Урок 5 (1/2)

…В незапамятные времена на небе было десять солнц, беспощадно жгущих землю. Жизнь людей была тяжела, воды не хватало, урожаи гибли. Но однажды отважный стрелок Хоу И решил помочь страдающему народу. Он поднялся на вершину горы и сбил из своего лука девять солнц. Оставшемуся солнцу Хоу И приказал заходить и всходить через определённое время. Так появились день и ночь.

Вся Поднебесная славила Хоу И как великого героя, а наградой, которую он получил от императора, стал эликсир бессмертия. 

Сразу выпить эликсир и превратиться в небожителя охотник не захотел, решив ещё пожить какое-то время человеком. Хранение ценности Хоу И доверил своей красавице-жене Чанъэ, которая, однако, не смогла его сберечь. На глазах у разбойников, которые в отсутствие Хоу И пришли в их дом, девушка сама выпила чудодейственный напиток. 

В ту же секунду Чанъэ сделалась лёгкой, как облако, поднялась в воздух и выпорхнула в окно – ветер подхватил её невесомое тело и понёс ввысь. Чанъэ было горько улетать далеко от земли, где остался её любимый муж, поэтому она стала жить на Луне, откуда могла издалека наблюдать за родным домом.

Когда Хоу И вернулся домой, горю его не было предела. Он повсюду искал свою жену и нигде не находил прекрасной Чанъэ. Ночью он не мог заснуть и вышел на балкон, озаряемый лунным светом. Было полнолуние, и Хоу И взглянул на луну, исполненную кроткого и нежного света. Печаль ещё сильнее сжала его сердце.

Вдруг на бледном диске словно промелькнула тень – и охотник узнал, нет, скорее почувствовал, что это была его Чанъэ…

Выступление Яна и Вики было последним и стало красивым завершением вечера. В своём номере парень и девушка рассказывали древнюю легенду про покровительницу праздника середины осени, богиню Луны, и её возлюбленного, с которым она была вынуждена расстаться. Такая задумка учителя Хая и её удачная реализация имели большой успех, и жюри, состоящее из преподавателей разных университетов, присудило студентам третье место. Это было довольно неплохо, учитывая количество достойных дебютантов.

Конкурс китайский поэзии, как и всегда, поражал своей яркостью и пестротой. Выступающие в традиционных нарядах всех цветов и эпох сменяли друг друга по взмаху веера, аплодисменты зала и жюри взрывающимися фейерверками приветствовали и провожали участников, играла музыка пипы и флейты, сливающаяся с мелодикой декламируемой поэзии. Во всём этом калейдоскопе мало кто из зрителей задумывался о том, что в каждый из номеров, длившихся всего лишь по несколько минут, были вложены часы и дни упорного труда и подготовки. О количестве усилий, приложенных для того, чтобы создать этот праздник китайской культуры, знали только конкурсанты и их наставники.

Ян не был в числе тех, кто надеялся на то, что потраченные силы и время окупят себя занятым призовым местом. Номинация была ему полностью безразлична, но он помнил о том, что не мог подвести учителя Хая, который работал над номером вместе со своими студентами ничуть не меньше, чем они, а, может, даже больше. Произошедшее в раздевалке выбило парня из колеи, однако он пообещал преподавателю, что справится с поставленной перед ним задачей, и исполнил своё обещание.

И для Вики, и для учителя Хая стало неожиданностью, что во время выступления на сцене парень сыграет намного проникновеннее и чувственнее, чем на многочисленных репетициях. Никто из них не подозревал, что Ян, произнося свои строки, думал только о своём преподавателе и о том, что тот ранее сказал ему. Молодой человек смотрел на Вику, а сам сквозь неё видел угол актового зала, где на первом ряду сидел учитель Хай. Ян говорил только для него и только из-за него страдал, хотя тот не был его Чанъэ.

