Шестьдесят девять дней до (2/2)
— Скотт звонил вчера. Честно говоря, я уже обрадовался, что он наконец-то вспомнил о старом друге, но он спрашивал о тебе.
Странное чувство радости и горести одновременно сковало пустой желудок.
— Что спрашивал?
Эл загадочно улыбнулся краешком губы.
— Сказал, что ты опять подсела на иглу. Спрашивал, не видел ли я тебя и не заходишь ли ты ко мне.
— Почему именно у тебя?
Он пожал плечами. — Говорит, спрашивал твой новый адрес у твоего дяди, а когда приехал туда — там оказалась свалка.
Я мысленно хихикнула, вспоминая, как выдумывала себе место прописки.
— На телефонные звонки ты не отвечаешь, — продолжал Эл. — Вот и позвонил мне, козлина. Даже не спросил, как у меня дела.
Только сейчас я вспомнила, что у меня есть мобильник. Я полезла в задний карман джинсов, но его там не оказалось. Ну и хер с ним, всё равно бы не взяла трубку, и дело даже не в том, что не хотела, просто старая развалюха работала раз через раз.
Дело подошло к четвёртому косяку, а музыкальный мотив сменился на менее попсовый.
— Разве он не должен быть в Италии?
— Ты не подписана на него в твиттер?
— Чувак, я… — живу в машине. Свежая дурь развязала мне язык: я была почти готова говорить по душам, но вовремя себя одёрнула. — Нет, не слежу за бывшими.
Эл протянул мне свою мобилу. — Если вздумаешь дрочить на его фотки в костюме, можно я посмотрю?
Если бы Тобиас Клиффорд удумал пошутить в подобной манере, я бы двинула ему кулаком между глаз, но Леннон… нет, он не был исключением. Я заехала ему пяткой в колено, от чего он по-поросячьи жалобно взвизгнул, а затем поднялся с дивана.
— Я поссать.
— Ага, — как можно ленивее бросила я, дабы не выдавать внутреннее волнение и нетерпение уткнуться носом в телефон.
А потом дверь в туалете глухо захлопнулась, и я позволила себе удивлённо разинуть рот. Почти миллион подписчиков, обложка в Форбс, куча обещанных фотографий в костюме, на яхтах, в ресторанах и она… белобрысая сучка, словно коршун нависшая над каждым изображением Скотта.
Я несколько раз приблизила её смазливую, натянутую на задницу рожу, пытаясь отыскать в её лице хоть малейший изъян, но всё без толку: ноги от ушей, губы бантиком, сиськи как две наливные дыньки и унитазного цвета виниры — полный комплект.
Она даже в блонд умудрилась выйти так, что волосы были похожи на чистый шёлк. На её фоне я была не то, что гадким утёнком, — я была настоящим куском дерьма в натуральную величину, эдакий собирательный образ той самой бывшей, которая после расставания искусала локти и разжирела на сто кило.
От какой-то доселе невиданной зависти, ревности и раздражения у меня заскрипели зубы. Я решила отвлечь себя, приблизив счастливую улыбку Скотта, но она только сделала всё ещё хуже.
С обложки Форбс на меня смотрел совершенно чужой мне человек: идеальная укладка, костюм по поджарой, выточенной тренировками фигуре, надменный, словно усмехающийся над всеми взгляд. На запястье дорогие часы, а за спиной красивая, молодая девушка, злоупотребляющая разве что морковным смузи по утрам.
Неуязвимый, не созданный для меня ни в одном из миров.
«Прескотт Перес — первое место в списке самых завидных женихов 2022 года на открытии собственной благотворительной выставки, привезённой из Африки в Сиэтл в поддержку голодающих детей».
Лето 2018 года было дождливым на тихоокеанском побережье, и этот факт вызвал бурю недовольств, но нам было наплевать. Скотт любил дождь, ненавидел жару, а я любила его, поэтому вскоре поймала себя на том, что лежать на траве под тёплым ливнем — теперь и моё самое любимое занятие.
По щекам текли капли воды, смазывая тушь. Рука Скотта отыскала мои пальцы и легонько их сжала. — О чём думаешь, кис-кис?
— О том, что если ещё раз так меня назовёшь, я откушу тебе руку, Прескотт Перес.
— Обожаю тебя, — он улыбнулся. По-настоящему, не так, как на семейных портретах, зажатый между требовательным отцом и безупречным старшим братом. Всегда второй, но всё-равно отстающий. Кто бы мог подумать, что у богатых есть причины сомневаться в себе?
Я думала о своём полудохлом минивэне, с трудом оконченных двенадцати классах, отсутствии медицинской страховки и дальнейших планах на жизнь. Ко всему прочему на заднем сидении моей машины лежал окровавленный нож, а футболка, залитая непонятно чьей кровью, оказалась в руках старой брехливой уборщицы.
