Часть 13 (2/2)

— Вы о Джокере, мистер Фокс? — спросил Брюс, подобравшись. Возникший словно из ниоткуда последователь Артура Флека уже успел громко заявить о себе как жестокий и кровожадный гангстер. Но проблема была в том, что как и Артур, он позиционировал себя как борец с беспределом. И если его кумир боролся с беспределом вообще, то новый Джокер обратил свое внимание на городской криминалитет.

— Не только. После инцидента с Аркхэмом по городу разбежалось слишком много опасных преступников, которые осели на Преступной Аллее, в Районе Бовери и других местах. И я очень надеюсь, что Бэтмен сможет решить эту проблему. В конце концов, этот проект ваш брат считал одним из важнейших, к которым он приложил руку, — сказал Люциус и улыбнулся, — я вижу, что вы не рассматривали ситуацию под таким углом, мистер Уэйн?

— Нет. Не рассматривал, — сказал Брюс, откинувшись в кресле, — но… какую связь имеют Бэтмен и… проекты Уэйн Энтерпрайзес?

— Скажем так, Мистер Уэйн. Одевая свой костюм и патрулируя улицы Бэтмен не только спасает обычных граждан, но еще и сокращает те издержки, в первую очередь на безопасность, которые имеет компания, — говорит он и встает с места, начиная прохаживаться по кабинету, — вроде той ситуации, которая возникла год назад. Представляете себе тот урон, что был бы нанесен компании, если бы они достигли успеха? — сказал Фокс, говоря так, словно растолковывает прописные истины маленькому ребенку, — так что финансовая отдача от проекта «Бэтмен» более чем солидная, даже учитывая весьма серьезную себестоимость. Особенно то дорогостоящее оборудование, что применяется им, — закончил он, с удовлетворением заметив, что младший мистер Уэйн задумался. Нет, мальчик не был глупым, отнюдь. Более того, он имел все задатки, чтобы стать великим. Но вот его идеализм, на фоне циничного прагматизма Чарльза Уэйна смотрелся крайне не к месту. Хотя, если подумать, другой бы вряд ли рисковал жизнью, борясь с преступностью. Вот и выходила такая странная коллизия.

— Спасибо, мистер Фокс, за информацию. Так какие документы вы посоветовали бы подписать? — сказал Брюс, откладывая в сторону рефлексию по поводу полученной информации, чем зарабатывает одобрительный взгляд Люциуса.

— Только чисто экономические проекты, вроде ППК. Социально-гуманитарные целесообразнее оставить на потом. После победы над криминалом или, хотя бы, его ослабления, — говорит он и видит, как Брюс Уэйн начинает читать проекты.

Что же, может быть хоть этот Уэйн не умрет на посту и, когда-нибудь, проводит его на пенсию когда придет время. Сам же Люциус постарается сделать все, от себя зависящее, для того, чтобы этот день когда-нибудь наступил.

***</p>

Готэм ночью — прекрасен. Тысячи и тысячи огней освещают широкие проспекты и узкие улочки. По автострадам разьезжают машины, освещенные мощными лампами, желтоватый свет от которых не может заменить солнечного, но хотя бы дает неплохие шансы избежать аварии. Из окон небоскребов и жилых комплексов льеться мягкий свет, показывая, что несмотря на нестабильность, город полон жизни и людей. И даже проезжая на полной скорости по трассам, можно заметить, как по тротуарам шляются по своим делам разного рода темные личности, от наркоторговцев, до маньяков и проституток. Готэм — полный жизни и тьмы. Света и тени. Огромный мегаполис, что никогда не спит.

По одной из городских автострад на полной скорости мчался Ролс-Ройс. На заднем сиденье, прикрыв глаза, сидел молодой парень лет двадцати-двадцати одного. Брюс Уэйн старательно отгонял от себя неприятные мысли, но те раз за разом возвращались к нему с новой силой.

” — Человек, которого я любила… исчез… и больше не вернулся. Может, он и сейчас где-то есть…и может, когда Готэму больше не будет нужен Бэтмэн, …я снова его увижу…»

Не раз и не два он прокручивал слова Рейчел, сказанные в тот день, когда она пришла на похороны Чарльза. Рейчел не пожелала принять роль девушки героя. Да она любила, но от него ей нужно было совершенно иное… тихое семейное счастье.

Нельзя сказать, что Брюс воспринял это слишком остро. На фоне смерти брата «нет» Рейчел показалось ему тогда лишь комариным укусом, рядом с гноящейся раной. Но именно это «нет» заставило его задуматься чего хочет он сам.

Помочь людям? Вдохновить их на борьбу? Обустроить город? Но что он сделал для этого? Да, за этот год Бэтмен стал символом. На него равнялись. Его любили. Его боялись. Его ненавидели. Люди получили надежду на лучшую жизнь, без криминала и вечной разрухи. Полиция взялась за ум и стальной метлой очищает город от организованной преступности. Но… всего этого было недостаточно.

Да, началась борьба. Но бои идут не только против явного криминала, но и против той среды, что плодит его. И здесь вылезала главная проблема проекта «Бэтмен»: он не был созидательным. Он был карающим мечом и надежным щитом, но не был тем, кто потом восстанавливал бы все порушенное. И здесь Брюс волей не волей начинал вспоминать то, что делал его брат еще тогда, когда он странствовал по миру. Ведь он тоже боролся. Боролся на своем фронте.