Учитель Хай был для Яна также недосягаем, как луна в небе. Он был живым воплощением образа человека, каким парню очень хотелось бы стать в будущем: грамотным, знающим, профессионалом своего дела. В течение месяца учёбы и репетиций Ян видел в учителе Хае идеального преподавателя, о котором мечтал три предыдущих курса, и считал, что глубокие познания и правильные методы работы со студентами являлись его главными достоинствами. За своей восторженностью от интересных пар и насыщенных репетиций Ян прежде толком не обращал внимание на то, что учитель Хай был не просто опытным китаеведом, но и просто хорошим человеком.

Увидев порезы Яна, он мог отчитать его за дурь, обвиняя в юношеском максимализме, мог начать расспрашивать о том, почему парень вредил себе, мог устроить трагикомедию и прямо на месте отвести его в медпункт кампуса к психологу или же, напротив, не проявить никакой реакции, потому что жизнь парня его не касалась. Однако учитель Хай и не осудил его, и не проигнорировал, очень деликатно обозначив, что Ян по своему желанию может обратиться к нему за помощью.

Наверное, Яну было бы проще, если бы учитель Хай сделал вид, что ничего не видел, потому что парень понимал, что отныне будет чувствовать себя перед ним незащищённым и уязвимым. Мужчина обнаружил самый отвратительный скелет в его шкафу, и это не могло не беспокоить молодого человека, который не желал, чтобы кто-нибудь о нём знал. Что было ещё хуже, так это то, что Ян явственно ощущал: их с преподавателем разделяли десять тысяч ли<span class="footnote" id="fn_33207284_0"></span>, а после случившегося этот разрыв должен был стать только больше.

Учитель Хай мог относиться к парню по-доброму, но, уличив его слабость, вряд ли бы теперь когда-либо смог воспринимать его как себе равного. Должно быть, хоть преподаватель и не произнёс этого вслух, он всё же счёл, что Ян был глупым ребёнком, который ещё не выбрался из психологической нестабильности подросткового возраста. От этого юноше было невыносимо.

В какой-то степени обуздав своё замешательство благодаря выступлению, Ян пришёл к выводу, что он должен попытаться вернуть себе потерянное лицо. Чтобы по-прежнему ходить в университет и чувствовать себя на парах учителя Хая спокойно, парень понимал, что ему необходимо во что бы то ни стало показать преподавателю и доказать самому себе, что он был нормальным и ничем не отличался от остальных: был обычным студентом и обычным человеком.

Ян мог сделать это просто на занятиях, поэтому, когда после мероприятия он пошёл переодеваться в раздевалку, у него не было ни малейшего сомнения в том, что он отклонит предложение учителя Хая собраться на чай. Однако, сняв с себя ханьфу и взглянув на свои изуродованные руки, его окутало странное, обычно не свойственное ему нежелание возвращаться домой. Перед глазами мелькнули изображения раздражённого лица отца и кровавых подтёков на стенках ванной, и от этого к горлу Яну подступила тошнота.

Парень мог бы поехать кататься на байке, чтобы развеяться, но для этого всё равно пришлось бы заходить в квартиру, чтобы взять ключи от мотоцикла. А Яну всё-таки определённо точно не хотелось домой.

Сменив одежду, Ян пошёл в холл главного корпуса, где его ждал учитель Хай. Из-за своих размышлений молодой человек переодевался намного дольше своей напарницы, поэтому, когда он подошёл к преподавателю, в руках того был чехол с ханьфу Вики, а сама девушка уже уехала.

— Учитель Хай, ваше предложение по поводу лунных пряников ещё в силе?

Мужчина улыбнулся.

— Конечно. Вы прекрасно выступили, и теперь мы можем отметить уже не только праздник середины осени, но и ваше призовое место.

«Я не хочу идти домой, поэтому задержусь с учителем Хаем», — думал Ян, направляясь с мужчиной к выходу из университета. По его мнению, это была единственная причина, почему он всё-таки согласился провести остаток вечера со своим преподавателем.

