Двойная жизнь. (2/2)

— Шум поднимется, если окажется, что это не просто растяжение, а чего похуже, — Чонсу многозначительно оглядывает «барабанщика» перед собой, и хмурится. — Хорошо, тогда сделаем так — купи себе фиксатор, и походи с ним вплоть до конца репетиций. Перед концертом снимешь. Тебе нужно снять напряжение с мышц, Ынхёк. И учти — это не просьба. Если я узнаю, что ты не заботишься о собственном здоровье, я подниму вопрос о том, чтобы подобрать группе нового барабанщика из списка трейни.<span class="footnote" id="fn_32945755_0"></span>

— «Почему он такой злой?» — Хёкджэ даже опешил, не находясь с ответом: он понимает, что менеджер в первую очередь беспокоится о том, что группа должна функционировать в любом случае, но угрожать тем, что его брата могут попросту вышвырнуть из DAEKY — это слишком жестоко. Ещё и ребята тут же притихли, не решаясь ничего сказать в защиту «Ынхёка», а Хичоль и вовсе испуганно съёжился, реагируя на происходящее, пожалуй, не менее остро, чем сам Хёкджэ. Понимая, что даже Донхэ не сможет ничего сказать, чтобы заступиться за «барабанщика», Хёк шумно выдыхает и, коротко кивнув, поднимается с места, намереваясь уйти из гостиной, пока он не навлёк на голову брата новые проблемы:

— Я всё понял. Пойду тогда куплю фиксатор.

— Позже пойдёшь. Я ещё не закончил, — строго произносит менеджер, указывая парню на место на диване и явно дожидаясь, что Хёкджэ его послушается. — Сядь обратно.

Хёк сердито оборачивается через плечо, понимая, что ещё немного — и он выскажет этому заносчивому мужчине всё, что он думает о подобных угрозах, и невольно выдаст себя, так как Хёкджэ не сможет говорить от имени Ынхёка: всё в нём кипит и бурлит от негодования, он хочет защитить брата, поскольку даже если его близнец то и дело ссорится со своими мемберами, это не значит, что из-за обычного «растяжения», которого даже нет, менеджер может так просто говорить, что барабанщика в сложившейся группе легко заменить. — «Он не должен так обращаться с Ынхёком!» — Хёку безумно обидно за брата, и отчасти он понимает, почему Ынхёк такой уставший и почему парень так мало времени проводит в общежитии. — «Хёк отличный музыкант, как его можно просто взять — и заменить?!»

Невольно Хёкджэ переводит взгляд с менеджера на Донхэ, скорее рефлекторно, чем пытаясь найти поддержку у лидера группы: ни он, ни остальные ребята не выглядят удивлёнными, так что Хёк понимает, что подобный разговор — далеко не первый на памяти участников DAEKY. И действительно, выражение лица Донхэ непроницаемо, словно ему всё равно на услышанное, но, зная, что менеджер на него не смотрит, темноволосый солист, не отводя внимательного взгляда от Хёкджэ, беззвучно произносит, лишь шевельнув своими губами и зыркнув в сторону дивана, словно указывая парню его место:

— «Сядь».

Набирая в грудь побольше воздуха, Хёк ещё раз оглядывает ребят и менеджера и, чуть успокоившись, замечает то, что в порыве праведного гнева ускользнуло с его поля зрения: все парни, даже Кюхён, напряжены, но стараются этого не показывать. Что касается Донхэ, так тот и вовсе практически вцепился в ткань домашних штанов на своём колене одной рукой, с силой сжимая пальцы, чтобы оставаться на месте. — «Им тоже не нравится такое обращение», — понимает Хёкджэ, и это хоть немного, но успокаивает его, потому, мелко кивнув, парень садится обратно, с непривычной упрямостью глядя перед собой и не решаясь поднимать взгляд на менеджера, чтобы снова не сорваться.

— Зря ты так, Чонсу. Ынхёк бережёт себя, и к репетициям он будет в порядке, — Хичоль решает нарушить молчание первым, ближней к Хёку рукой тут же приобняв «лучшего друга» за плечи, словно не то стараясь удержать его на месте, не то — поддержать. — И он потрясающе играет. Ты нигде в мире не найдёшь барабанщика лучше.

— И ведь ты не из-за аквариума и репетиций пришёл, верно? — Йесон, прекрасно понимая, что менеджер может развить эту тему до ещё большего накала, ловко переключает внимание Чонсу на себя. — Ты хотел что-то ещё нам сообщить или мы можем идти по своим делам? Нам ужин готовить пора, а холодильник пустой.

