Шестьдесят три дня до, часть 2 (1/2)

На Вашингтон стрит меня чуть не сбил автобус. Трёхэтажный мат и грязная вода из лужи встретились с полным отчаянием на моём, весьма вероятно, бледном лице. Ровно минута потребовалась для того, чтобы отговорить себя от шальной мыслишки броситься под следующую машину.

Я вжала шею и низко опустила голову. Сиэтл был слишком оживлённым городом для той, что хотела остаться незамеченной и выйти сухой из воды. Буквально. В этом городе вообще когда-нибудь перестаёт идти дождь? С другой стороны, здесь было очень просто затеряться в толпе.

У меня при себе не было ни телефона, ни денег, впрочем, чего греха таить — нихрена у меня не было, и смысла в жизни, кажется, тоже. Я думала о Скотте, оставшемся на пороге дома Сэм, думала о Саманте и о Гибби. Я думала о людях, которым причиняю боль, и о тех, кто причинил боль мне.

— Что ты там гундосишь себе под нос?

Я стояла, широко раскрыв рот, прижимая ладонь к щеке. Не то, чтобы то, что сейчас случилось, было статистически невозможным. Признаться, я готовилась к этому даже гораздо раньше, но сиськами Боженька наградил меня лишь к пятнадцати годам. Ну, как наградил… скорее подарил мне утешительный приз, мол у всех есть и ты держи, но уже что осталось.

Видимо, титьки вдруг сделали из меня женщину, по крайне мере, так решил сожитель моей мамаши, облапав меня за грудь. Долго не думая, переживая за сохранность ещё девственного прохода, я схватила в руки горячую сковороду, прикладывая её к его жирной роже.

Вплоть до нашего с ним знакомства я правда думала о том, что толстые люди — богатые. И я была готова продать душу за свисающее до колен жирное пузо, пока глубоко не разочаровалась. Карлос был ёбаным нищебродом, живущим на пособие моей матери.

— Он трогал меня своими грязными руками! — со всей обидой в голосе закричала я.

— Не ври! — она не всегда была такой, но сейчас кроме как полоумной я больше никак не могла её назвать. Сраная героиновая шлюха.

Если она сейчас скажет, что я просто ей завидую, я въебу ей в ответ. На все мои попытки выгнать непонятный, ебущий её на глазах несовершеннолетней дочери сброд она всегда отвечала кратко и по делу — я ей завидовала и мне просто следовало найти себе хорошего мужика.

— Я не вру!

— Ты…

У меня задёргался правый глаз. Если бы у меня были деньги и мне не было пятнадцать лет, я бы легла в клинику. Я просто мечтала о том, как проведу несколько месяцев в тишине и изоляции под присмотром врачей. Позднее, правда, я всё же загремела в больницу, и мои радужные фантазии меня же и погубили. Никому не советую лежать в отделении для людей с зависимостями, особенно, если у тебя самая дешёвая страховка.

— Мне…

Я уже давно переросла ту стадию, когда мне было больно видеть то, во что превратилась мама, хоть я и допускала, что другая она была лишь плодом моего воображения. Возможно, она всегда была такой, а я просто была слишком мала, чтобы это понять.

Я смотрела в её красные глаза, расширенные зрачки. Это не то, что было нужно пятнадцатилетнему подростку для того, чтобы вырасти зрелой и здоровой личностью. И я ей не выросла.

— Завидуешь.

Мне не было обидно за себя, но мне было обидно за таких же, как и я, за миллионы жертв насилия и домогательств со стороны мужчин, которым всё сходит с рук. Я правда хотела её ударить, хотела отрезвить её, но жирная туша Карлоса помешала мне. Прежде, чем он стал вонять, я схватила свои драные кеды и выбежала на улицу.

Две знаменательные вещи произошли в тот день: мой первый секс и моя первая доза. Я не хотела, чтобы кто-то принудил меня к половым отношениям, и я принудила себя сама. Опыт был настолько отвратительный, что, когда ближе к полуночи Тайлер предложил мне мефедрон — я согласилась.

Мне обещали, что это поможет залечить душевные раны, но никто не предупредил, что лечиться придётся всю жизнь и выбора уже не будет. Впрочем, я никогда не винила пособников своего первого раза в том, во что я в итоге превратилась. Каждый предыдущий и последующий выбор целиком и полностью принадлежали только мне.

В одной руке я держала старые ножницы, в другой — локон русых волос. Из зеркала в туалете на заправке на меня смотрело таинственное чудовище с опухшими красными глазами, ссадинами и мелкими синяками по всему телу.

