Тринадцать дней после (2/2)

До того дня, когда я увидел в комнате сестры истыканную иголками куклу-вуду, думал, что Поппи закрыла ту главу нашей жизни, но нет. Она выбрала ненависть, чтобы справиться с болью, и она была готова причинить боль мне, узнай, что я вернулся к тому, с чего начал.

Одетта растерянно заозиралась.

— Мне подождать тут, пока Поппи не уйдёт?

Я не мог закрыть дверь перед её носом. Впервые за долгое время мне хотелось так искренне улыбаться, глядя, как Барна неуверенно мнётся, краснеет, думает о нас, обо мне. Я почти забыл это чувство. Её голос, её глаза превратились в яркие краски, разукрасившие мой серый быт.

Секс в душе ничего не значил, не перечёркивал «до» и не выдавал чистые листы, чтобы написать новое «после». Одетта Барна всё ещё была далёкой, несбывшейся мечтой, к которой я не мог прикоснуться. И это не говоря о том, что я старался не думать о погоде, складе, ноже и наркотиках…

Я поцеловал её. Не сдержался, впиваясь в нежные губы, проникая в рот языком. Блять, ведь когда-то я мог делать так постоянно, пока сам не оставил её в этом дерьме, не сломался.

Больной, безумный, влюблённый дурак.

Одетта ответила на поцелуй. Осторожно подняла руку, провела пальцами по моим плечам и остановилась на основании шеи, некрепко сжимая и выгибаясь в пояснице, чтобы стать ко мне немного ближе.

— Что ты делаешь? — прошептал ей в губы, сжимая кулак на ткани её ночной рубашки. — Ты ведь меня ненавидишь.

— Ненавижу, — она захлебнулась голодным вздохом. — Ненавижу тебя, Прескотт Перес.

— Повтори ещё раз. Я забыл, как сексуально моё имя звучит в твоём исполнении.

С коридора послышался крик. Поппи.

— Вали, — Одетта выпуталась из моих объятий и подтолкнула меня к двери. — Вали, Перес.

Вызывая кучу подозрений, я резко захлопнул дверь гостевой спальни и бросился в коридор, сбивая грозно топающую ногами в мою сторону Поппи. Она ойкнула, врезавшись в меня носом.

Поппи явно торопилась, чтобы выразить своё недовольство. С перекрученным на шее платком и с недокрашенным правым глазом, сестра злобно на меня вылупилась, стукнув кулаком в бок:

— Ты идиот, Прескотт. Какого чёрта ты не отвечал Кларку?

Я улыбнулся, за что получил сумочкой по морде.

— Тебе смешно? Я испугалась!

— Могу спросить, что ты и Кларк делали утром в одной квартире?

— Не твоё дело, — она рыкнула, поправив слетевшую с плеча куртку. — Где ты был всю ночь?

— Дома, — соврал я, зная, что на шее красуется засос, а на щеке — огромный синяк, который я заработал, когда в миллиметре от пули забирался в машину. Мне определённо точно следовало показаться доктору. У здоровых людей такое воспоминание не должно вызывать улыбку на лице.

Я подтолкнул Поппи к кухне.

— Где Лиз?

Блять. Я забыл Лиз в больнице.

— В больнице, — извлекая из кармана брюк телефон, бросил я. Десять пропущенных и одна смс-ка со смайликом плачущего кота в конце.

Поппи, кажется, успокоилась. Как у себя дома, она разбросала шмотки по барной стойке, прилегающей к гостиной. Стянула дизайнерские драные кеды и развернулась к телевизору, по которому шёл Дисней.

Я попросил Лиз успокоиться и, кратко объяснив ситуацию, предложил вызвать ей такси.

— Дисней? — Поппи загремела дверцами холодильника. Достала молоко, где-то раздобыла шоколадные шарики и уселась хомячить, поставив тарелку на важные бумаги, разбросанные по столу.

— М?

— Давно ты смотришь Дисней?

Я сглотнул, оторвавшись от экрана телефона, и перевёл взгляд на бегающую от одного конца экрана к другому девицу в драных лохмотьях.

— Случайно сел на пульт, — в сто пятый раз за сегодняшний день соврал я. Поппи открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но я опередил её, одной рукой набирая смс-ку дяде Одетты, другой — наливая воду и ставя чайник.

— Ты и Кларк?

Мой вопрос приструнил сестру. Она перестала чавкать.

— Я хотела сказать, на Дне рождения бабушки, но не успела. Было не до этого, когда узнала, что ты скоро станешь папой.

Не ударяясь в подробности, зная, что телефон Кинсли прослушивают, я предложил ему приехать ко мне завтра вечером, намёком дав понять, что всё в порядке.

— Скотт?

— М?

— Хватит мычать, что ты там делаешь? — Поппи перевалилась через стойку, двумя пальцами ухватившись за край телефона.

К счастью, я был сильнее. Быстро спрятав телефон в карман брюк, я щёлкнул сестру по любопытному носу и развалился на диване, впервые за день переводя дыхание. Приподнял голову, чтобы подложить подушку, ощутив тонкий пряный аромат тыквы. Неужели её запах вновь поселится на моей одежде? Коже? На мне?

Поппи прервала мои сладострастные мечтания, как в детстве задницей приземлившись мне на живот. Я закряхтел, за что был обозван старым дедом.

— Ты чего такой счастливый? Только не говори мне, что всегда мечтал о том, чтобы Куппер от тебя залетела.

— Почему ты так сильно её не любишь?

— Не знаю, спроси у себя, Скотти. Ты ведь не любишь её не меньше, чем я. И тем не менее, через девять месяцев из неё выскочит твой ребёнок и мой племянник. Меня пугает твоё веселье. Ты случаем умом не тронулся?

— Я…

— Ребёнок?

Мы с Поппи синхронно обернулись, уставившись на торчащую из-за угла голову. У меня отнялось дыхание…

— Одетта?.. — побелев в лице, прошептала Поппи.