Глава 5. Расколотый ящик Пандоры (2/2)
— Да ладно, ну представь. Ты, как отважный человек, берёшь на себя груз ответственности. Переступаешь через свои принципы и становишься на ступень выше к познанию этого мира, — Ева разводит руку в стороны, явно вживаясь в роль рассказчика пресловутых романов. — Вы — две надежды, выкинутые в открытое море, — пройдёте невероятно долгий путь к себе и друг другу. Перешагивая через крупные волны и спасая свои жизни от лап кровожадного Кракена в виде семейных драм.
— Тебе бы книги писать с такой фантазией, — говорю я, откровенно заржав от лица Евы: она прикрыла глаза и приложила ладони к груди, практически раскачиваясь из стороны в сторону от своих выдуманных сказок.
— О нет. Скукотища! Писать книжки — последнее, чем я буду заниматься в жизни, — говорит и вздёргивает подбородок вверх, скидывая с плеч пелену своих извращённых фантазий. — Сначала я и Рид перенесём тату-студию на Кингс Роуд, потом я начну колесить по Европе со знакомым байкером и давать концерты в клубах. А когда стану знаменитой — инсценирую свою смерть и продолжу тихую жизнь где-нибудь на Карибских островах.
— А теперь представь, что тебя выдадут замуж, оборвав твои планы, — с вызовом произношу я.
— Тогда придётся начать с инсценировки своей смерти, — Ева сводит брови к переносице, задумываясь, но после, словно сбросив с себя напряжение, широко улыбается. — Возможно, согласно теории квантового бессмертия, ты не выжил на том склоне в Альпах! Так что радуйся, Алекс, судьба даёт тебе веселое разветвление твоего будущего!
— Она хочет моей смерти!
— Какой же ты пессимист, — буркает Ева.
Я тяжело вздыхаю и сажусь, сгорбив спину. Упираюсь локтями в колени, уткнувшись взглядом в лежащие на столике журналы.
— Ты знаешь, я не хочу предавать себя, но и «Олимп» потерять не хочу.
— Тогда отдай клуб мне! У меня не будет конкурентов. Вернее, никто не будет вставлять мне палки в колёса, ведь я — само очарование, — Ева расправляет плечи и едва заметно приподнимает подбородок, всем своим видом показывая, что она — самая подходящая кандидатура на моё детище.
— Чтобы ты проиграла его в карты, как почти сделала это с моей машиной? — скривив губы, спрашиваю.
Ева театрально закатывает глаза и прикладывает ладонь ко лбу, будто стирая испарину.
— Ну хватит вспоминать. Это было давно, и тот олух совершенно не умел считать карты и следить за ними.
— Ева, это было месяц назад!
Цокнув языком, Ева складывает руки на груди и бурчит:
— Понятно, почему Агата замуж за тебя не хочет. Я бы тоже не пошла. Ты ворчливый.
— Мне ещё и тебя в жёнах не хватало, — раздосадованно стону и вновь падаю на спинку дивана. — Достаточно того, что ты и так таскаешь деньги из моего бюджета и еду из холодильника.
— Жмот, — фыркает Ева и наигранно отворачивается.
Я только собираюсь возразить, как очередной стук в дверь отвлекает меня.
— Я не понимаю, кто-то разослал приглашения, о которых я не знаю? — встав в дверном проёме и смотря на друга, интересуюсь я.
Джош вытягивает руку вперёд и тычет в меня телефоном с очередной желтушной статьей. Как мама и говорила: новые снимки— новые сплетни. Только вот с временным прогнозом обсчиталась. Вместо суток прошло от силы часа четыре.
— Ладно, проходи. Третьим будешь.
— Надеюсь вторая какая-нибудь жгучая блондинка, — довольно тянет Эванс, подмигнув.
— Ага, — говорит Ева, когда мы проходим в гостиную. — Жгучая, но не блондинка.
— Ты же сказала, что отпросилась у Александра! — вдруг выпаливает Джош, сложив руки на груди и прожигая Еву красноречивым взглядом.
— Чисто теоретически… — она виновато улыбается и смотрит на меня. — Вот, отпрашиваюсь.
— На кого вы оставили клуб, чёрт возьми?! — я вскипаю.
Встаю напротив сидящих на диване сотрудников, один из которых сейчас должен следить за порядком, а вторая отвечать за музыку, но каким-то волшебном образом они оба решили побыть моими домашними психологами. Отлично! Теперь я ещё больше кажусь себе ничтожным.
— Там пришла Морган, — оправдывается Эванс, и я вспоминаю рыжую девушку с мелкими кудрями, с которой Джош дружит с детства.
— И за что я вам плачу? — я обреченно падаю на кресло, стоящее сбоку от дивана, и упираюсь локтем в подлокотник.
— Ты мне не платишь, — встревает Ева, но поймав мой злой взгляд, смыкает губы и изображает, как закрывает рот на замок, кинув ключ за диван. Однако быстро забивает на свою клятву, стоит Джошу посмотреть на неё. — О, Ассоль! О, милая Ассоль!
Эванс застывает, а после со стоном заваливается на бок.
— Нильсен, какое ты трепло! Я тогда просто засмотрелся! Это смотрел Макс, пока начищал стойку! — завывает Джош, и я тихо смеюсь, вновь выслушивая объяснения.