— Да, я пришёл по ещё одному делу, — нехотя признаёт мужчина, отводя взгляд от Хёкджэ, который чуть ли не виском ощущал, как строгий менеджер сверлит его своими суженными, не очень дружелюбными глазами. — Сегодня в прямом эфире будет награждение лауреатов премии Грэмми в Лос-Анджелесе, и вы стали победителями в своём жанре. Поздравляю.

— Вау, это же отлично! — Кюхён оживился первым, чуть было не подпрыгивая на диване и радостно потрясая сжатыми в кулаки руками. — Это же одна из самых знаменитых музыкальных премий!

— Трансляция будет сегодня? — уточняет Донхэ, не разделяя восторг макнэ группы, и явно задумывается о более насущных вещах, почёсывая свой подбородок ребром указательного пальца. — То есть, мы не летим в Америку на вручение?

— Нет, вы не летите, — отрезает Чонсу, немного смягчившись после своего отказа и поясняя ответ более подробно. — Было принято решение не утомлять вас перелётами накануне концерта, так что премию за вас получит наш представитель с американского филиала, Джексон Ван, если помните такого. Ынхёк точно должен его помнить, раз он стажировался в Америке.

Хёк вспыхнул от того, что все снова уставились на него. — «Хёк практически не рассказывал мне о том, как проходило его стажёрство в США, так что…» — парню совершенно нечего сказать, потому он лишь мелко кивает, не глядя на Чонсу и надеясь, что к нему быстро пропадёт интерес. — «Пусть считает, что я… в смысле, Хёк, обижен на его слова. Лучше так, чем если он догадается, что я — не Ынхёк…»

— В соцсетях напишете об этом позже, когда Джексон пришлёт сюда награду. Съездите в агентство и сфотографируетесь, напишете пару слов благодарности, всё по обычному сценарию, — поясняет менеджер, обводя взглядом оживившихся ребят. — И чтоб без выкрутасов мне. Хичоль, Ынхёк, вы всё поняли?

— Брось, Чонсу, — Хичоль мягко хлопает «барабанщика» по спине и ёрзает на диване, корча умоляющее выражение лица. — Как не отметить такое событие? Всё равно у нас пока перерыв перед репетициями, да и мы тихо посидим, как мышки…

— Знаю я ваше «тихо». Насмотрелся уже, — голос менеджера становится ещё строже, и он поднимается с места, явно намереваясь твёрдо отказать своим подопечным в их желании выпить в честь награды, но Донхэ снова подаёт голос со своего места:

— Думаю, мы бы могли тихо посидеть здесь и вместе отметить победу. При условии, что завтра мы все отправимся в тренажёрный зал. Руку свою Ынхёк побережёт, фиксатор он сегодня купит, да и пить сильно мы не будем. Что скажешь, Чонсу?

— Ладно, но только если завтра вы все, как штык, будете в зале, — резюмирует Чонсу, сдавшись под разумные доводы от Донхэ, но при этом погрозив ребятам пальцем. — И не утром, а хотя бы к обеду, иначе от вашего перегара все стёкла в зале запотеют. И учтите — вся ответственность за ваши выкрутасы ляжет на Донхэ, это всем понятно?

— Конечно, хён. Всё будет в порядке, — Йесон тоже поднимается с места, украдкой потянув Кюхёна за плечо следом за собой. — Хочешь посмотреть, как мы обустроили аквариум? Он в комнате Донхэ и Ынхёка, идём.

— Да, хён, там такие прелестные рыбки растут, тебе понравится! — тут же оживился макнэ и два гитариста потянули не успевшего вымолвить хоть слово менеджера в комнату с аквариумом, намереваясь отвлечь его своим маленьким подводным миром, и оставляя остальных мемберов в гостиной в полной тишине.

— Ынхёк, ты как, в норме? — Хичоль коротко треплет рыжие волосы Хёкджэ и ободряюще улыбается ему, чуть пихая парня в бок локтем, точно пытаясь взбодрить его. — Потерпи немного, сейчас спровадим старика — и отправимся закупаться пивком, согласен? Оторвёмся на славу в честь Грэмми!

— Хичоль, — Донхэ сухо кашляет в кулак, очевидно, напоминая старшему мемберу о важных деталях их договорённости, и тот тут же поправляется, легкомысленно отмахнувшись от лидера:

— Ой, да расслабься ты. Возьмём с собой ещё и Кюхёна, и фиксатор Ынхёку купим. Всё будет в порядке, я же не самоубийца, в конце концов.

