Пресс-конференция. (1/2)

«Только ты ненадолго спрячешься в чужой тени,

У каждого свой выход — ответить за слова свои»

© Shami — В строю</p>

Новое утро приносит с собой и новые проблемы — та самая пресс-конференция, которую упоминал строгий менеджер, неумолимо нависает над головой Хёкджэ, и «барабанщику» приходится признать, что избежать этого мероприятия никак не получится, ведь и менеджер, и начальник службы безопасности уже ждут его в гостиной.

Более того, Хёку следует поторопиться, так как до него доносится спор Чонсу-хёна и Донхэ, и тон лидера группы начинает нешуточно беспокоить Хёкджэ, так что он лишь поправляет на себе ворот водолазки, не зная, стоит ли убрать кулон под одежду или же носить его, как Ынхёк — гордо, смело и поверх одежды. В итоге Хёк решается на второй вариант, хоть он продолжает чувствовать себя неуютно — хочется посмотреться в зеркало, но оно по-прежнему занавешено, так что «Ынхёк» не может узнать, как он сейчас выглядит. — «Но, наверное, это и к лучшему…» — думает Хёкджэ, тихо вздыхая и неуклюже зачёсывая свои рыжие волосы с жирными корнями — даже его собственное стремление быть чистоплотным во всём отступает на задний план, когда парень думает о своём брате. — «Мне нужно как-то заставить себя привыкнуть к бешеному ритму жизни Ынхёка… Но это так непросто…»

Мобильный телефон Хёк решает оставить в квартире — раз Донхэ вышел из комнаты, Хёкджэ сумел без каких-либо проблем спрятать оба сотовых телефона в ящик стола Ынхёка, в довольно неприметном закутке, где уже лежит фотоальбом, подаренный ему братом на их последний совместный день рождения. — «Ты всегда считался старшим братом, но отныне я буду старше тебя…» — Хёк аккуратно задвигает ящик стола и, собираясь с силами, отправляется к остальным, в гостиную. — «Потому что мир продолжает двигаться дальше, пусть даже мне кажется, что моё время застыло, остановилось без тебя…»

— О, наконец-то Ынхёк собрался. Рыбок, что ли, покормить решил? Очень своевременно. Всё, нам пора ехать, — Чонсу выжидательно косится на часы, игнорируя недовольный взгляд Донхэ. — Нам уже давно надо быть в салоне. Хоть в порядок тебя приведём перед пресс-конференцией.

— А можно как-то потактичнее? Ынхёк сейчас носит траур, если ты не забыл, — в отличие от притихших ребят, лидер группы мгновенно закипает от слов менеджера, до сих пор сомневаясь в необходимости этой пресс-конференции, на которой Хёкджэ в образе Ынхёка должен официально рассказать о своём погибшем брате-близнеце. Хёк не успевает ни как-то замять тему, сообщив о своей готовности, ни как-то переключить внимание Донхэ на что-то другое, как между мускулистым солистом и менеджером вклинивается Хичоль, похлопав Донхэ по плечу и мягко проговаривая:

— Остынь, Донхэ. Мы поедем с Ынхёком и поддержим его. Всё пройдёт хорошо, да и это единственное, что сейчас ждут от Ынхёка, верно, Шивон?

— Да, мы отклоняем все предложения о встречах и скандальных интервью ради этой пресс-конференции, которая и расставит для общественности всё по своим местам, — отвечает начальник службы безопасности, положив свою тёплую руку на плечо «Ынхёка». — Все понимают, что Ынхёк носит траур, и до его окончания никаких концертов и выступлений не предвидится. Но нам действительно пора. Перед камерами вы все появиться не можете, оговорено только присутствие Донхэ в качестве лидера DAEKY, но, думаю, никто не будет против, если вы побудете за кулисами в качестве моральной поддержки. Как тебе план, Ынхёк?

Хёкджэ не успевает вымолвить ни слова, так как, после того, как ребята с явным облегчением переглянулись, со стороны кухни раздаётся резковатый и в какой-то мере даже грубый ответ Кюхёна:

— Я не поеду. Что я там забыл?

— Кюхён, не беси меня, — Донхэ тут же поворачивает голову в его сторону, строго нахмурившись. — Сейчас не время для твоих капризов. Ты едешь вместе со всеми и это не обсуждается.