Мне хотелось живьём снять с себя кожу, хотелось выкинуть в помойку это испорченное тело. Сколько всего оно пережило и сколько ещё ему предстояло пройти? Сколько мужчин его трогали, и скольких из них я любила?

Один локон упал в раковину, и я тяжело сглотнула. Пальцы немного задрожали, отрезая третий и пятый пучок. Причёска стремительно быстро превращалась в рваную катастрофу, и я стала ненавидеть себя чуточку больше.

Один из побочных эффектов наркотической зависимости — пониженное либидо, то есть я буквально не помню, когда в последний раз возбуждалась. Это относилось и к тому, что меня мало волновало то, как я выгляжу. Я не чувствовала себя женственной, чёрт, да я, кажется, вообще забыла о том, что я девушка.

А выглядела я плохо, и это показалось мне чертовски смешным. Прескотт Перес — один из богатейших людей Европы приехал в Сиэтл, чтобы мне помочь, потому у него, видите ли, ко мне всё ещё остались какие-то чувства.

Я рассмеялась: сипло, глухо, как это делают серийные убийцы в фильмах.

Я не представляла, как меня вообще можно было желать, любить. Порой мне казалось, что меня и не существует вовсе. Наркотики полностью стёрли мою личность, и от меня осталось лишь тело, но и то знатно поносилось.

Я вспомнила его чёрный костюм, обтягивающий бугрящиеся под рубашкой мускулы, вспомнила аромат его парфюма и давно забытое тепло его тела. На секунду мне даже показалось, что низ живота стянуло приятным спазмом, и я провела пальцами по своей шее.

Близость с ним не была похожа ни на одну из тех, что были до или после него. Это была отдельная, платная подписка на порнхабе, и я коснулась пальцами резинки на шортах. Мне хотелось почувствовать хоть что-то, и я решила начать с самого простого.

Последний месяц выдался тяжёлым для нас обоих. Мы долго не виделись, и я не планировала и дальше мириться с тем, что выпускные из Гарварда лишают меня счастья любой половозрелой женщины.

Именно это я и сказала охраннику кампуса, когда тот отказался меня пропустить. Под моим пальто не было ничего, кроме пары кружевных трусиков, и никто не смел портить мне сюрприз.

Спустя два часа уговоров, с замёрзшей жопой и бутылкой дорого вина я радостным галопом мчалась по студенческому общежитию, предвкушая нашу встречу. И под «встречей» я имела в виду нижнюю часть туловища Переса.

Гарвард выглядел именно так, как должен был, — местом, в которое я ни за что в жизни не хотела бы поступить учиться. И, хотя на улице было свежо, мне было просто пиздец как душно. Сейчас бы я вряд ли осудила косые взгляды на пьяную малолетку в образе эксбиционистки.

Ещё два интересных факта обо мне, которые вы, скорее всего, не знали. Я любила рисовать и делала это настолько хорошо, что даже задумывалась над тем, чтобы после гэп года попробовать поступить в художественный колледж.

Факт номер два: Скотт был в комнате не один. Немного пошатываясь на высоких шпильках, поправляя растрёпанную причёску, я открыла дверь. Пальто упало на пол, и я широко улыбнулась, пока не поняла, что из угла на меня смотрят три пары глаз, и две из них были уже явно в том возрасте, в котором груди молоденьких девочек можно было увидеть только за деньги или на сайте для взрослых.

Изумление на лице Скотта быстро сменилось смущением. На нём была белая рубашка и мой любимый джемпер, который вместе с очками превращал моего Переса в эдакого занудного ботана. Самым приятным в этой ролевой игре моего сознания с его образом было то, что мы оба знали, как жёстко он может нас, то есть меня, придушить. Ну просто секс-гигант в школьной униформе.

Мы смотрели друг на друга, его научный руководитель и консультант — на нас. Это заняло порядка трёх минут, пока Перес наконец не вскочил с кресла и не бросился в мою сторону.

Я, честно, думала, что он меня прибьёт.

От волнения он вспотел и очаровательно нервно поправил очки на переносице.

— Одетта, твою мать, что ты здесь делаешь?

— Упс, — я неловко улыбнулась, прикрывая руками грудь.

Скотт поднял с пола пальто и быстро стал меня в него запихивать.

— Прошу прощения, — он обернулся на двух застывших позади нас мужчин. — Это недоразумение.

Признаться, даже мне стало немного неловко, и я протянула, выглядывая из-за его плеча:

— Простите.

Скотт уже пихал меня к двери, выронив из рук планшет.