Новый день. (1/2)

Следующим утром, когда Донхэ, задремавший в сидячем положении, открывает глаза от тихого шороха напротив себя — на его кровати уже давненько сидит Хичоль, пристально наблюдающий за ним и Ынхёком, который до сих пор дремлет на коленях Донхэ. Многозначительно округляя глаза, корейский солист косится на спящего барабанщика и вопросительно кивает Донхэ, снимая с руки тонкую чёрную резинку для волос и собирая свои длинные и густые пряди в небрежный хвостик.

— «Спит», — одними губами отвечает Донхэ, опуская голову и с нескрываемой нежностью посмотрев на дремлющего Ынхёка, такого расслабленного, без этой боли, которая, казалось, выражается во всём: в любом зажатом и неуклюжем движении, в пустом выражении лица, в жалобно-отчаянном блеске заплаканных глаз… которые, как оказалось, уже смотрят на него. Не двигаясь, темноволосый солист опасливо смотрит на молчавшего Ынхёка, не зная, как сейчас тот отреагирует на него: Донхэ помнит, как практически под утро барабанщик с улыбкой шептал сквозь сон, доверчиво тычась носом в теплый живот лидера группы через плотную футболку:

— Это был просто сон… Хёк… Хёк, ты тут…

Сейчас же парень смотрит на Донхэ с удивлением и надеждой, но, постепенно просыпаясь, Ынхёк понимает, где он находится — и вспоминает, что произошло. Лидер группы растерян, не зная, как ему теперь заводить разговор с Ынхёком, не отшатнётся ли тот от него снова, осознав, что перед ним не его брат, а Донхэ. — «Наверное, он был очень близок с братом, если в таком положении… фактически лёжа на моих коленях, Ынхёк думал, что с ним сидит брат…» — на удивление, Донхэ не испытывает ни капли ревности: думая о том, что барабанщик с кем-то был очень мягок и нежен, лидеру группы становится ещё больнее понимать, что настолько близкого человека, которому Ынхёк мог довериться, при котором он мог быть таким расслабленным и открытым, барабанщик потерял навсегда.

— Ну как ты? — почему-то шёпотом спрашивает Донхэ, не решаясь прикасаться к Ынхёку, хотя ему очень хочется прибрать длинную рыжую чёлку барабанщика, немного закрывающую его большие тёмные глаза. — Может, ещё поспишь?

— Ынхёк, рыба моя, так ты проснулся! — Хичоль тут же принимается ёрзать на постели Донхэ, подавая голос, как и всегда, громко и ярко, а ещё и вдобавок в самый неожиданный момент, чему уже, наверное, никто не удивляется, хоть Ынхёк, продолжая лежать головой на коленях лидера группы, коротко вздрагивает от неожиданности. — Вы оба уже проспали завтрак, дело близится к обеду, и нам нужна помощь Ынхёка. Мы рагу делать собрались, а рецепта у нас нет…

— Хичоль, поищите в интернете, — Донхэ вздыхает, понимая, что в своей иррациональности Хичоль уже заходит слишком далеко, ведь Ынхёк наверняка не готов ещё вернуться к привычным домашним делам, но старший мембер лишь отмахивается, не воспринимая слова лидера группы всерьёз:

— Донхэ, ну какой интернет, а? Там Кюхён надругивается над курицей с помощью ножа, Чонун моет кабачки с лицом маньяка-извращенца… Я прямо не знаю, что нам делать. Без Ынхёка мы не справимся.

— Ничего, Донхэ, — раздаётся тихий голос Ынхёка: опустив голову, Донхэ с удивлением замечает, как, улыбнувшись краешком рта, парень смотрит на лидера группы, а затем Ынхёк медленно приподнимается и садится на постели, устало потягиваясь, чтобы размять затекшие мышцы спины, которые фактически задубели от длительной позы во время сна. — Хорошо. Идём спасать рагу.