Моя жизнь была откровенным дерьмом.
— Не могу понять, как так вышло, — я не ждала ответ, скорее размышляла вслух. — Он стал таким, каким отец всегда мечтал его видеть, а я так и осталась в этом болоте. Сижу тут с тобой, а за душой ничего, да и души, кажется, тоже нет.
Эл пожал плечами. — Не тот день?
— Не тот век, — грустно улыбнулась, с видом человека, который за минуту до смерти с пониманием принял свою незавидную участь. — Слушай, Эл, у тебя не будет одолжить мне пару баксов? Машину заправить и…
— Я не дам тебе денег, чтобы ты купила наркотики, Одетта.
Понять то, как срабатывает защитный механизм у наркомана, которому отказывают в дозе или по факту обвиняют в совершённом преступлении, может только наркоман. Со словами Эла всё внутри меня всполохнуло. Горечь вместе с обидой и злобой комом застряли в горле, и я уставилась на него, нелепо часто моргая глазами.
— Я не наркоманка, Эл, — я наркоманка. — Я не…
— Скотт сказал мне, что ты снова…
— Сказал тебе? Что, сука, он ещё тебе сказал? Может быть то, как я целый год писала ему, звонила, умоляла помочь выбраться из этого дерьма, а он вместо этого заблокировал все свои номера, увёз Поппи с собой в Италию и бросил меня здесь умирать? Этого он тебе не сказал? Не сказал, как я чуть не сдохла… как…
Ломка. Отрицание. Ненависть. Воспоминания. Резкие перепады настроения.
Я вскочила с потрёпанного диванчика, ощущая, как старые половицы ходуном заходили под ногами. Меня всю знобило и трясло, а изо рта вместе с криками вылетали слюни.
Эл испуганно встал вслед за мной, протягивая руки, чтобы успокоить, но я сбила их, отступая назад. Перед глазами вперемешку с тёмными пятнами заплясали искры.
— Скотт, пожалуйста…
— Не звони мне больше, Одетта. Дай нам с Поппи начать всё заново…
— Дай сюда телефон, Леннон, — заорала я, наступая на друга. — Сука, дай мне телефон, я позвоню…
— Одетта, не надо, — Эл попятился, за спиной сжимая мобильник. Тень страха заблестела в его глазах.
— Отдай мне гребаный телефон, Леннон.
Парень был выше меня, явно сильнее. Ко всему прочему он был вполне здоров, по выходным ходил в бассейн, а вечерами изредка баловался с травкой. Ничего такого, что могло дать мне преимущество в схватке… ничего, кроме бурлящего в венах выброса адреналина — последней попытки организма сообщить о том, что мне срочно нужна доза.
Какая же я мразь, какое чудовище.
— Тогда ты сам позвонишь этому ублюдку и скажешь, что, если он ещё раз сунется в мою сторону, я перегрызу ему глотку. Ты меня понял? Понял?
Эл дрожал, глазками мечась от меня к входной двери. Он молча кивнул головой, продолжая пятиться, а я, как и любая порядочная гостья, решила не злоупотреблять его радушием. Быстро собрав свои вещи, напоследок стянув у парня полтинник, пообещав его вернуть, я вышла за дверь.
Будешь знать, придурок, каково это — обвинять наркомана в том, что он — наркоман.
На улице лил дождь, было уже темно. Без задних мыслей я шлёпала по лужам в сторону заправки, чтобы купить канистру и заправить минивэн. Не подумайте, что авто было мне дороже дозы, просто доехать на другой конец города иными способами в такое время суток было невозможно.
А там уж я как-нибудь договорюсь с Раушем, как-нибудь… Отсос вряд ли прокатит. Член этого старика был отполирована настолько, что в нём можно было увидеть своё отражение.
Уже в приподнятом настроении духа, с шоколадным батончиком в зубах, прижимая к груди бочонок с бензином, забыв о неприятном окончании встречи давних друзей, я вприпрыжку бежала к машине.
Я была мокрая насквозь, но этот факт не делал меня менее счастливой, ведь тело знало — осталось потерпеть совсем чуть-чуть! Ещё немножко!
Я застыла, словно вкопанная, с пятидесяти метров глядя на то, как рядом с моей старушкой стоит полицейская машина, а два копа с фонариками в руках вошкаются вокруг неё, негромко о чём-то переговариваясь.
Канистра чуть не выпала из резко онемевших рук, а эффект поники<span class="footnote" id="fn_31211719_0"></span>, подбадривающий меня последние несколько часов, рассеялся. В эту самую секунду я поверила в то, что случилось что-то непоправимое и эти два мордоворота пришли по мою грешную душеньку.
— Девушка, это ваша машина? — заметив меня, перекрикивая дождь, одновременно спросили оба.
Бежать было уже поздно.