Глава 17. Плетение гордиева узла (1/2)

Александр</p>

— Оторвешь пуговицы — заставлю пришивать, — прерывая поцелуй, говорю, в ответ слыша тихий смешок.

— Мы еще не так близки, чтобы я занималась твоей одеждой, — Агата ведет ладонями по моей шее вниз к груди и вновь нетерпеливо пытается избавиться от рубашки. Наблюдаю, как ее пальцы подрагивают от нахлынувшего возбуждения, и мягко перехватываю ее ладони, самостоятельно расстегивая пуговицы.

— Это пока, — добавляю и крепко целую, скидывая ненужную ткань.

Поддаюсь движениям дикарки и падаю спиной на кровать. Сердце бешено стучит, пока Агата, стоя передо мной, соблазнительно избавляется от топа и шорт. Не обращаю внимание на траекторию полета одежды, лишь неотрывно осматриваю стройную фигуру.

В желтом свете горящих торшеров, Агата выглядит нереальной. Невозможно быть одновременно чертовым секс-символом и бесящей девчонкой, которая вечно сует свой нос в чужие дела и холодильники. Только вот происходящее яро кричит: «Возможно» и подтверждает это алым, развратным бельем, сидящим на теле Агаты, как вторая кожа. Увиденное окончательно сносит мне голову, и я теряюсь между мирами; сном и реальностью; и другими всевозможными сравнениями, которые сейчас не к месту.

Я приподнимаюсь на локтях и небрежным движением убираю со лба челку и капельки пота. Слежу за Агатой: она медленно проводит ладонями по талии, груди, ключицам, шее; уничтожает меня и мою сдержанность. Рвано выдыхаю через рот. Чувствую, как не терпится прикоснуться к ней, ощутить тепло и мягкость женского тела.

Прежде чем протянуть руку Агате, на секунду прикрываю глаза. Мне кажется, я сквозь веки вижу ее силуэт. Словно он навсегда останется в моем подсознании и до конца жизни будет кричать о мимолетной слабости.

Агата опирается на локти с двух сторон от моей головы, а я жадно исследую ее тело: гладя, сжимая, наслаждаясь.

В полумраке комнаты Агата больше не выглядит сумасшедшей, дикой. Наоборот, в ней проскальзывает та незамеченная мной ранее красота и привлекательность. Не вижу в потемневших зеленых глазах ненависти, лишь взаимное влечение, что окутало нас мягкими волнами желания.

— Так хорошо, — запрокидываю голову назад, когда Агата оставляет мокрые поцелуи на шее.

— Знаешь, почему так хорошо? — шепчет и прикусывает губами мочку уха. Я несдержанно мычу и впиваюсь пальцами в ягодицы Агаты, прижимая ее к себе ближе.

— Почему? — сам едва слышно произношу, наслаждаясь новой порцией смазанных поцелуев.

— Потому что это твой сон.

Я зажмуриваюсь.

— Просыпайся.

Верчу головой, не желая покидать столь приятное место.

— Тебе звонят.

В подтверждение сказанных слов, я подрываюсь на кровати от громкой стандартной мелодии звонка. Надоедливый звук больно бьет по вискам и вынуждает раздосадовано простонать в потолок.

— Да? — рычу, не взглянув, какой идиот звонит так рано. Пока меня волнуют только отголоски тупого сна, что отдают в теле легким покалыванием и скатывающимся по спине поту.

Как после кошмара. Не иначе.

— Это видео, Алекс.

— Чего? — сонно щурюсь. Отрываю телефон от уха и смотрю на довольное лицо друга. Не это я хотел увидеть после пробуждения.

— Ты охренел, Джош? — лениво тянусь рукой к тумбе и включаю в комнате слабый свет. — Ты время видел?

— Да. Три часа дня, Алекс.

Я прерывисто выдыхаю. Озираюсь по сторонам, не сразу понимая, почему в комнате до сих пор темно. А когда до меня наконец доходит, я благодарю заботливого себя за плотно закрытые шторы.

— Это не повод звонить.

— Ты игнорировал мои сообщения.

— Потому что я спал! — трясу телефон и повышаю голос. Этими необдуманными действиями делаю себе еще хуже.

Потираю лоб, когда новая волна боли пронзает мозги или их остатки, потому что перед глазами до сих пор гребаный сон, а тело ломит не только похмелье, но и постепенно — довольно медленно — спадающее возбуждение.

Джош показательно фыркает. Приподняв брови, он сканирует меня взглядом, и я невольно напрягаюсь, словно в чем-то провинился.

— Хреново выглядишь.

Закатываю глаза и бурчу:

— Спасибо.

— Нет, серьезно, что тебя так умотало?

— Не «что», а «кто».

Прокашливаюсь и стараюсь удобнее лечь, чтобы избежать головокружения и других побочных действий от количества выпитого вчера пива.

Только открываю рот, чтобы попытаться посвятить Джоша в насущные проблемы и немного преувеличить количество полученных после прогулки с Агатой психологических травм, как из динамика доносится громкий хлопок двери моего кабинета. Следом слышу неразборчивое возмущение сестры и сам теряюсь в этой болтовне, пропуская бóльшую часть разговора.

— Какого хрена, Ал? — Ева отталкивает Джоша и забирает его телефон, появляясь на экране. — Ты будишь всех своими разговорами, будь тише.

