Пятьдесят девять дней до (2/2)

От его одежды пахло древесным парфюмом, а от кожи — чем-то особенно дорогим моему сердцу. На секунду я задержала дыхание, пытаясь заставить саму себя прийти в сознание.

В то самое мгновение, что его губы коснулись моей шеи, мне захотелось сдаться, потому что он… он сдался. Всегда сдавался, словно его наркотиком был сам факт моего существования. Но вот вам вселенская несправедливость: моим наркотиком, увы, был не он.

Моё тело всегда откликалось на его отчаянные ласки. Я чувствовала его запах и могла понять, что он где-то рядом, даже если на самом деле нас разделяли сотни метров. Его голос вибрировал внутри меня, а его член возносил меня на вершины блаженства.

До этого дня.

Я бы могла назвать опыт нахождения в канализации интересным, если бы только по уши не оказалась измазанной дерьмом. Мокрая одежда прилипла к телу. Холодный ветер подхватил грязные волосы, растрепав худо-бедно состряпанный хвостик.

Кэл шёл впереди, прихрамывая. Я не совсем понимала, куда и зачем мы идём, но это не мешало мне тащиться следом. У меня не было планов на вечер, на завтрашний и послезавтрашние дни. Мне было плевать, в какой конкретно канаве всё это наконец закончится.

Сиэтл был городом контрастов. После центра, усеянного небоскрёбами и дорогими машинами, мы оказались в бедном районе с домами мышиного цвета. Дороги были усыпаны мусором, в ямах разбитого асфальта образовались глубокие лужи. Улицы были не многолюдными. Маленькая девочка лет пяти замерла посреди перекрёстка, с набитым ртом и круглыми от любопытства глазами провожая меня взглядом. Женщина рядом с ней с отвращением оскалилась, дёргая дочку за руку.

Я мечтала о том, чтобы принять душ.

— Почти пришли, — ускоряясь, бросил Кэл.

Я уставилась на одноуровневую застройку, к которой мы стремительно приближались. Что-то знакомое было в том, как между собой пересекались убогие улочки. Словно когда-то давно я уже была здесь, хоть и была уверена, что оказалась в этом месте впервые.

— Теперь скажешь, к кому мы идём?

— Мой старый друг, Мартин, — отозвался старик, со скрипом перелезая через обшарпанный шлагбаум.

— Как такой же бродяга, как и ты, может мне помочь? — спросила, переваливаясь следом.

— О, хвостик, он не просто бродяга.

Я с сомнением оглядела трущобы, в которых мы оказались.

— Он король всех бродяг, хе-хе.

— У короля бродяг есть душ?

— Хе-хе, — довольно ухмыльнулся Кэл. — Обижаешь! У него даже ванная есть.

— Поэтому вы все так воняете мочой? Король не разрешает вам мыться в его ванной?

— У нас всё слажено, по расписанию.

— Как коммунистично, — криво улыбнулась я. Интересно, если у этого предводителя бомжей крэк?

— А то, — гордо заявил Кэл. — Мы ему восемьдесят процентов, а он нам мыло и воду.

— А вот это уже рабство, мой дорогой.

— Всё-то ты знаешь, хвостик.

— Ты так и не сказал, как твой король мне сможет помочь.

Когда Кэл замер напротив внушительных размеров коттеджа, я подавилась слюной и захлопнулась, уставившись перед собой. Старик уверенно отворил калитку и помахал мне рукой. Первой мыслью стало, что по пути к его клану вонючек он решил что-то стащить из приличного дома, но когда он стал стучать в дверь, я совсем стушевалась.

Газон выглядел таким неестественно зеленым, что я была почти уверена в том, что его покрасили дешёвой краской из баллончика. Вокруг участок был обнесён белым забором, а сам дом грудой серых камней возвышался над трущобами на три этажа вверх.

— Ну что, обалдела? — хихикнул Кэл. Замок в двери щёлкнул, и кто-то негромко что-то зашептал. В ответ мой спутник выдал какой-то бессвязный бред, и дверь перед нами открылась, выпуская в ночную темноту столп яркого света.

Огромный мужчина, одетый приличнее, чем я в свои лучшие годы, с недовольным выражением лица уставился на нас сверху вниз.

— Че припёрся?

Кэл заулыбался беззубым ртом, не обращая внимания на совсем не радушный приём.

— Надо с Мартином перетереть.

— Сегодня не твой день. Вали отсюда.

Я неудобно поёрзала на месте, огладывая светлые стены, увешанные сотнями аляповатых картин. Ни одну из них я не знала, хоть и прилично разбиралась в подобном.

— Дело очень и очень важное!