— «Неужели он ожил?» — Донхэ удивлённо косится на барабанщика, так как у него совсем не находится слов для объяснения столь оживлённого поведения Ынхёка. — «После того, насколько он был разбит прошлой ночью?» Лидер группы совершенно не понимает, что происходит, молча наблюдая за тем, как Ынхёк послушно поднимается с кровати и, пригладив свои волосы, вопросительно смотрит на Хичоля, который тут же украдкой подмигивает. Правда, кому именно подмигивал старший мембер, Донхэ так и не понял, но зато, оживившись, длинноволосый солист тут же с кряхтением поднимается на ноги и ободряюще хлопает парня по плечу:

— Вот и ладушки. Давай, топай умываться, а я сейчас приду.

— Хичоль, я не думаю, что… — нерешительно произносит лидер группы, но Ынхёк, согласно кивнув, одёргивает на себе водолазку и молча отправляется в ванную комнату, пока Хичоль и Донхэ провожают его задумчивыми взглядами, и, когда барабанщик скрывается в ванной, Донхэ, не выдержав, хлопает себя по колену, поднимаясь с кровати Ынхёка и, нахмурившись, скрещивает руки на груди, недовольно посмотрев на старшего мембера:

— И что это за цирк с обедом?

— Донхэ, расслабься, — корейский солист перестаёт заразительно широко улыбаться и, вытянув шею, парень косится в коридор, проверяя, точно ли Ынхёк сейчас в ванной и не услышит ли барабанщик их разговор. — Всё идёт по плану. Ты что-нибудь слышал про метод маятника?

— Разумеется, слышал, — у Донхэ начинает болеть голова и он сдавливает двумя пальцами свою переносицу, зажмурившись и не понимая, к чему клонит Хичоль. — Это метод манипуляции. Сделать человеку плохо, а потом чуть сгладить ситуацию, чтобы он испытал псевдорадость. Ты что, собрался столкнуть Ынхёка с Кюхёном, когда он в таком состоянии?! Ты из ума выжил?!

— Ты слишком узко мыслишь, — Хичоль легко хлопает парня по плечу и обходит Донхэ, взявшись за края одеяла и легко встряхивая его, намереваясь заправить кровать Ынхёка, пока тот приводит себя в порядок в ванной комнате. — Я о том, что ему нельзя оставаться в комнате вечно. Я не хочу, чтобы Ынхёк потух окончательно, потому лучше всего хоть понемногу, но развлекать его чем-то привычным. Ну как ты мог подумать, что я желаю вреда моему Ынхёку?

— Хичоль, — Донхэ непривычно ёжится: если думать о том, как были близки братья-близнецы, ему было легко, то слышать от Хичоля «моему Ынхёку» парню по-прежнему не очень приятно, даже после того, как оказалось, что тот скандальный поцелуй на сцене между лучшими друзьями оказался хорошо разыгранным спектаклем. — Ынхёк тебе не хомячок для экспериментов. Да и ты уверен, что это хорошая идея?

— Уверен-уверен, — старший мембер расправляет одеяло на кровати своего лучшего друга, после чего парень выпрямляется и поворачивается лицом к Донхэ, внимательно оглядывая его. — Я понимаю, что ты сейчас как коршун: готов накинуться на любого, кто не так подышит рядом с Ынхёком, но и ты пойми — это неправильно. И только не вздумай сейчас на меня рычать, лучше доверь нам Ынхёка и вздремни.

— Я не хочу спать, — вяло пытается возражать Донхэ, направляясь в сторону двери, чтобы проконтролировать непредсказуемую ситуацию на кухне, но Хичоль, нагоняя его, цепко хватает парня за локоть и останавливает, уже строже посмотрев в глаза темноволосого лидера:

— Донхэ, я не шучу. Ты в больнице совсем не спал, да и после похорон видок у тебя был весьма убитый, извини за каламбур. А как ты на Кюхёна взбесился? А ещё и Ынхёк ночью сбежал, и мы все тут на нервах были. Давай так: ты сейчас отсыпаешься, к обеду мы тебя позовём, а на кухне я с Ынхёка глаз не спущу. Всё будет в порядке.