Чарльз помогал людям, не вылезая из инвалидного кресла. Занимался тяжелой, ежедневной рутинной работой, которую делают сотни и тысячи готэмцев. Он создавал рабочие места, открывал производства, занимался обустройством. Всем этим он давал людям возможность подняться над собой и тем положением, в которое их загнали обстоятельства. И он никогда не считал, что то, что он делает — недостаточно. Ему не нужно было бегать по крышам, чтобы кому-то что-то доказать. Он был самодостаточен, несмотря на то, что был калекой. Брат делал это, не выходя из дома, звонками из своей гостиной, параллельно штудированию Юнга и поеданию брауни авторства их повара.

Брюс улыбнулся. Да, Чарли был большим сластеной и любителем шоколада. Иногда, он мог съесть две, а то и три плитки темного 80% шоколада, вызывая причитания Альфреда о том, что у того может развиться аллергия. И при этом не толстел. Удивительный метаболизм. «Семейный» — как однажды отметил Альфред.

Тем временем, машина въехала на стоянку пентхауса, где они с Альфредом обосновались на время восстановления поместья. Брюсу это место не нравилось. Он предпочитал отдыхать в крупном подвальном помещении, где и хранил все свое оборудование.

— Надеюсь, что хоть сегодня вы переночуете дома, хозяин Брюс, — немного сварливо сказал Альфред, открывая дверь машины.

— Постараюсь, Альфред. Но ты же знаешь, как оно бывает, — говорит Брюс и выходит из машины, краем глаза заметив, как дворецкий закатил глаза. Старый добрый Альфред. Сколько же тебе сил понадобилось, чтобы пережить гибель Чарли? Брюс видел новые морщины на лице старого друга и с горечью осознавал, что смерть брата нанесла по Альфреду гораздо больший удар, чем тот показывал. Слишком сильно тот был привязан к нему. Собственно, как и все они.

— Доброй ночи, сэр, — говорит Альфред, когда они входят в квартиру, после того как вышли из лифта.

— Доброй ночи, Альфред, — отвечает Брюс и подходит к панорамному окну. Свет от ночного освещения делал Готэм чем-то совершенно невообразимым. Нереальным. Даже сказочным. Но в то же время настолько обыденным, что Брюс порой поражался двойственности этого города.

Насколько же эта обыденность была не похожа на ту бурлящую, кипучую жизнь, что происходила в темных переулках Старого Готэма. На тот вечный хаос, что творился под носом у большей части жителей города. На тот самый хаос, с которым он боролся и… Уж себе то можно было признаться. Тот самый хаос, что так нравился ему. Точнее, ему нравилось обуздывать его, делать управляемым и безопасным. Ему нравилось действовать в тени. Он любил тьму, хотя и не забывал ни на минуту, что действует во имя света.

Чарльз же… тот никогда не любил тьму. Сколько Брюс себя помнил, тот всегда старался находиться в самых светлых местах поместья. Именно поэтому он в свое время отказался от кабинета и переехал в гостиную на первом этаже, ведь это была одна из самых светлых комнат.

Он любил солнце. Мог часами сидеть на рыбалке, под палящими лучами и не испытывать дискомфорта. Любил сидеть на веранде и смотреть на закат. Иногда Брюсу казалось, что брат видит там, в далеке, нечто недоступное ему или кому бы то ни было. И это при том, что он никогда ничем не выделялся. Он не был гением. Не был мастером в каких-то областях. Но обладал неуловимой уверенностью в собственных силах и правоте. А вместе с нею и незримым чувством надежности.

Наверное, именно эта спокойная уверенность привлекла в нем Затанну. Надежность, которую не мог дать Рейчел сам Брюс, Затанна нашла в его брате. А ведь она грезила сценой и магией. Жизнью, под светом софитов и всеобщей известностью, а такая жизнь не располагает к тихому семейному очагу. И тут… согласие на брак в восемнадцать лет. Интересно... сколько бы продержался их брак, не погибни Чарльз? Порой Брюс позволял себе совершенно крамольные мысли о том, что Затанна согласилась на брак с Чарли из корысти. Совершенно не обоснованные подозрения грызли его изнутри. Но каждый раз, как они появлялись, Брюс вспоминал те страшные дни, когда погиб Чарльз.

Живой труп. Так он охарактеризовал бы ее после гибели брата. Пока он геройствовал на монорельсе, Альфред перенес ее в пентхаус. Четыре дня после этого она не выходила из комнаты, а когда он заходил к ней, чтобы поинтересоваться не нужно ли чего, его встречали лишь абсолютно пустые глаза. Она не ела. Не пила. Не пришла на похороны. Лишь сидела на кровати и смотрела в пустоту. И тем удивительнее было то, что на четвертый день она вдруг проснулась ото «сна», собрала немногие свои вещи и уехала в родовой особняк семьи Затара в районе Бристоль. Как и почему… она так и не объяснила. В тот день, у могилы Чарли, он видел ее в последний раз. Правда, Альфред, который как-то поддерживал с ней связь, говорил, что она жива и отправилась в путешествие. Вот только куда? Этого он не знал.

Брюс тяжело вздохнул и вновь окинул взглядом ночную панораму, уже собираясь ложиться спать, как вдруг увидел луч прожектора со стороны Старого Города. Кто-то активировал Бэт-сигнал.

— Что же. Видимо, придется и сегодня ночевать не дома, — пробормотал Брюс и направился на выход. В конце-концов, Джим Гордон не стал бы за зря его беспокоить. А это значит, что на кону поимка кого-то действительно крупного.