— Мне насрать. Пошёл вон и тёлку свою захвати.

Не скажу, что мне нравилось, когда выродки вроде того, что прямо сейчас смотрел на меня с высока своего социального статуса, похабно на меня глазели, но и то, как теперь, в том виде, в котором я предстала, они относились ко мне как к грязной дворняжке, мне тоже не сильно льстило.

Я скрутила руки на груди и потупила взгляд в пол. В голову почему-то пришли дорогущие туфли за несколько тысяч евро. Не скажу, что в то время такое бессмысленное просандаливание денег делало меня счастливой, но сейчас мне вдруг как никогда сильно захотелось обуть те сраные босоножки.

И порцию качественного кокаина.

— Что за шум, а драки нет?

Зашуганная событиями последних дней, я вздрогнула, когда грузное тело в сером спортивном костюме выплыло из тёмного коридора. Одежда на незнакомце была дешёвой, но чистой. На вид ему было около пятидесяти, во рту — трубка, из которой валил едкий дым, заполняющий всё свободное пространство между нами.

Я сразу поняла, что это Мартин. Король бездомных.

Он уделил мне ровно несколько секунд, взглянув без всякого интереса. Я обиженно насупилась, нервно почесав кончик носа.

Взгляд Кэла посветлел, когда Мартин назвал его по имени.

— Чем могу тебе помочь, мой друг? — из его пасти смердело гнилью. Черные глаза-бусины смотрели свысока, даже если его голос звучал как мёд.

Кэл потянул меня за локоть, привлекая внимание.

— Дочка моя это, — соврал он. — В беду попала.

— Я могу как-то помочь?

— Да, Мартин.

Он задумчиво почесал редкую бородку, затем махнул рукой обделённому интеллектом охраннику, чтобы тот пропустил нас за ним. Мне не очень нравилось тащиться по тёмному коридору незнакомого дома. Для того, чтобы беспечно шагать навстречу неизвестности, впервые за долгое время я была слишком трезвой.

Дом был шумным. Несколько мальчишек пробежали мимо нас, пиная мяч. За пять минут беспрекословного следования я насчитала по меньшей мере три ванные комнаты. Дверь в одну из них была открыта. В ванной стояла молодая девушка. Она мылила голову, не заботясь о том, что я, вероятно, далеко не первая, кто уставился на все её прелести.

— Это Мала. Я выкупил её у цыган, — бросил Мартин.

Я споткнулась от неожиданности, толкнув впереди идущего Кэла.

— Господин Мартин — добрейшей души человек, — подтвердил мой друг.

— Я смогу принять душ?

— Хочешь присоединиться к ней?

Я снова посмотрела на темноволосую девушку, удивившись, и заметив, что она смотрит на меня в ответ, просунув руку между ног. Буйная растительность на её лобке скрывала самое пикантное место, но это не помешало мне отметить, каким прекрасным были другие впалости и выпуклости на её теле.

Я предпочитала мужчин, но это никогда не мешала мне исследовать новые грани дозволенного. В моей постели побывало с десяток женщин, и каждая из них была особенным опытом для меня, пусть я и не помнила их имён. Их тела казались мне совершенным, поистине божественным творением. Чаще всего я рисовала именно женщин, и лишь изредка на них была одежда.

— Что ж, — начал Мартин, когда мы оказались в небольшой комнате. Я и Кэл сели на маленький кожаных диванчик, а мой новый знакомый, первое впечателение о котором было, мягко говоря, неоднозначным, уместился на табуретке перед нами.

— Как зовут? — спросил он.

— Кэсси, — отметил за меня Кэл. — Кэсси Барна.

— Твоя дочь? — ухмыльнулся Мартин.

— По духу, а не по крови, — кивнул головой Кэл.

Я посмотрела на него, и моё сердце сжалось от грусти. В его словах не было лжи. Он сказал правду.

— Это я уважаю. И как я могу ей помочь?

— Кэсси надо уехать из Америки. Нужны документы.

— Натворила чего?

— Уехать? — опешив от удивления, спросила я, вылупившись на Кэла.

— Я обещал, что помогу тебе, дочка.

Кэл ничего не знал о том, что я, по мнению следствия, сделала. Не знал, что я в розыске, что, возможно, даже убила человека. Всё, что он видел, — моё измученное лицо, лишённое всех красок, и это то, что он сделал для меня: привёл к своему боссу, надеясь помочь мне начать новую жизнь.

— Я ведь ничего тебе не рассказывала…

— Я просто знаю, — на удивление серьёзно и твёрдо заявил он. — Знаю, что тебе нужно бежать из этого места.

— Но куда?

— Отправляйся домой, дочка.