Оставшийся вечер мы проводим за спокойной беседой. Лишь изредка я отключаюсь, вновь возвращаясь к своим мыслям и подавлению чувства собственной гордости. Мне нужно больше времени уделять работе и вести себя так, словно ничего не происходит. Тогда, возможно, и проблема исчезнет, а если это проблему ещё и подтолкнуть к исчезновению…
— И как ты будешь действовать?
— Сначала врага надо изучить, а после нанести ответный удар, — сопровождаю свою речь резким и громким хлопком в ладони, и Ева подскакивает на диване, прежде чем показать два больших пальца вверх.
***</p>
— Нет, мне не нравится этот цвет. Хочется что-то между слоновой костью и небесно-голубым.
— Так это разные цвета, — я зажмуриваюсь и раздраженно вздыхаю.
Мы сидим в свадебном салоне несколько часов. В глазах уже начинает рябить от белых оттенков и разбросанных повсюду брошюр с вычурным дизайном. А голова и вовсе раскалывается из-за бесконечного потока, состоящего из трёх женских голосов и их необъятных просьб по поводу организации. Только вот, если я готов застрелиться, то темноволосая девушка-организатор лишь торопливо записывает все указания, так ещё и периодически подсказывает. Если и существует ад на земле, то он находится здесь, в свадебном салоне, где судьба всего мира зависит от выбранных салфеток.
— Алекс, неужели ты не понимаешь? — наигранно ласковым голосом говорит Агата. Она поворачивается ко мне и, активно жестикулируя руками, продолжает: — Свадьба — самый важный день в жизни девушки! Каждая стремится не только выглядеть очаровательно, но и сделать так, чтобы очаровательным было само торжество! Кажется, что это не твоя свадьба, а твоя жизнь! Понимаешь или не понимаешь?
В её глазах я вижу самую настоящую издёвку и наконец осознаю, что это и есть то самое поле боя, в которое она втянула не только меня, но и наших родителей. Они и не заметили, как стали актерами театра Агаты, поддерживая все её идеи.
— Как же так я не мог понять? — драматично качаю головой и, недовольно фыркнув, отворачиваюсь от Агаты.
Упираюсь локтем в резной подлокотник дивана, обивка которого пестрит королевскими лилиями, и засматриваюсь на улицу Лондона через панорамное окно. А ведь несколько дней назад я, ничего не подозревая, ел бисквит в ресторане миссис Харрис и откровенно усмехался над Агатой и её попытками изобразить голодовку. Потому что буквально через двадцать минут она сдалась.
Похоже и я слишком быстро сдался. На смену гневу и отрицанию пришло смирение. Оно смешивается с противоположным ему чувством справедливости и создаёт внутренний конфликт. Находиться в таком состоянии невозможно. Кажется, вот-вот лопнет голова или я сам разорвусь на мелкие атомы, пока слабая часть меня твердит: быть может, штамп в паспорте не станет тяжким грузом, если не обращать на него внимание?
Грузом, может, и не станет, но окончательно надорвёт веру в себя.
— Мистер Нильсен, вам нравится? — мягкий голос работницы салона вырывает меня из омута самобичевания и ненависти к себе.
— Очень, — язвительно отвечаю, так и не оторвав взгляда от окна.
— Придурковатая у тебя фамилия, — наклоняясь ко мне, шепчет Агата.
Я поворачиваюсь в её сторону и, растянув губы в довольной улыбке, говорю:
— И как ты с ней всю жизнь проживёшь?
— Я не буду брать твою фамилию, — самодовольно произносит Харрис.
— Согласно третьему пункту договора…
— Ты так сильно хочешь, чтобы я стала твоей женой, что выучил все пункты договора? — вздёрнув нос, игриво тянет Агата.
— Нет. Я дочитал до третьего и оставил всё на своего необразованного юриста — Еву.
Агата морщится и отворачивается. Она так и не узнает, что я изучил все пункты досконально, лишь бы снизить процент напоминания о браке в обычной жизни, и решив проводить всё время в наигранной слепоте к реальности.
Но это потом. Сейчас же, посмотрев на наручные часы с широким кожаным ремешком, я вспоминаю про любовь к себе и своему свободному времени.
— Ладно, свадьба свадьбой, но у меня свидание, — поднимаюсь на ноги и отряхиваю джинсы от крошек печенья, которое я то и дело закидывал в рот от скуки.
— Алекс, — мама многозначно смотрит на меня и наклоняется чуть вперед, пока девушка, что занимается дизайном на секунду застывает. — Какое свидание?
— С девушкой. Я прежде всего мужчина и должен придерживаться этого статуса, — ощущаю на языке желчь, но продолжаю: — Брак — условность. Он не влияет на мои желания. Да и Агата не против. Да, Агата? — мельком смотрю на Харрис, с лица которой за секунду исчез румянец, и она стала похожа на белый лист. Упс, кажется, переборщил. Но, несмотря на это, она кивает и опускает стеклянный взгляд вниз, приняв поражение. — Вот и решили.
Я разворачиваюсь на пятках и выхожу из свадебного салона. Старательно отгоняю от себя смрад совести и стыда за повтор когда-то сказанных отцом слов, от которых до сих пор сковано горло.