, стало невыносимо, потому что он даже во сне его преследовал. Возвращал его в тот же коридор, снова целовал, целовал глубоко, прикасался не только к талии, но и к шее. Он становился ближе, он смелел, а Феликс ему это позволял.

А затем просыпался в холодном поту, ощущая, как рассыпался в крошку.

Джисон ничего знать не должен — никто не должен. Феликс не мог самому себе объяснить, почему его тянуло к этому слизеринцу. К этому, чёрт возьми, слизеринцу. Объяснять кому-то ещё он не был в состоянии. Он свёл всё к тому, что на него свалилась дикая усталость, что ему просто нужно отдохнуть, и Хан, который, видимо, понял, что Феликс навряд ли расскажет ему правду, решил не вмешиваться. За это ему, конечно, огромное спасибо — Джисон иногда хоть и был навязчивым, но в нужный момент умел держать дистанцию. Да и потом, сам Хан неожиданно стал подозрительно много крутиться возле студентов Рейвенкло, так что местами ему было не до Ликса.

Жизнь текла своим ручьём, а Феликс вконец запутался.

✨✨✨</p>

— Покажешь? — Джисон буквально верещал от радости, когда Феликс по секрету рассказал ему, что летом научился вызывать Патронуса. Рэйчел в этом году сдавала экзамены ЖАБА и хотела впечатлить комиссию умением вызывать телесного Патронуса, что считалось магией очень сильной, такой, которая не каждому подвластна. Рэйчел попросила помощи у отца дома, чтобы тот научил её создавать Патронуса, и заинтересованный Феликс тоже присоединился. — Ну пожалуйста, Феликс. Это же… Патронус.

— Это довольно трудная магия, — вздохнул Ёнбок, опустив взгляд на траву под ними. На дворе — начало октября, у ребят — пятый, очень ответственный год, и шестнадцатилетний Феликс собирался посвятить всего себя учебе, чтобы сдать СОВ на высшие баллы. Джисон, конечно, такого энтузиазма не разделял, ему и средних баллов хватит, чтобы быть счастливым, поэтому в их дуэте он отвечал за то, чтобы не давать Ликсу перерабатывать и вовремя вытаскивать его на прогулки.

— Ну пожалуйста, — умолял Джисон. Их любимое место — под буком у Чёрного озера — редко оккупировалось другими студентами, и Хан вместе с Ликсом могли приходить сюда, чтобы отвлечься. Вот и сейчас Джисон вытянул лучшего друга погулять и отвлечься от уроков, зацепил его беседами и вытянул из него информацию о том, что Феликс умел вызывать Патронуса. — Хотя бы попробуй.

— Ну ладно, — сдался Ли.

Джисон громко захлопал в ладоши и уселся по-турецки, чтобы получше рассмотреть, как Феликс сейчас будет вызывать Патронуса. Ёнбок встал на ноги и вытащил из кармана палочку, сделав глубокий вдох. Заклинание Патронуса — довольно сложное, оно требовало не только чёткого произношения самого заклинания, но и сильной базы для самой магии, и Феликс, сосредоточившись, выставил палочку перед собой.

— Экспекто Патронум.

Сначала ничего не получилось. Дома тоже не сразу вышло — Феликс, хоть и был волшебником одарённым, о чём нередко говорили учителя, тоже был не всесильным и с первого раза Патронуса вызвать не смог. Но Феликс — волшебник терпеливый и трудолюбивый, а поэтому долгие и упорные тренировки дали в результате первого успешного телесного Патронуса, который восхитил не только зачарованную Оливию, но и старших членов семьи Ли.

— Экспекто Патронум.

Облачко серебристого дыма хлынуло из палочки, и Джисон с раскрытым ртом наблюдал за тем, как бестелесная материя понемногу принимала форму какого-то зверька. Какой-то небольшой, очень ему знакомой птицы. Форма понемногу становилась всё более чёткой, видны были очертания защитника Феликса, коим оказался…

Цыплёнок.

Его телесный Патронус — цыплёнок.

— Не может быть, — прошептал Джисон, рассматривая перед собой прыгающего Патронуса Феликса, маленького жизнерадостного цыплёнка. — У тебя получилось.

— Я совершенно не понимаю, почему цыплёнок, — пожал плечами Феликс, продолжая концентрироваться на заклинании, чтобы чары не развеялись. — Но когда он у меня впервые получился, Оливия сказала, что я сам чем-то на цыплёнка похож.

— И я хочу научиться, — мечтательно протянул Хан. — Ты меня научишь.

— Когда-то научу. Это сложная магия, требующая внимание и концентрацию. А тебе сейчас надо думать про СОВ.

Джисон нехотя встал со своего места и принялся собираться, чтобы вернуться обратно в Башню Гриффиндора. Погода стояла чудесная, можно было ещё отдохнуть на солнышке, но Ликс вот-вот начнёт напоминать о домашней работе, которая ждала их в гостиной, и Хан послушно уже готов был плестись за Ёнбоком в их комнату, как неожиданно перед ними материализовался Хван Хёнджин.

— Отличная магия, — выдал он почти равнодушно. Феликс, мягко говоря, был шокирован появлением этого парня перед собой. С того рокового дня, когда на Святочном Балу Хёнджин поцеловал его, прошло больше полугода, и юноши приняли какое-то негласное решение друг друга игнорировать. Точнее, Ёнбок искусно прятался от слизеринца и полностью отрицал его существование, а Хёнджин не наседал, делая вид, что они незнакомцы.