— Что?

Все еще сонно моргаю, не приходя в себя и не понимая, чего они оба от меня хотят. Сестра ахает и хмурится. В ее взгляде мелькает осуждение, смешанное с утверждением, что я полный идиот.

— Где Агата? — с нажимом спрашивает.

Я тяжело, удручающе вздыхаю и поворачиваюсь на другой бок, наводя камеру на соседнюю сторону кровати. Слышу сдавленное икание сестры и полностью поддерживаю ее реакцию.

— Не поняла.

Как и я.

Мне потребовалось потратить пару секунд на проведение небольшого анализа, чтобы выяснить, откуда на соседней подушке взялись мои же вчерашние вещи. Не буду таить, что на мгновение показалось, что сон реальность, а в душy и вовсе закрались сомнения. Однако все растворилось по щелчку пальцев, но, если быть точнее: от очередного возмущения Евы.

— Ты ей на полу постелил?

— Прикопал под пальмой, — язвлю в ответ.

— Алекс!

— Ева! — передразниваю и морщусь от нового потока головной боли. — Где Агата — я не знаю, но живет она в своем номере. Или ты правда думала, что я так легко поведусь на твою авантюру?

— Живя вместе, вы бы подружились, — фыркает Ева, и я закатываю глаза от ее наивности.

— Если ты не заметила, то мы в квартире вместе живем. Особо не помогает.

— Ты не стараешься.

— Я не обязан.

— Но это…

Шумно втягиваю воздух. Не вслушиваюсь в пустые аргументы сестры, считая их бессмысленными, как и ее попытки поселить нас вместе. Поэтому откровенно забив на ее пламенную речь, перебиваю:

— Ты почему не на учебе?

Ева резко замолкает и глупо хлопает глазами. Мне явно удалось застать ее врасплох.

— Три часа дня. Какая учеба?

— Почему не на работе?

— Три часа дня, — как ребенку повторяет и уничтожает все мои аргументы.

— Тогда иди отдохни и дай взрослым дядям поговорить.

— Да ты! Ты… Да пожалуйста! — сестра впихивает телефон Джошу, и меня немного мутит от быстрых и смазанных картинок на экране. — Я позвоню тебе вечером и все выскажу! — кричит издалека, а после хлопает дверью.

Шмыгаю носом и приподнимаюсь на кровати, упираясь спиной в мягкое изголовье. Благодаря невнятному разговору с Евой меня покинуло то жгучее чувство озадаченности. Вместе с ним и отложился диалог с самим собой на тему воспроизведения столь противоречивых картинок в прямом эфире моих снов.

— Ну так, что с тобой?

— Отмечал день рождения, — тяну и тру лицо свободной ладонью, окончательно сбрасывая сонливость.

—Какой день рождения? Тебе вода соленая в голову ударила?

— Если бы.

— Агата все-таки врезала? — улыбаясь, говорит Джош, и я цокаю языком от слишком частого упоминания дикарки.

— Все, что я скажу, воспринимай как посттравматический бред, — чуть наклоняюсь вперед, погружая друга в короткий пересказ вчерашнего дня, упуская некоторые постыдные моменты.

— Прям-таки не хотела?

— Да, — Агата обнимает себя за плечи и с вызовом смотрит мне в глаза. — На меня надавили.

Мы стоим у ее номера, прилетев сюда после произошедшего в баре недоразумения. Агата, исполнив свое резкое желание накинуться на меня и засунуть свой язык мне в рот, решила пробежать нехилый марафон и потащить меня за собой. Не то, чтобы в моей голове возникли мысли о чем-то непристойном, но и обычного разговора у двери я не ожидал.

— Не преувеличивай, — фыркаю я. — У тебя был другой вариант.

— Был, но я выбрала менее худший. Знаешь, не привыкла целоваться с незнакомцами, — Агата всем своим видом показывает безразличие, чем вызывает у меня улыбку.

— Ты могла просто уйти, — не унимаюсь, потому что вспыхнувшая на лице дикарки озадаченность стоит того.

— А ты мог просто не целовать меня. Да и вообще, это было не по моему желанию!

— У тебя вечно одна и та же отговорка, — делаю шаг вперед, и Агата отзеркаливает мое движение, упираясь спиной в стену. — Просто признай, что тебя ко мне тянет. Не зря же ты предложила перемирие.

Дикарка закатывает глаза и упирается ладонями мне в грудь, отталкивая. Я поддаюсь ей и снова встаю напротив. Чуть склоняю голову набок, дожидаясь ответа.

— Причина для перемирия была — твой день рождения. А тянет меня к тебе лишь в твоих же фантазиях.

— Ладно, — я прищуриваюсь, проскальзывая ладонями в передние карманы. — Значит, мой день рождения еще не закончился?

Агата небрежно пожимает плечами и поворачивает голову в сторону, избегая пересечения наших взглядов.

— Допустим.

— Тогда я хочу загадать желание, — спокойно произношу, хотя язык давно заплетается, а желудок жжет от выпитого пива. В упор смотрю на Агату, пока та не посмотрит на меня в ответ. — Поцелуй меня.

Фраза вылетает из меня настолько быстро, что я не успеваю понять мотивы ее возникновения, но то, с каким удивлением дикарка таращится на меня, говорит о многом.