— Ступай лучше Чонсу выпроводи, пока парни ему весь распорядок дня рыбок не рассказали в красках, — предлагает лидер группы, внимательно глядя на притихшего «барабанщика», который практически не воодушевляется от предложения Хичоля. — Иначе он тут надолго застрянет.

— Это точно, — усмехается Хичоль и, поднимаясь с места, ещё раз мягко хлопает Хёкджэ по плечу, дожидаясь, пока тот хоть немного улыбнётся старшему, после чего парень уходит в комнату, где сейчас два гитариста заполняют мозги менеджера абсолютно ненужной для него информацией. Хёкджэ, убедившись, что Хичоль ушёл, тут же встаёт, не находя сил даже взглянуть на Донхэ, и направляется на кухню, чтобы налить себе чай. — «О, чайник ещё не остыл», — хоть что-то радует сейчас Хёка, потому он старается думать только о чае, который ему нужно срочно выпить.

— Слушай, не бери в голову, ладно? — Донхэ, к удивлению Хёкджэ, следует за ним, остановившись у обеденного стола и наблюдая за тем, как парень пытается налить себе кружку чая слегка подрагивающими руками. — Он просто беспокоится. Всё-таки мы должны были раньше сообщить ему о твоей травме, ведь он отвечает за нас.

— О чём он беспокоится? О том, что придётся переносить концерт из-за этого? Это всё, что его волнует?! — Хёк не выдерживает и шумно брякает чайник обратно на плиту, гневно зашипев и разворачиваясь к Донхэ, наконец, решаясь выплеснуть всё, что в нём накопилось. — То есть, если бы это был перелом — он бы избавился от барабанщика, как от надоевшего щенка?! Почему он считает, что может так говорить?!

— Не шуми, пожалуйста. Мне тоже не нравится его… подход, но постарайся поставить себя на его место, — в этот раз Донхэ кажется не просто растерянным — лидер группы так беспомощно смотрит на него, что Хёкджэ больше не хочется сердиться, хотя бы в его присутствии. — Для него важно контролировать всё происходящее, а ты довольно… непредсказуем. Не думаю, что он говорил серьёзно про то, что он легко заменит тебя. Этого не будет.

— А если будет, Донхэ? — Хёк заставляет себя говорить тише, и скрещивает руки на груди, пряча дрожащие пальцы от взгляда лидера. — После стольких лет успешной работы просто взять — и избавиться от участника группы. Почему я должен ставить себя на его место, а он так делать не собирается? Что мне чувствовать сейчас, скажи?

— Ты… никогда не спрашивал меня, что тебе чувствовать, Ынхёк, — Донхэ лишь устало вздыхает, подходя к плите и самостоятельно наливая чай в кружку Ынхёка, как будто от него не укрылось, что парень перед ним едва скрывает дрожь во всём теле. — Давай договоримся так. Не груби ему, а я… я попробую поговорить с ним после концерта.

— Зачем тебе это делать, — Хёкджэ лишь поджимает губы, надеясь, что он не расплачется от острого чувства несправедливости по отношению к Ынхёку. — И ты, и парни… все вы молчали. Только не лги, что ты не думал о таком развитии событий. Все вы думали об этом.

— Думал, врать не буду, — чуть помолчав, всё-таки отвечает Донхэ, поставив кружку с тёплым чаем на стол, и в данном случае Хёка даже подкупает честность лидера группы: было бы намного хуже, если бы тот соврал. — Вот, садись и пей спокойно. Пусть Чонсу уйдет отсюда без новых скандалов с нашей стороны. А про ребят… зря ты так. Даже если ты так не считаешь, но ты всё равно часть DAEKY, и без тебя всё будет уже совсем не так. Сейчас это просто его слова, которые не стоит доводить до серьёзных угроз, но… если потребуется, мы скажем своё слово. Это решать далеко не Чонсу.

— К чему вам рисковать своей работой из-за этого, — Хёкджэ сглатывает, подавляя в себе новое желание сорваться, и всё-таки послушно садится за стол, вцепившись руками в кружку брата и уставившись на неё. — Я не собираюсь его провоцировать, но… слышать такое — попросту нечестно.

— Ынхёк, — лидер группы обходит стол и внимательно смотрит на Хёка, дожидаясь, пока парень поднимет голову и уставится на него. — Мне жаль, что ты ещё не понял этого за столько лет, но мы без боя тебя не отдадим. Если потребуется — рискнём своим положением, разорвём контракты. Любой из нас за тебя вступится, точно также как и ты в своё время отстоял Хичоля после его травмы. Просто сейчас для этого не время и не место. Чонсу не враг нам, и он тоже многим рискует ради нашего благополучия. Но сейчас… просто пропусти это мимо ушей, как и всегда. Я не смогу помочь тебе, если ты выскажешь ему всё, о чём думаешь сейчас.