— А как же Кюхён? — Донхэ тихо вздыхает, понимая, что отчасти Хичоль прав: парень уже с трудом соображает, что ему делать, и как вести себя. Более того, лидер группы действительно последние пару ночей не мог уснуть, переживая за Ынхёка, так что, чтобы быть сильным и дальше защищать барабанщика от всех невзгод, ему правда нужен отдых. Но оставлять парня в таком состоянии с макнэ без контроля и не имея возможности вовремя остановить Кюхёна — страшновато.

— Мы с Чонуном поделили обязанности. Он вовремя затыкает Кюхёну рот, а я присматриваю за Ынхёком, — Хичоль делится с Донхэ уже продуманным планом, явно не принимая ни возражений, ни каких-то попыток договориться. — Да и Кюхён всё-таки не дурак, лишний раз рот открывать не станет. А вот если ты не будешь спать, то я отправлю Йесона сюда, чтобы следил за тобой, и тогда не будет никакой гарантии, что Кюхён не получит от меня морковкой в случае чего. Выбор за тобой.

— Ну что мне с вами делать… хорошо, я вздремну пару часов, — нехотя соглашается Донхэ, понимая, что с Хичолем в большинстве случаев проще всего согласиться, чем несколько часов его уговаривать, а потом неделю разгребать последствия опрометчивых решений этого восхитительного наглеца — всё-таки он знаком с солистом не первый год, и потому прекрасно знает, на что способен Хичоль, особенно если ему что-то запрещать. — Но, если вдруг что случится, сразу разбудите меня, договорились?

— Да что может случиться? Ты же сам запретил нам пить, пока Ынхёк не оправится, — Хичоль пытается пошутить, широко улыбаясь, но, понимая, что шутка в этот раз вышла так себе, ведь лишнее беспокойство Донхэ точно не нужно, парень торопливо добавляет:

— Всё будет в порядке, обещаю. Приготовим обед, немного расшевелим Ынхёка, чтобы хоть слегка отвлёкся от своих мыслей, а потом все вместе поедим. Не тяни весь этот груз на себе, Донхэ — и ему не поможешь, и сам сломаешься. Дай и нам позаботиться о нём.

— Хорошо… хорошо, ты прав, — признаёт Донхэ, решая уже прекратить этот разговор, так как в ванной больше не шумит вода, а это значит, что Ынхёк вот-вот выйдет в коридор, где уже должен быть Хичоль, потому лидер группы подходит к своей кровати и садится на неё. — Спасибо тебе, Хичоль. Кажется, ты понимаешь, что нужно Ынхёку, лучше, чем я.

— Просто я его как облупленного знаю, — Хичоль гордо улыбается, приосанившись и направляясь к двери, чтобы вовремя перехватить в коридоре Ынхёка, когда тот выйдет из ванной комнаты. — А ты — его ангел-хранитель, у которого сейчас отпуск на несколько часов. Спи и ни о чём не думай. Ынхёк в надёжных руках.

Вопреки опасениям Донхэ, ничего страшного во время приготовления обеда на кухне так и не произошло: ребята явно были осторожны и, судя по всему, лишь украдкой разговаривали с Ынхёком, задавая обычные бытовые вопросы из разряда: «Сколько воды наливать в кастрюлю?», «Как мелко нарезать картофель?» и всё тому подобное.

На самом деле, солист практически не спал всё это время: Донхэ лежал на своей постели и тупым взглядом таращился в потолок, прислушиваясь к малейшим шорохам на кухне. Если так подумать, то парень мог бы прийти на кухню и раньше, сказав, что он выспался, но, немного подумав, лидер группы решил, что в такой ситуации недооценивать угрозы Ким Хичоля не стоит — с него бы сталось отправить Йесона в комнату в качестве надзирателя, и тогда Донхэ пришлось бы засыпать по-настоящему, а шанс того, что Кюхён попробует как-то задеть Ынхёка неосторожным словом, только возрос бы.

