Урок 6 (1/2)

Андрей и Костя сидели в любимом баре и наслаждались имбирным чаем с мёдом и лимоном, который Косте особенно нравилось пить с наступлением зимы. Вкус напитка ассоциировался у него с грядущими новогодними праздниками и предстоящим отдыхом, в котором он нуждался как никогда. Преподавание в университете по итогам отнимало у Кости много сил, и он ощущал себя уставшим, однако эта усталость была приятной, поэтому ему не на что было жаловаться. Рассказывая Андрею о последних новостях, он заметил:

— Казалось бы, только начался учебный год, а уже наступает пора зачётов. В университете время как-то быстрее пролетает, если сравнивать с тем, как было, когда я работал на дому переводчиком.

— Думаю, это из-за того, что ты работаешь с людьми, как и хотел. В часы приёмов пациентов я тоже не замечаю, как половина рабочего дня проходит.

— Соглашусь, с моими студентами толком не заскучаешь, но я этому и рад. Всё-таки с сентября к концу семестра прогресс у многих на лицо, приятно это видеть.

— Признаться честно, ты меня в положительном смысле удивляешь. Я бы сказал, ты прямо светишься. Может, дело тут вовсе не в прогрессе, а тебе попросту нравится каждый день находиться среди большого количества симпатичных девушек, м?

Костя рассмеялся.

— А ты всё о старом.

— А ты всё делаешь вид, будто у тебя не появилось воздыхательницы, с которой ты постоянно лично занимаешься. Я тебе как вечером не наберу, ты постоянно говоришь, что у тебя занятие. Какие занятия могут быть в восемь вечера, если ты работаешь в первую смену? Колись, что за студентка смогла свести с ума такого невлюбчивого человека, как ты.

— Боюсь, я тебя разочарую. Это никакая не студентка, а студент. Помнишь Яна?

— Кого? — недоумевающе переспросил Андрей.

— Парень, который с мотоцикла упал, когда мы с тобой на 1 сентября здесь же встречались.

Андрей нахмурился.

— У него настолько всё отвратительно с китайским, что ему нужны персональные уроки?

— Наоборот. Он оказался очень смышлёным. Я взялся с ним диплом писать, и изначально мы собирались, чтобы отобрать литературу и источники и составить общий костяк работы, а потом дошли до того, что я стал дополнительно заниматься с ним китайским. У него довольно неплохой уровень и в целом хорошие способности к иностранным языкам, но он с экономического направления, где не очень большая языковая нагрузка. Когда он сказал, что хотел бы заниматься больше и изъявил желание брать дополнительные уроки сверх программы, я не смог ему отказать.

Андрей внимательно следил за выражением лица своего друга, который во время всего своего рассказа улыбался и практически на него не смотрел, отводя взгляд в сторону. Если бы Андрей не знал Костю много лет, он бы подумал, что его друг так восторженно реагирует на парня просто из-за того, что ему нравилось иметь дело с заинтересованным студентом. Однако Андрею как никому было известно, как Костя выглядел и вёл себя, когда у него к кому-либо возникала симпатия. Надеясь, что он всё же ошибается в своих суждениях, мужчина проворчал:

— И надо же оно тебе, лишнюю нагрузку брать. Сколько он хоть тебе платит за занятия?

Костя, сделав глоток ароматного чая, наконец прямо посмотрел на друга.

— Нисколько. Мне хватает его энтузиазма, да и я бы не сказал, что меня уроки с ним особо утруждают. Мы скорее просто практикуем разговорный и обсуждаем разные темы. Мне иногда кажется, что он по эрудиции превосходит многих своих сверстников, с ним всегда есть, о чём поговорить.

Андрей решительно не хотел верить в то, что слышал. Он искренне желал своему другу найти человека, с которым тот бы мог быть счастливым, но этот Ян? Парень на десять лет младше него, к тому же его студент? Это выходило за границы разумного. Андрею в целом было всё равно на возможные нестандартные предпочтения Кости, однако он считал, что его друг нуждался в ком-то надёжном и понимающем, кто бы поддерживал его. Этим кем-то абсолютно точно не мог быть не совсем адекватный парень, у которого ещё даже не закончился период подросткового бунта. Такой человек скорее мог только навредить, чем дать Косте что-то хорошее.

— Вот как, — недовольно процедил мужчина. — Ты уверен в том, что ты делаешь?

— О чём ты?

— Не делай вид, что ты не понимаешь, что я имею в виду. Я столько раз советовал тебе познакомиться с кем-нибудь, но после своего последнего разрыва ты всегда воспринимал это в штыки. А теперь вдруг в тебе проснулся интерес к желторотым пацанам? Я, конечно, понимаю, что у тебя было много негативного опыта в отношениях, но не на парней же теперь кидаться, ещё и таких странных.