Макнэ группы упрямо смотрит на Донхэ, поджимая губы и, несмотря на то, что Кюхён чуть было не съёживается под недовольным взглядом лидера, он явно не собирается отступать — и Хёкджэ понимает это на удивление быстро, в отличие от остальных. — «Зачем его заставлять?» — Хёк всегда старается идти по пути меньшего сопротивления, потому на этом важном мероприятии, по мнению пекаря, от Кюхёна толку действительно будет мало, и если тот останется в квартире и займётся своими делами, так будет проще для всех. Но при этом никто не решается остановить Донхэ — Чонсу уже ушёл в коридор, обуваясь, Чхве Шивон последовал за ним, и в гостиной остаются только ребята, словно выброшенные в самый эпицентр назревающего конфликта.

— Донхэ, не надо, — Хёкджэ наконец решается подать голос и, поравнявшись с застывшим на месте лидером группы, Хёк осторожно касается тёплыми пальцами его запястья, привлекая внимание Донхэ к себе. Парень понимает, что старшие участники группы не решаются остановить Донхэ, когда тот так разъярён, и Хёкджэ сам невероятно рискует, пытаясь отвлечь лидера группы — но и оставить Кюхёна фактически на растерзание только из-за того, что гитарист не хочет ехать на эту пугающую всех пресс-конференцию, Хёк тоже не может. Этот дерзкий макнэ с испуганными глазами удивительной миндалевидной формы кажется таким зашуганным из-за своей честности, что Хёкджэ, на мгновение даже позабыв о себе, тянет Донхэ за руку более ощутимо, чтобы убедиться, что тот его слушает, даже через непонятно откуда взявшуюся злость по отношению к младшему участнику группы, и тихо добавляет:

— Не заставляй Кюхёна… пожалуйста.

Это «пожалуйста» почему-то прозвучало очень тихо и жалобно, словно на эту просьбу Хёкджэ истратил свои последние силы — и, что удивительно, Донхэ тут же реагирует на слова Хёка, аккуратно выворачивая своё запястье из пальцев «Ынхёка» и бережно сжимая его руку в своей, без лишних слов показывая таким образом, что просьба услышана. Одновременно с этим Донхэ шумно выдыхает, ослабляя напряжение в собственных плечах, явно собирая мысли воедино, и на эти несколько секунд, казалось, время в гостиной попросту застыло: не только Кюхён, но и Чонун и Хичоль не решаются пошевелиться, неотрывно наблюдая за развернувшейся сценой.

— Чтож, отлично, — практически процедил Донхэ, продолжая говорить медленно и отчётливо, чтобы каждое его слово было правильно услышано и понято. — Тогда вы с Йесоном отправляетесь в магазин — и ты готовишь ужин. И чтобы никаких полуфабрикатов, ты понял меня?

Кюхён не отвечает сразу — и Хёк снова испытывает беспокойство: он помнит, как непросто было вести себя в соответствии с ожиданиями Донхэ в свой первый вечер в общежитии, и, как говорил Ынхёк, с лидером группы лучше не мямлить, а молчание младшего участника группы вполне может быть воспринято Донхэ как неподобающее поведение. По крайней мере, хотя бы Чонун решается молча кивнуть, соглашаясь с предложенными условиями, но Кюхён продолжает молчать, а время неумолимо уходит, потому Донхэ решает поторопить его, строго рыкнув:

— Не слышу ответа. Ты меня понял?

— Да, — нехотя промолвил Кюхён, и Хёкджэ облегчённо вздыхает, переглянувшись с обеспокоенным Хичолем, который, кажется, тоже выдохнул, одновременно с Хёком. Заметив на себе взгляд «барабанщика», корейский солист тут же широко улыбается ему, явно стараясь приподнять парню настроение после этой перепалки. От этой приветливой и искренней улыбки старшего мембера группы Хёку действительно становится немного легче — он не будет один в этом испытании. Рядом с ним, помимо строгого менеджера, с Хёкджэ будет Донхэ, и Хичоль тоже будет неподалёку, дожидаясь конца пресс-конференции за кулисами — и всё это немного успокаивает Хёка, благодаря чему его сердце перестаёт выбивать чечётку в груди, возвращаясь к привычному ритму. — «Всё должно пройти хорошо… ведь правда?» — думает Хёкджэ, молча кивая в сторону коридора и, убедившись, что угроза ссоры миновала, отправляется туда первым из мемберов группы, чтобы подать им пример, и, явно чуть помедлив, два солиста последовали за ним.

***</p>

Хёкджэ растерянно оглядывает место проведения пресс-конференции перед самым началом этого пугающего мероприятия: он ещё скрыт кулисами от множества репортёров и журналистов, от их фотокамер, что сейчас словно притаились в засаде, дожидаясь «Ынхёка», чтобы фактически растерзать его своими ослепляющими и пугающими вспышками, от видеокамер, что будут стараться запечатлеть каждый его шаг, каждый жест. — «Почему тебе это так нравилось, Ынхёк?» — Хёк очень хочет спросить это у своего брата, но не может. — «Что тебя привлекало в этом всём? Слава? Внимание? Любовь фанатов?»