Но, несмотря на то, что парень так и не смог вздремнуть, ему удалось хотя бы немного отдохнуть, временно отпустить от себя эту разъедающую изнутри панику — где Ынхёк и в порядке ли он: голоса на кухне не повышали тон, тихие ответы барабанщика глухо, но всё-таки были различимы, да и вскоре на всю квартиру запахло томлёным, ароматным рагу, так что Донхэ сумел хотя бы немного, но восстановить своё здравое состояние рассудка, и, возможно, на это и был расчёт старшего мембера, ведь то, что лидер группы не будет спать, скорее всего, для такого проницательного парня, как Хичоль, было очевидно. И именно благодаря сообразительности Ким Хичоля Донхэ находит в себе силы собраться перед новыми испытаниями, которые свалились на их головы аккурат во время обеда.

Парни едва успели перекусить и уже начали пить горячий чай, когда телефонный звонок на мобильный Донхэ выбил их всех из только-только наспех склеенного привычного ощущения порядка и спокойствия — начальник службы безопасности, Чхве Шивон, сообщил лидеру группы, что он едет из агентства и везёт в общежитие менеджера, Пак Чонсу, для важного разговора, и тон его голоса совершенно не понравился солисту.

***</p>

— Приятно видеть, что вы продолжаете поддерживать порядок, и ваши рыбки ещё живы, — менеджер невозмутимо комментирует происходящее, с видом ревизора обходя кухню и словно специально пытаясь выискать какую-нибудь крошку или пылинку, чтобы отчитать своих подопечных. Хёкджэ не уверен, что у всех участников группы такое восприятие строгого Чонсу-хёна, но у него самого даже в какой-то момент обостряются все чувства и ощущения — даже похвала от менеджера звучит так странно, как будто тот не поощряет ребят добрым словом, а просто менее в них всех разочаровывается.

— Сегодня проходило совещание по поводу того, что будет дальше с вашим расписанием, — уверенно произносит строгий менеджер в классическом костюме, усевшись в кресле и внимательно рассматривая ребят, устроившихся на диване. — Мы пришли к решению, что ваши репетиции, а также корейский концерт необходимо отложить на неопределённый срок, пока что без объявления новой даты общественности.

— «То есть, в ближайшее время мне не придётся садиться за барабаны Ынхёка… это хорошо», — понимает Хёкджэ, не проронив ни слова и никоим образом не реагируя на новости, которые им принесли работники агентства — лучше всего сейчас совершенно не привлекать к себе никакого внимания, чтобы не пришлось спешно выдумывать какие-то ответы и оправдания.

— Вам всем необходимо прийти в себя, так что мы примем все меры по сокращению вашей деятельности, — добавляет Шивон, рослый мужчина, который стоит за диваном и держит руки на его спинке, словно стараясь быть поближе к нервничающим ребятам. — Пиар-менеджеры говорят, что фанаты воспримут это спокойно: большинство фанатов сами пишут письма в агентство с просьбой отложить ваш концерт. Публика согласна с тем, что вам стоит повременить с деятельностью, так что ни о чём не беспокойтесь.

— Да, это хорошие новости, — Донхэ, решив говорить за всех, медленно покачивает головой, привлекая внимание строгого менеджера к себе. — Но ведь вы приехали не только из-за этого, верно? Это можно было сообщить и по телефону.

— Да, есть пара необходимых дел, которые, к сожалению, никак нельзя отменить. Ваша награда наконец прибыла в агентство, потому вы должны приехать и сделать общее фото и сказать пару слов благодарности, — поясняет Чонсу, не выказав ни единой эмоции на своём красивом, но холодном лице, и, многозначительно покосившись на «Ынхёка», сжавшегося в комок в углу дивана, и фактически прикрытого настороженным Хичолем, как бронежилетом, нехотя добавляет. — Ввиду сложившихся обстоятельств, вы поедете туда без Ынхёка. Но фото необходимо сделать сегодня, поэтому собирайтесь, мы поедем туда прямо сейчас.