— Андрей, ты сам себя слышишь? Что ты несёшь? Да, вероятно, мы с Яном стали проводить вместе довольно много времени и в какой-то степени сблизились больше, чем стоило. Но, даже если это что-то для меня и значит, я не буду ничего с этим делать. Я просто с ним занимаюсь и не собираюсь что-либо менять в контексте наших с ним взаимоотношений. Ты сам постоянно напоминаешь мне о моих проблемах и говоришь сосредоточиться на здоровье. Это я и делаю, мне не до отношений и тем более не до отношений со своими студентами.

— Ну, ты хотя бы не отрицаешь, что он тебе нравится, — буркнул Андрей и вздохнул.

Косте действительно нравился Ян, и мужчина не думал особо скрывать это от своего друга, но в том, что у него не было планов что-либо предпринимать, чтобы позволить этой симпатии перерасти во что-то большее, он не соврал.

Поначалу учитель Хай предложил Яну совместно работать над дипломом, чтобы помочь парню лучше себя понять и разобраться в себе. Как преподаватель уже успел заметить, молодому человеку совершенно очевидно нравилась китаистика, но из-за давления родителей он всяческими способами пытался заглушить свои интересы и из-за этого, вероятно, толком даже не осознавал, каким потенциалом на самом деле обладал. Преподавателю не хотелось, чтобы одарённый парень закапывал свои способности и в будущем шёл работать в ту сферу, которая не вызывала бы у него никакого душевного отклика, поэтому счёл своим долгом дать возможность парню раскрыться и повариться в том, что его увлекало. Также немаловажное значение имело то, что мужчина, насколько это вообще представлялось возможным, старался хотя бы немного отвлечь студента от селфхарма. Он понимал, что едва ли сможет оказать парню должную помощь, потому что Яну безусловно требовалась консультация специалиста, но хотя бы мог поспособствовать тому, чтобы тот меньше сидел без дела. Работа отвлекала от деструктивных мыслей, Костя знал это лучше, чем многие, и поэтому не возражал против того, чтобы студент как можно больше занимался под его менторством, и сам только поощрял это.

Ян приходил к учителю Хаю в оговоренные дни по вечерам, и они, сидя в гостиной на диване за кофейном столиком, разбирали оригиналы традиционных китайских текстов, пили чай, обсуждали содержание будущего диплома и иной раз просто беседовали. В этом всём сложно было найти какой-то неподобающий подтекст. Однако со временем учитель Хай начал замечать, что наедине с парнем ему было очень легко, а грань их с Яном взаимоотношений как студента и преподавателя постепенно стала стираться.

У Кости было много хороших знакомых, но его единственным близким другом можно было считать только Андрея. Мужчины общались около десяти лет, однако некоторое неудобство представляло то, что Андрей был также лечащим врачом Кости и их дружба зачастую от этого страдала. Костя едва ли решился бы когда-нибудь признать это вслух, но его напрягало то, что в один день они могли общаться как друзья, обсуждая, что у кого происходило в жизни, а на следующий день Андрей буквально залезал ему под кожу и на многочисленных снимках УЗИ разглядывал то, что происходило с мужчиной как с пациентом. По этой причине в компании друга Костя иной раз чувствовал себя некомфортно, чего нельзя было сказать о его времяпрепровождении со студентом. С Яном было спокойно, потому что тот не воспринимал мужчину в качестве ходячего объекта, нуждающегося в проведении очередного обследования, и не относился к нему как к больному, что время от времени проскакивало у Андрея.

Со своей стороны учитель Хай прекрасно осознавал причины того, почему ему было приятно проводить время с молодым человеком, однако для него стало неожиданностью, что он сам тоже был не безразличен Яну. Это было странным, потому что благодаря подготовке к конкурсу преподаватель подозревал, что парень уже был в кого-то влюблён, и долго не находился с объяснениями его необычного поведения в свой адрес.

И в университете, и дома во время занятий Костя то и дело ловил на себе взгляд Яна, который явно смотрел на него более заинтересованно, чем следовало; замечал то, как молодой человек поглядывал на его губы, словно пытался впитать то, что ему говорили, не только ушами, но и глазами; видел, как парень излишне внимательно и осторожно к нему относился, будто смущался перед нравящейся ему девушкой. На основании всех этих наблюдений учитель Хай без сомнений мог сказать, что в душе молодого человека что-то происходило, однако намеренно закрывал на это глаза.

Меньше всего в жизни Костя любил кормить себя пустыми надеждами, поэтому и в случае со своим студентом не собирался напрасно обманываться на свой счёт. У Яна не было никаких поводов, чтобы влюбляться в него. Учителю Хаю сложно было принять то, что он мог вызывать у Яна какой-либо интерес, за исключением разве что чисто профессионального. В конечном счёте мужчина именно так стал рационализировать все странности поведения Яня и списывал их исключительно на то, что парню было одиноко или же, что он нуждался в общении с тем, кто так же, как и он сам, сильно любил Китай.