Как и говорил Чонсу, сперва Хёкджэ пришлось пройти через испытания салоном красоты — приятные молодые люди тут же принялись хлопотать над ним, слушаясь указаний менеджера. Но часть опасений Хёка совершенно не оправдалась: его не заставляли ни мыть голову, ни перекрашивать уже немного отросшие волосы — работники салона лишь наспех спрятали жирный блеск у корней посредством странного сухого шампуня, которым Хёкджэ до этого ни разу не пользовался: эту странную консистенцию, похожую на муку, тщательно распылили на корни волос Хёка, а после — не менее тщательно просушили с помощью фена.

— Приведите его в порядок, но оставьте небрежность, — сухо произнёс менеджер, сидя в кресле и то и дело поглядывая на настенные часы. — Пусть видят, что он скорбит. И Донхэ тоже подготовьте к камерам.

Наверное, только факт того, что лидером группы занялся визажист, помешал Донхэ снова вспылить из-за не самых участливых слов Чонсу-хёна, на которые сам Хёкджэ практически никак не реагирует, покорившись талантам работников салона и не обращая внимание на такие мелочи — самого Хёка намного больше волнует сама пресс-конференция, чем деловые разговоры Чонсу. По крайней мере, теперь «барабанщик» выглядит более опрятным, хоть и не таким идеальным, как всегда выглядел Ынхёк, но менеджера такой расклад более, чем устраивает, раз после салона все участники и наблюдатели пресс-конференции тут же отправились в агентство, уместившись в большом фургоне, в котором обычно ездят мемберы группы.

— Ынхёк, — Донхэ тихо подходит к Хёкджэ и тоже осматривает зал для пресс-конференции, пока они оба скрыты за кулисами. — Послушай, я… я думаю, что тебе это понадобится сегодня. Надень их, пожалуйста.

Повернувшись на звук голоса лидера группы, Хёк с удивлением смотрит на большие солнцезащитные очки в руке Донхэ и, чуть помедлив, парень с благодарностью покачивает головой, после чего он медленно надевает эти очки, поправляя их на себе. — «Донхэ всегда принимает правильные решения», — убеждает себя Хёкджэ, сквозь тёмные стёкла наблюдая за тем, как Донхэ принимает из рук подошедшего Хичоля свои солнцезащитные очки, тоже решаясь их надеть, не то в качестве поддержки «Ынхёка», не то — по своим личным причинам. — «Наверное, он взял очки для меня, чтобы скрыть мои покрасневшие глаза, а для себя, чтобы… чтобы наблюдать за ситуацией?» — касаемо лидера группы Хёк может лишь предполагать, но почему-то он считает, что эта теория близка к истине — Хёкджэ помнит этот внимательный взгляд Донхэ во время подобных мероприятий, когда ему приходилось постоянно контролировать то, как ведут себя мемберы группы и что говорят.

— А… о чём мне говорить? — тихий голос Хёка звучит неожиданно ошеломительным для остальных: Хичоль и Донхэ многозначительно переглядываются, а менеджер, оказавшийся неподалёку, тут же отреагировал на этот вопрос, спешно подходя к своим подопечным и прислушиваясь, но не привлекая к себе внимание. Судя по реакции мемберов группы, у тех было некое мысленное противостояние, словно они не знали, кому пояснять Хёкджэ положение вещей, после чего Донхэ, решившись, тихо вздыхает, поворачиваясь к Хёку и отвечая:

— Говори то же, что и всегда, Ынхёк. Никто не ждёт от тебя тирад, учитывая обстоятельства.

— А если тебе нечего сказать, то… — подхватывает Хичоль, явно придумав какой-то свой план, но Чонсу тут же отодвигает старшего мембера группы немного назад, решив взять слово, как человек, что отвечает за всю эту пятерку ребят и, видимо, имеет больший вес в своём мнении, чем они сами:

— Говори о фанатах, Ынхёк. Раз уж вскрылось, что у тебя был брат — ври до самого конца.

— Врать? — удивлённо переспрашивает парень, с сомнением покосившись в сторону ребят: лицо Донхэ кажется непроницаемым, хоть вызывающая поза в виде скрещенных на груди рук выдаёт его сомнения в идеальности этого плана, а Хичоль и вовсе нервно закусывает край своей нижней губы, ничего не говоря. Не сказать, что Хёкджэ не смирился с фактом того, что ему и так приходится во многом врать и скрывать страшную правду от окружающих, но всё-таки Хёк рассчитывал, что для группы и менеджера он хотя бы выглядеть будет как честный человек, не говоря уж об общественности. — «И что мне говорить?..»