— Донхэ, я… — голос Хёка становится тише, так как он понемногу прислушивается к словам солиста перед ним: думать о том, что ради его брата ребята будут готовы пожертвовать всем, чего они достигли — страшно, по-настоящему страшно, но невольно перечеркнуть все старания Ынхёка и остальных неосторожной фразой — ещё страшнее. Хёкджэ не хочет рисковать ни работой своего брата, ни другими ребятами, вдобавок и Донхэ напоминает парню о том, что его брат-близнец в своё время со всей яростью принялся отстаивать необходимость своего лучшего друга в группе, хоть тот и не может больше летать с DAEKY в Америку, потому парню приходится лишь согласно качнуть головой, принимая правила игры, которая происходит в этом маленьком мирке, чтобы не сделать ещё хуже.

— Я понимаю тебя. Просто из-за растяжения ты весь взвинченный, — тон голоса Донхэ смягчается, пока он с пониманием смотрит на парня за столом. — Сейчас он уйдёт, ты наденешь фиксатор, и вечером мы все вместе посмотрим премию и немного расслабимся, как тебе план? И всё забудется, я тебе обещаю.

— «И как я выкручусь?» — Хёкджэ некстати вспоминает об одном важном обстоятельстве — он, в отличие от Ынхёка, совершенно не умеет выпивать, ему достаточно буквально одного стакана пива, чтобы опьянеть и мирно уснуть за столом, тогда как его брата можно назвать рекордсменом по распитию алкоголя. — «Сказать, что поехал за фиксатором — и поменяться обратно с Хёком? Но я же сказал, что машина на техосмотре, мне попросту не поверят…»

— Тебя это вряд ли успокоит, но… мне ведь тоже непросто выслушивать подобное от него каждый раз, — лидер группы по своему понимает молчание парня перед ним, потому солист нерешительно садится напротив Хёкджэ и снова тихо вздыхает. — Сперва Хичоль, потом Кюхён, теперь ты… Потом, видимо, придёт черёд меня и Чонуна, как только мы допустим хоть одну ошибку. Я так и не поблагодарил тебя тогда за то, что у тебя нашлись слова. Хотел бы я быть таким же смелым, как ты, Ынхёк, и… мне жаль, что я не могу также открыто и храбро защищать вас. Но я постараюсь всё исправить. Я поговорю с Чонсу, а там будь, что будет. Ты абсолютно прав — он заходит слишком далеко, желая надавить на нас таким образом.

— Но ты тоже прав, Донхэ, — Хёкджэ заставляет себя признать это, чтобы Донхэ не отправился выяснять отношения с менеджером прямо сейчас, когда все участники конфликта напряжены и ещё не остыли в своих порывистых словах и выражениях. — Разговор должен быть на трезвую голову, а не так, в порыве эмоций. Спасибо, что остановил меня, иначе всё могло бы быть ещё хуже. Так что я… лучше отправлюсь с ребятами в магазин, и загляну в аптеку. Ты прав — ни к чему навлекать его недовольство на наши головы ещё больше.

— Вот так-то лучше, — лидер группы явно повеселел от слов «барабанщика» перед собой, еле заметно улыбнувшись. — Мы тогда с Чонуном ужин приготовим, нечего пить на пустые желудки. Мы выиграли премию, до генеральных репетиций нам всего-то нужно сходить ещё раз в тренажёрный зал, и аквариум у нас остаётся. В целом, всё более, чем неплохо, а этот вопрос с Чонсу… я решу его, обещаю. Не думай об этом и ничего не бойся. Всё будет хорошо.

И в этот раз Хёкджэ не сомневается — Донхэ уверен в том, что он говорит, и лидер группы заступится за брата Хёка, не позволит всему, что достиг Ынхёк, так просто превратиться в пыль. — «Вот только не сделал ли я своим порывом ситуацию ещё хуже, чем она была прежде?» — беспокоится Хёк, но ни хорошенько обдумать это, ни поговорить с Ынхёком парень не успевает: в гостиную практически залетает Кюхён, подгоняемый вездесущим Хичолем, и всем становится ясно, что пора отправляться в магазин, пока жаждущий веселья и алкоголя корейский солист не прибил кого-нибудь ненароком от нетерпения.