Одиннадцать дней после (2/2)

Тёплый полуденный свет сочился сквозь окна, стелясь по лакированному паркету. Я потратил несколько минут, размышляя об этом, пока не почувствовал, как органы внутри оживают, будто бы делая облегчённый вдох.

С трезвой головой я пододвинул к себе ноутбук и уставился на список контактов, с небольшими примечаниями от Арчи к каждому.

«Саманта Смит (один вызов с утра и короткое смс, см.ниже)».

09.13: «Если че, то я нашла твой планшет».

«Некий Трэвис, но в базе местной полиции стоит на учете как Коннор Пэлбор. Год назад вышел из тюрьмы. Сидел за то, что одна девчонка умерла от химии, которую он ей продал. Сейчас под домашним арестом. Данных о том, что он снова торгует, нет, но Одетта звонила ему семь раз. Полиция уже навестила его. С его слов, она спрашивала, есть ли маза, но он якобы завязал и ничего ей не продал».

«Мэтт Войтен. Одетта звонила ему два раза, один в обед и другой раз, последний вызов, был в районе десяти часов вечера. Содержимое неизвестно, т.к. полиции Мэтта найти не удалось. Со слов соседей он несколько недель назад уехал в Оклохому и, вроде, не возвращался».

«Тут три звонка на три разных одноразовых номера. Полиция работает с ними, но вряд ли что-то удастся узнать по этому поводу».

«Удалось встретиться с Эмиром Корсезе. Он в Сиэтле. Сейчас у полиции на него ничего нет, поэтому разговор вышел предельно коротким. Он ничего не знает о том, где другие его сообщники, а так же о том, кто и почему мог убить его отца. Он глубоко скорбит об утрате отца и жаждет правосудия для того, кто это совершил».

«Сейчас полиция занимается тем, чтобы отследить передвижения Одетты по городу в тот день. Свежей информации у меня нет, но в последний раз я слышал о том, что камеры сняли её у выхода с заправки. Дядя о том, где она ничего не знает и, кажется, сам пребывает в смятении».

Я потёр подбородок. У копов на неё ничего не было, кроме окровавленной футболки. У меня же был её мобильный телефон и предполагаемое орудие убийства, а ещё один очень важный вопрос.

Была ли Одетта знакома с Эрненом Корсезе или, если она и правда его убила, их знакомство произошло случайно в день его убийства?

Я сделал первое, что пришло в голову. Просто набрал нужный номер, нервно барабаня пальцами по столу. В Италии сейчас была глухая ночь, но нужный человек ответил почти в сразу же, заспанно прозевав на итальянском:

— Перес?

— Мистер Моррети, я прошу прощение за такой поздний звонок…

Каселло Моррети был глубоко уважаемыми и давным-давно седым на голову человеком. Наши семьи дружили сколько я себя помню. Деньги, бизнес, наркотики. Когда сын Каселло погиб в автокатастрофе, мой брат с ним очень сильно сблизился. Будущее компании нашего отца от такого сотрудничества обещало быть великим, но всё как всегда пошло не так, и вот он я.

Второй сын Андрэа Переса. Такой же упёртый, как баран, так же американский, как моя мать.

— Что-то случилось, сынок?

Он всегда называл так моего брата, а после иногда забывался, путая меня с ним.

— Это Прескотт, — глухо кашлянул я.

Каселло устало зевнул, поправившись:

— Да, да, прости, Прескотт. Что-то случилось?

— Не уверен, что это телефонный разговор. Просто хотел уточнить, слышали ли вы что-то о семье Корсезе?

— Корсезе? Таких в латинской Америке кот насрал, — крякнул старик.

— Сейчас они в Сиэтле.

— Дай мне больше информации, парень, — снисходительно хохотнул Каселло.

Это могло и должно было вылезти мне боком, но я ответил, подбадриваемый действием кокаина:

— Эрнен Корсезе, глава чёрных демонов. Его убили пару недель назад.

— Чёрные демоны? — Каселло фыркнул. — Слишком скаутское название для тех, кто может быть знаком со мной.

Я разделил его негодование по поводу названия, встрепянул волосы и потянулся к пачке сигарет. Спустя минуту молчания, Мотелло старший шумно выдохнул. Я ему не нравился. По многим причинам. Слишком мало итальянского и патриотичного было в характере того, кто перенял весь бизнес его старого друга. Он не доверял мне, предпочитая вести серые дела компании с моим отцом.

— Ладно, парень, я спрошу у ребят, может, они и слышали что, но с Сиэтлом мы никаких дел не ведём.

— Спасибо.

— Да не за что.

Я уже собирался отключиться, почти жалея о том, что позвонил, когда старик добавил:

— Лола передаёт тебе свой привет.

Лола. Первая причина в списке причин, по которым Мотелло старший меня недолюбливал.

Я вынудил себя спросить:

— Как она?

— Отлично, между прочим, не твоими усилиями, — сарказм в его голосе перевалил за критическую отметку.

— Я извинился.

— Будто это было достаточным, после того, как ты переспал с ней и бросил.

После того скандала два года назад я зарёкся никогда больше не пить текилу. В вечер близости с Лолой Мотелло я был слишком пьян, чтобы думать о последствиях нахождения моего члена между её смуглых ног, в её заднице, в её рту. Я трахал её до соплей из носа, пока вдруг не выяснилось, что она девственница, и теперь я должен на ней жениться.