— Ну, не совсем ври, — мрачно поясняет Чонсу, закатывая глаза и нервно дёргая плечом, тоже не испытывая никакого удовольствия от предстоящего мероприятия. — Говори, что вы только недавно воссоединились, и ты ждал корейского концерта, чтобы официально представить своего брата публике, даже если ничего такого вы с братом не планировали. Не забывай, что фанаты — это наш хлеб. Постарайся не растерять их своими очередными глупостями.

— Чонсу, замолчи, — хмуро отрезает Донхэ, как будто рефлекторно придвинувшись ближе к Хёкджэ и, не раздумывая, перебивает недовольного менеджера. — Ты переходишь границы.

— Донхэ, ещё одно лишнее слово, и ты останешься за кулисами вместе с Хичолем, — Чонсу явно надоело слушать, как лидер группы огрызается на него по любому поводу, потому он строго хмурится, недовольно зыркнув в сторону Донхэ, после чего мужчина добавляет. — Фанаты ждут его, а не меня. Или у тебя есть идея получше? Если ты уже придумал, как Ынхёку объяснить сокрытие своего брата, чтобы фанаты не восприняли это объяснение как оскорбление — то мы с удовольствием тебя выслушаем. У тебя десять секунд.

В этот раз у Донхэ не находится слов: он тяжело дышит, нерешительно покосившись на «Ынхёка» рядом с собой, и от его растерянного взгляда Хёку становится понятно — у лидера группы нет ни единой идеи того, как бы «барабанщику» выйти из положения, и не соврав, и не настроив фанатов против себя. — «Донхэ хочет защитить меня от всего этого… но он не может», — думает Хёкджэ, с сочувствием наблюдая за нервничающим лидером группы. — «А это значит, что у меня остаётся только один выход…»

— Давайте тогда так и поступим, — Хёк негромко подаёт голос, привлекая внимание остальных к себе и сухо кашляя в кулак, так как парень понимает, что решение в любом случае остаётся за ним. — Мы с братом воссоединились не так давно и… мы решили выждать время, перед тем, как представить его публике официально, поскольку я не был уверен, что журналисты не полезут в нашу личную жизнь. Так я и буду говорить.

— Всё звучит правдоподобно, но журналистов лучше не приплетай, — коротко советует Чонсу, хмуро покачав головой и поджав тонкие губы. — Сейчас они нам нужны, чтобы история с аварией разносилась по общественности по той версии, которую дадим им мы. Ни к чему портить отношения ни с фанатами, ни с прессой. Лучше скажи, что опасался, будто твоему брату навредят хейтеры<span class="footnote" id="fn_33135212_0"></span>. В это общественность легко поверит, недаром у нас такая ужесточенная система безопасности.

— По системе безопасности — это уже ко мне, — отшучивается Шивон, подходя к говорившим и явно снижая накал между говорившими своим собранным видом, без слов демонстрируя всем, что у него всё под контролем. — Чонсу прав в данной ситуации, ребята. Недаром я увеличил охрану, как на входе, так и в зале. Вы будете в безопасности, да и журналисты таким образом охотнее поверят в то, что вам могут угрожать хейтеры. Ничего не бойся, Ынхёк, и говори то, что от тебя требуется.

— Спасибо вам всем, — тихо отвечает Хёкджэ, согласно кивая и надеясь таким образом как можно скорее разрешить надвигающуюся ссору, пока Донхэ снова не закипел от плохо скрытого раздражения. — Так я и поступлю. Чем быстрее мы начнём, тем быстрее и закончим, верно?

— Погодите, — подаёт голос молчавший до этой секунды Хичоль, и его настороженность неосознанно перенимает и сам Хёкджэ, на каком-то подсознательном уровне, пока он не понимает, к чему клонит корейский солист. — Если Донхэ спросят, знаком ли он был с братом Ынхёка и виделись ли мы с ним — что ему говорить?

— «А ведь и правда…» — задумывается Хёк, поджимая губы и растерянно оглядывая ребят и собравшийся стафф. — «Если Донхэ будет присутствовать на пресс-конференции, то журналисты захотят и его спросить о моём брате… Точнее, о «брате Ынхёка». И что тогда делать?»

— Я скажу, что внутри группы мы были знакомы с братом Ынхёка и что мы все были с ним близки, — глухим голосом отвечает Донхэ, решившись даже быстрее, чем Хёк успевает открыть рот для ответа. — В этой ситуации я не вижу другого выхода.

— Но Донхэ, мы проболтались в больнице, что ничего не знаем о брате Ынхёка, — добавляет Хичоль, встревожившись не на шутку. — Что, если это разнесётся по общественности?