— Может, я могу поехать один, как лидер? — предлагает Донхэ, нервно поёжившись: мысль о том, чтобы оставить Ынхёка здесь совершенно одного, приводит его в нескрываемый ужас, и, судя по всему, все мемберы негласно были согласны со своим лидером, понимая одну простую вещь, которая беспокоит всех, кроме самого Хёкджэ — барабанщика сейчас нельзя оставлять в одиночестве. — Или кто-нибудь поедет со мной, Хичоль или Кюхён. Нам необязательно делать фото-отчёт всем вместе…

— Нет, Донхэ, обязательно, — с нажимом поясняет строгий менеджер, перебивая лидера группы и покачивая головой, не впечатлившись этим предложением темноволосого солиста. — По-хорошему, вы должны быть на фото впятером, но Ынхёку разрешена поблажка, потому с вами он не поедет. Больше никаких компромиссов в этом вопросе я вам устроить не смогу. Собирайтесь.

— Но… — Хичоль хотел было возразить, растерянно обернувшись к барабанщику рядом с собой, но Чхве Шивон, продолжая стоять позади ребят, мягко кладёт руку на плечо корейского солиста, прерывая его:

— Парни, всё будет в порядке. Вас с Чонсу отвезёт Ёнун, а я останусь с Ынхёком. Собственно говоря, для этого я сюда и приехал. В данной ситуации другого выхода и правда нет. Будь это местная премия, никто бы вам и слова не сказал — обошлись бы одним Донхэ в качестве лидера группы. Но это Грэмми, и правила устанавливаем не мы.

— То есть, мы все поедем в фургоне, а ты останешься здесь с Ынхёком? — уточняет молчавший до этого времени Чонун, тоже обернувшись и внимательно посмотрев на притихшего барабанщика. — Ынхёк, ты согласен?

Хёкджэ, понимая, что ему нужно хоть что-то сказать, раз на него смотрят все присутствующие, нехотя прочищает горло и тихо и, вспомнив кое-о-чём, осторожно произносит:

— Я… я не против. На самом деле, сегодня… третий день… так что мне нужно уехать на кладбище…

— Ну нет, Ынхёк. Прости, но тебя туда никто не повезёт, — вздыхает Шивон, обеспокоенно переглянувшись с ребятами. — Да и поминки прошли несколько часов назад. Рёук связывался со мной по этому поводу.

— «Что…» — Хёк поджимает губы, старательно пряча дрожащие руки за спину: парень уверен, что он должен прийти на кладбище, чтобы почтить память брата, но начальник службы безопасности прав — обычно всё это проходит рано утром, и если Рёук звонил Шивону и говорил о том, что всё уже проведено, Хёкджэ там уже ничем не сможет помочь, да и совесть свою облегчить не получится.

— Он сказал, что всё понимает — да и тебе ехать в объезд пришлось бы ещё затемно, чтобы успеть, — поясняет Шивон, предусмотрительно покосившись на остальных, чтобы притихшие мемберы группы не вздумали задавать какие-то вопросы. — Тебе лучше остаться здесь. Ты на ногах еле держишься.

— Раз всё так сложилось… — тихо произносит Хёкджэ, понимая, что все присутствующие сейчас ловят каждое его слово, пытаясь понять, что предлагает «барабанщик». — То можно ли мне поехать на квартиру Хё… в смысле, на мою квартиру? Мы много времени проводили там с братом, так что я мог бы… проститься с ним там, наедине.

— Вот на это я согласен, — Шивон одобрительно покачивает головой, согласившись с предложением «Ынхёка». — И проветришься заодно. Тогда решено — парни едут с Чонсу в агентство, а я отвезу тебя на квартиру и потом привезу обратно в целости и сохранности. Все согласны?