Я деликатно промолчал, не желая вдаваться в подробности того вечера, и тогда Каселло распрощался первым, оставив меня наедине с мыслями, кучей работы и Бэт, которая после вчерашней минуты моей слабости остаток дня провела в попытках засветить передо мной новую пару очаровательных кружев на бёдрах.

Кларк позвонил мне ровно в тот момент, когда я сел в машину. Я ощутил слабость. Так работал порошок, и мне нужна была ещё одна дорожка, но я знал меру.

— Ты как?

Я подпёр телефон плечом, выезжая с парковки.

— О, рёв этой малышки — услада для моих ушей, — друг на другом конце провода хрипло рассмеялся, и я улыбнулся, вспоминая, как в университетские годы каждую свободную минуту мы проводили на треке или в гараже. Настоящим кощунством и великим удовольствием было пересобирать новую феррари с двумя гаечными ключами в арсенале.

— Порядок, — ответил я. — Ты сам как? Почему не сказал, что приедешь в Сиэтл?

— Сюрприз? — как-то неуверенно спросил он.

Я забил в навигаторе адрес, впервые за долгое время намереваясь по собственной воле оказаться в таком районе.

— На самом деле, есть кое-что, что я бы хотел обсудить с тобой лично.

Я не думал, что встреча с дядей Одетты займёт больше получаса, поэтому мы быстро договорились встретиться в закрытом ресторане через два часа. Кларкс сказал, что позовёт Леннона, и я не был против. Эл был первым человеком, которому я позвонил, приехав в Сиэтл.

— Это проблема.

Ночной Сиэтл был чертовски оживлённым муравейником. На удивление ясное небо подарило городу чарующий, малиновый закат. Люди замедлялись, останавливаясь на тротуарах. Кто-то любовался небом, кто-то таращился на мою тачку.

— Почему?

— Ты же его знаешь. У него как всегда нет денег и он как всегда откажется, если мы предложим за него заплатить.

Я уважал Леннона за эту черту его характера, и в то же время она меня раздражала. Подобная принципиальность, как и все остальное в этом мире, чертовски сильно нуждалась в границах.

— Договоритесь, где встретитесь. Я подъеду.

— Окей. Куда ты сейчас?

Я поднял взгляд, оглядывая окрестности: серая одноуровневая застройка, раскиданный по дорогам мусор. Где-то вдалеке маячил ярко-красный пикап, выделяющийся на общем фоне бедности. Я подарил его Кинсли четыре года назад, но тот блестел ярче любой новой машины, будучи единственным маяком достатка в этом небольшом пригороде.

Я заглушил мотор, выдохнул.

— Я у дяди Одетты, — признался.

— Чёрт, Скотт…

— Не говори мне ничего. Я и так всё понимаю.

Я не успел договорить, не успел выйти из машины, когда на горизонте замаячила взволнованная, низкорослая фигура. Кинсли выбежал на улицу в одном халате, что-то выкрикивая в телефон.

— Я перезвоню, — тут же бросил я, сбрасывая звонок.

Мы встретились взглядами, и на его лице промелькнула тень облегчения. Он бросился ко мне, едва я успел открыть дверь машины.

— Прескотт, о Господи!

Он вскочил на цыпочки и вцепился в ткань белой рубашки на моих предплечьях. Его потные ладони оставили жирные разводы, и я не смог сдержать недовольный выдох, пытаясь отодрать Кинсли от себя.

— Что случилось? Что?..

С лицом цвета мокрого асфальта мужчина вцепился в негустую растительность на голове и тяжело задышал. Что-то подсказывало мне, что я знаю причину его расстройства, но не хочу её сейчас слышать.

— Одетта, она… она только что позвонила мне. Я…

Одетта.

Я тут же собрался, встряхнул Кинсли за плечи, заставив смотреть мне в глаза.

— Где она? Что с ней?

— Я не знаю, где она. Она позвонила, сказала, что кто-то следит за ней. Какой-то маньяк. Она… — он перевёл дыхание. За его спиной на пороге дома показалась средних лет женщина в засаленном зелёном халате. Чжоу.

— Где она? — я подавил нарастающую внутри панику. Одетта. Я увижу её.

— Сказала, что прячется на каком-то складе, но кто-то её преследует…

— Господи, в какое же дерьмо она снова вляпалась?

— Скотт, сделай что-нибудь, прошу тебя!

Я выдохнул, потерев руками лицо. Усталость, которую я прятал за дозой кокаина, стала постепенно овладевать мной. Силы утекали сквозь пальцы, а я просто стоял, не понимая, что мне делать. В Сиэтле сотни складов. Сотни грёбаных складов.

— Мне нужен ваш телефон, — бросил я, параллельно набирая номер Кларка.

Чуть не выронив мобильник на пол, Кинсли суетливо протянул его мне и уставился как на второе пришествие Христа.

— Кларк, встреча отменяется. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь отследить, откуда был сделан звонок?

— Только если ты покроешь расходы на адвоката, когда меня решат за это посадить, — тут же отозвался друг.

Когда я сел в машину, в одной пижаме Кинсли ещё стоял посреди дороги, наблюдая за мной. Их отношения с Одеттой нельзя было назвать тёплыми, но его искреннее волнение затронуло что-то глубоко внутри меня. Мне вдруг стало немного легче от осознания, что все эти три года она была… не одна.

Я открыл бардачок, доставая укутанный в тряпку ствол. Примерил его в руке, надеясь, что ещё смогу вспомнить, как это делается.

Надеясь, что этого не потребуется.

— Где же ты, твою мать?