***</p>

Сказать, что Ян был поражён, когда учитель Хай привёл его в свою квартиру, было всё равно что не сказать ничего. Парень был уверен, что они с преподавателем отправятся в один из многочисленных китайских ресторанчиков, которых в районе университета было полно, и посидят там. Но, покинув кампус, мужчина свернул с большой улицы и повёл своего студента по одной из улочек вглубь жилых домов. Парень думал, что, вероятно, преподаватель знал о какой-нибудь неизвестной ему маленькой чифаньке<span class="footnote" id="fn_33207284_1"></span>, прятавшейся где-то во дворах, и никак не ожидал того, что в результате они окажутся у входа в обычный подъезд.

Студент и преподаватель поднялись на пятый этаж. Учитель Хай как обычно низко наклонился к дверной ручке и, отперев дверь, добродушно сказал:

— Ну, как говорится, 请进<span class="footnote" id="fn_33207284_2"></span>!

Ян зашёл в квартиру следом за мужчиной и, не веря в реальность происходящего, по невнимательности чуть было не отдавил трущейся у порога Чжэньчжу хвост.

— Иди-ка сюда, — мужчина поднял пушистый комок и усадил его на пуфик у двери, чтобы животное не путалось под ногами.

Развязывая кроссовки, Ян покосился на кошку.

— Симпатичная. И толстая...

— Если что, я не специально её откармливаю<span class="footnote" id="fn_33207284_3"></span>. И, думаю, Чжэньчжу предпочитает, чтобы её называли пушистой, — рассмеялся учитель Хай и провёл парня на небольшую кухню.

Дом преподавателя отнюдь не был богатым дворцом небожителя, а скорее походил на скромное жилище шэньши<span class="footnote" id="fn_33207284_4"></span>. Он жил в двухкомнатной квартире, в которой вырос. Бывшая спальня его родителей была переоборудована в подобие гостиной и теперь была уставлена полками с книгами. Однако книжные шкафы также стояли и в коридоре, затерявшись между шкафов с одеждой. Они были первым, на что Ян обратил внимание, когда проходил по узкому проходу на кухню.

Кухню учителя Хая тоже сложно было назвать просторной, но она была светлой и довольно уютной. Помыв руки, Ян уселся за небольшой деревянный стол, плюхнувшись на один из двух стоящих за ним стульев. Учитель Хай, ставивший на плиту чайник, досадно цокнул языком.

— Извините, забыл вам сказать. Стул стоило отряхнуть. На нём обычно Чжэньчжу спит, и от неё куча шерсти.

— Ничего.

«Значит, он живёт один? — думал Ян, оглядывая ряд аккуратных шкафчиков над плитой и висевшие на стене возле стола маленькие полотна с каллиграфией. — У нас на кухне менее приятно, хотя мама следит за домом».

Учитель Хай достал из одного из шкафчиков коробку с набором китайского фарфорового сервиза. Он поставил на стол небольшие чашки-пиалки и заварочный чайник. Когда вода закипела, мужчина засыпал в него ароматные листья улуна.

Ян молча следил за действиями мужчины и неотрывно наблюдал за движениями его красивых тонких рук. Он засмотрелся настолько, что, когда мужчина опустил на середину стола тарелку с лунными пряниками и разлил чай, закончив с приготовлениями, Ян ощутил некоторое разочарование.

— Что ж, с праздником середины осени! — сев напротив, произнёс мужчина и первым сделал глоток горячего чая.

— С праздником, — внезапно почувствовавший голод Ян решил начать с пряника. Попробовав выпечку, он одобрительно промычал: — Вкусно.

— Знакомые говорят, что эти пряники очень похожи на те, что едят в Китае. Надеюсь, что так и есть. Хотелось бы верить, что в китайском магазинчике, где я обычно покупаю продукты, на самом деле продаются продукты из Китая.

Сказанное прозвучало так, будто сам учить Хай никогда в Поднебесной не был. Ян решил уточнить, потому что сомневался, что правильно его понял.

— Выходит, когда вы ездили в Китай, вам не удалось попробовать там настоящие юэбин? Это из-за того, что они только на праздник середины осени продаются?

Мужчина улыбнулся одними уголками губ.

— Я не был в Китае. Как-то не довелось, да и сейчас не знаю, когда получится съездить.

Ян был шокирован.