Расслабленно выдохнуть в присутствии строгого менеджера никто бы не решился, но Хёкджэ видит, что от спокойного голоса начальника службы безопасности ребята немного оживились, и за переживаниями из-за его состояния никто не обратил внимания на оговорку парня, которая чуть было не сдала его с потрохами. — «Мне следует тщательнее подбирать слова…»

— И ещё одно, — вспоминает Чонсу, когда парни уже были готовы подняться с дивана, чтобы отправиться по комнатам, собираться и готовиться к фото с полученной наградой, считая разговор законченным. — К сожалению, придётся немного потревожить Ынхёка завтра, так как в агентстве будет проведена пресс-конференция для прояснения сложившейся ситуации, где он должен присутствовать.

— Я против, — тут же выпаливает Донхэ, нервно дёрнув плечом и недовольно покосившись на менеджера. — Мы ещё в больнице договорились, что вы с Шивоном по всем вопросам касаемо произошедшего считаетесь представителями Ынхёка. Это можно провести и без него.

— Донхэ, твоего мнения в этом вопросе никто не спрашивает, — Чонсу строго одёргивает парня и выставляет вперёд руку, заставляя лидера группы замолчать и не возражать. — Если бы Ынхёк попал в аварию один, этого бы не требовалось. Но, так или иначе, общественность в курсе, что у него был брат-близнец. Ынхёку придётся дать ответ самому, нравится тебе это или нет. Завтра мы за ним заедем, и это не обсуждается.

— «Пресс-конференция?» — Хёкджэ плохо понимает, что это значит, но на ум приходят те самые беседы мемберов группы с репортёрами, особенно перед выпуском нового альбома — кажется, Ынхёк любил такие мероприятия, ведь после в сети можно было найти множество красивых фотографий с барабанщиком, сидевшим за столом в кожаной куртке и в излюбленных солнцезащитных очках, из-за которых вспышки чаще всего портили вид фотографий, и из-за чего дико бесились репортёры. Но для пекаря, который перед телекамерой никогда не стоял и даже не представляет, как себя вести и что говорить, эта новость становится подобно грому среди ясного неба: Хёкджэ понимал, что ему придётся подготовиться к такой деятельности и научиться выходить перед публикой или фанатами, к камерам или на сцену, но пекарь рассчитывал, что у него будет немного больше времени, чтобы научиться этому. — «И что я там буду делать?..»

Донхэ вполне заметно начинает закипать, и Хёкджэ это прекрасно видит, но никак не может ни остановить лидера группы, ни как-то показать ему, что он не хочет нового конфликта с менеджером и завтра парень постарается сделать всё, что от него требуется, если Чонсу не обманывает, и от них действительно больше ничего не будут ожидать. Беспомощно «Ынхёк» обводит взглядом всех присутствующих, не зная, у кого можно неприметно попросить поддержки, чтобы кто-то решился остановить Донхэ, пока парень не болтнул ничего лишнего, но голос начальника службы безопасности звучит, как и всегда, удивительно вовремя.

— Донхэ, мы тоже не в восторге от этого решения, но это необходимо, — со вздохом поясняет Шивон, перетягивая на себя внимание всех присутствующих и с пониманием покачивая головой. — Это единственное, что Ынхёку действительно необходимо сделать — дать ответ репортёрам самому. Публика должна увидеть, что наш барабанщик жив и что история с его братом — не пиар-акция. Больше до самых репетиций никто Ынхёка трогать не будет. Мы будем рядом с ним и поддержим его. С ним рядом за столом будет сидеть Чонсу, а также ты тоже можешь присоединиться к ним, как лидер группы. Его безопасность я обеспечу, мы расставим охрану и никто из репортёров не сможет подойти близко. Но всё это будет завтра, а пока — собирайтесь.

Донхэ лишь шумно фыркает, явно не зная, как ему реагировать на слова Шивона, но доводы, которые приводит рослый мужчина, понемногу действуют на лидера группы — темноволосый солист тут же находит взглядом Хёкджэ и обеспокоенно смотрит на него, точно вопрошая: «Ты справишься с этим, Ынхёк?» И почему-то в этот момент пекарь понял одну очень важную вещь — после тех разговоров, что были здесь, на этой кухне, после всего, что произошло, Донхэ без раздумий пошлёт менеджера и всё агентство ко всем чертям, если Хёкджэ не захочет участвовать в этой пресс-конференции. — «Но я же и правда справлюсь, Ынхёк», — парень старается убедить в этом самого себя, делая глубокий вздох полной грудью, а после медленно кивая еле заметным движением, чтобы лидер группы заметил — и, сбавив пыл, согласился на такие условия необходимого мероприятия. — «Я постараюсь, по крайней мере. Я очень постараюсь. Я не могу подвести ни ребят, ни тебя…»

***</p>

— Вот, Ынхёк, держи, — когда Хёкджэ наспех надел первые попавшиеся джинсы, так и не расставаясь с чёрной водолазкой брата, и лишь накинул поверх его кожанку, не отказавшись от солнцезащитных очков, чтобы никто посторонний не заметил его заплаканные глаза, Шивон, убедившись, что его подопечный пристегнулся, сидя на соседнем сиденье, протягивает парню два мобильных телефона — модный сотовый Ынхёка, который «барабанщик» отдал полицейским добровольно, и простой телефон самого Хёкджэ, который, видимо, был в кармане Ынхёка в момент аварии. Ошарашенно моргнув, парень молча смотрит на оба телефона, не зная, стоит ли ему их включить и как он вообще отреагирует на обилие их совместных с Ынхёком фото, что хранятся в памяти мобильного телефона его брата.

— Только не говори пока никому, особенно Чонсу, — просит рослый мужчина, пока они ещё сидят в машине, не выезжая с парковки. — Мы с ним договорились, что я заберу телефоны из полицейского участка после твоей пресс-конференции, но мне удалось вернуть их немного раньше. Подумал, что тебе они сейчас очень нужны.

— Спасибо, — голос Хёкджэ тихий, почти шелестящий, и Шивон даже вздрагивает от неожиданности, в чём его парень более, чем понимает — на похоронах «барабанщик» так и не вымолвил ни слова, а о том, что парням удалось хоть немного разговорить его, работники агентства скорее всего не знали. Может быть, потому то робкое предложение Хёка отправиться на квартиру Ынхёка Шивон и Чонсу сочли чуть ли не подвигом рыжего парня, особенно в сложившихся обстоятельствах. Но Чхве Шивон недаром назначен начальником службы безопасности — практически мгновенно взяв себя в руки, мужчина мягко интересуется:

— Я могу ещё чем-то помочь тебе, Ынхёк?

— Я… хотел бы остаться на квартире до вечера, — несмело произносит Хёкджэ, приподнимая голову и неосознанно закусив край нижней губы. — Один, если можно.

— Как скажешь, — Шивон согласно покачивает головой, явно не возражая против такого предложения. — Тогда давай сделаем так. Я тебя туда отвезу, сотовый у тебя теперь есть, так что позвони мне, когда надумаешь вернуться в общежитие, договорились?

— Но я вполне могу вернуться и сам… — тихо возражает Хёкджэ, понимая, что ему будет очень неловко отвлекать и без того занятого начальника службы безопасности своей острой необходимостью снова попасть в то место, которое было довольно личным для него и для Ынхёка. — У тебя, наверное, есть ещё дела, помимо меня.

— Ынхёк, ваша безопасность — это самое главное моё дело, — Шивон как-то странно, но явно понимающе и, желая поддержать парня, улыбается ему, мягко похлопав Хёка по плечу своей широкой ладонью. — А сейчас ты вообще важнее всего для нас. Обо мне не волнуйся. Я займусь своими делами в этом районе и приеду сразу же, как только ты мне позвонишь. Давай не будем нервировать ни Чонсу, ни ребят, ладно? Всё-таки я обещал им привезти тебя обратно.