Двойная жизнь. (1/2)

Следующие дни проживания Хёкджэ под обликом Ынхёка в общежитии становятся настолько заполненными различными заботами, что он практически не успевает отписываться брату и рассказывать о своих впечатлениях: парень непривычно устаёт от этих эмоциональных и разных по характеру ребят, потому лишь коротко сообщает Ынхёку в смс-сообщении о том, что всё в порядке — и без сил бухается спать на постель брата. Будучи довольно интровертным по своей сути, пекарю оказалось непросто сосуществовать рядом с такими энергичными и неугомонными ребятами.

Ситуацию немного разбавляют спокойное поведение Йесона и довольно приятное сосуществование с Донхэ в одной комнате — с тех пор, как Хёкджэ в образе брата поговорил с лидером группы по душам посреди ночи, а затем, после ввинченной щеколды, Хёк притащил в общежитие аквариум, Донхэ не сразу, но начал относиться к «барабанщику» заметно мягче и даже заботливее, безо всякого нового проявления агрессии, которое до этого то и дело проскальзывало, особенно в день появления Хёкджэ в этой квартире. Более того, Донхэ, кажется, окончательно бросил курить — он больше не отправляется на перекуры с Хичолем, не выходит на лестничную клетку по ночам, и вообще, с интересом посвящает себя аквариуму, много читая о рыбках и о правильном уходе за ними, исправно меняет воду по необходимости, не разрешая «Ынхёку» помогать ему с тяжёлым аквариумом из-за его «больного запястья», но хотя бы позволяя парню выловить рыбок в банку, чтобы те пережили промывание аквариума вполне спокойно и комфортно.

Но с остальными проблемы то и дело возникают — то Хичоль, воодушевившись примером «своего лучшего друга», решает приготовить ужин сам и с явным недоумением тычет в подтаявший кусок говядины ножом, еле как держа его на весу, ведь оттаявшее после морозилки мясо так и норовит предательски выскользнуть из пальцев, из-за чего Хёкджэ приходится срочно спасать их ужин, то рыбки спустя время оказались удивительно разжиревшими, и Донхэ и Хёку пришлось провести собственное расследование, чтобы выяснить, кто и чем подкармливает рыбок, пусть и из благих побуждений. В итоге виновных определили, лидер группы надавал им подзатыльников, и затем было принято решение повесить на стене доску для маркеров, чтобы парни писали, кто, когда и в каком количестве кормил рыбок, чтобы все могли отследить, нужное ли количество корма получили их подопечные, а то Хичоль вздумал мелко шинковать для рыбок колбасу, чуть ли не натирая её на тёрке, Йесон где-то раздобыл корм для черепах, почему-то решив, что и он подойдёт для подводных существ, а Кюхён на удивление проявил очень нежные чувства по отношению к новым питомцам, так как он начал таскать им мелко раскрошенные печенья и, как самая настоящая мамочка, очень ласково сюсюкал с рыбками.

— Вот уж от кого, а от него не ожидал, — тем же вечером признался Донхэ, когда он и Хёкджэ остались одни в комнате, решая обсудить увиденное, чтобы понять, хорошо это или плохо. — Он очень тяжело к кому-то привязывается, сам знаешь, особенно после той истории…

Хёк не решился спросить, после какой именно истории Кюхён и стал таким недоверчивым и раздражённым, так как причин может быть множество: как та самая ссора между Ынхёком и ребятами, так и какие-то совершенно иные обстоятельства, о которых парень, в отличие от своего брата, может просто не знать. Потому всё, что мог сделать Хёкджэ — это лишь многозначительно покивать, сделав вид, что он понимает, о чём речь. Но, к счастью, Донхэ этого вполне хватило, так как ничего подозрительного в поведении своего соседа он не заметил.

Приключения с аквариумом на этом не закончились: в один из, казалось бы, спокойных дней, когда Донхэ отправился с Йесоном в магазин за продуктами, а Хёкджэ раньше времени вернулся в общежитие, снова повидавшись с Ынхёком в свободную минутку и рассказав за чашечкой кофе ему обо всех своих приключениях, пекарь, проходя мимо ванной комнаты, наблюдает, благодаря открытой двери, прелюбопытную картину: в большой ванне стоит аквариум, а Хичоль и Кюхён, явно вместе придумав свой не совсем правильно работающий план, пытаются вылить грязную воду и одновременно залить новую, держа над аквариумом работающий душ. Хёкджэ бы прошёл мимо, не мешая ребятам развлекаться, но его внимание привлекают крохотные пятна в углу аквариума — эти два оболтуса решили помыть аквариум, не вынимая при этом рыбок оттуда. И, когда Хёк это понял, он начал орать.

Хёкджэ давно ни на кого так не кричал, как в этот день: фурией ворвавшись в ванную комнату, он, пользуясь тем, что у обоих проказников заняты руки, порывисто отвешивает парням безболезненные подзатыльники, а затем, словно забыв, что он для них фактически чужой человек, резко хватает мемберов группы за уши: Кюхёна — за правое ухо левой рукой, а Хичоля — за левое ухо правой рукой, с усилием потянув их от ванны и от аквариума в частности.

— Вы что, совсем с ума сошли?! — вопит Хёк, позабыв и то, чью роль он играет, и то, где и с кем он находится: парню стало так страшно в момент, когда он предположил, что было бы с рыбками, приди Хёкджэ хотя бы на пять минут позже, что он совершенно перестал контролировать свои мысли и слова. — Вы, два психа! Нельзя так аквариум мыть!

— Да что не так то?! — возмущается Кюхён, ойкая от боли, но при этом продолжая упорно изворачиваться, чтобы как-то вырвать своё ухо из пальцев Хёкджэ, пусть даже раздавленное и покрасневшее. — Нам просто было жалко ловить их сачком, вот мы и решили так помыть…

— И, очевидно, по реакции Ынхёка, так делать нельзя, — довольно философски подмечает Хичоль: он, в отличие от макнэ группы, смирно стоит в полусогнутом состоянии и смотрит на разъярённого «барабанщика», терпеливо дожидаясь, когда тот пробесится и отпустит их. — А вот ты зря брыкаешься, мелкий. Ты что, забыл, какая у него хватка?

Судя по раздосадованному шипению Кюхёна, тот, даже если и забыл о «хватке Ынхёка», сейчас в полной мере восполнил свои воспоминания: Хёкджэ даже не успевает задуматься о том, что у него почему-то такие же сильные руки, как и у Ынхёка. Возможно, всё дело в том, что в пекарне парень часто возится с тестом и носит тяжёлые противни, но сейчас он совершенно не готов сравнивать свою силу — и силу брата. Осознавая, что эти два инициативных парня сейчас могли довести рыбок до предынфарктного состояния, Хёкджэ неосознанно выпаливает первое, что приходит ему в голову:

— А взять банку вы не догадались?! Если рыбки после этого… аквапарка… не выживут, я вас на фуа гра пущу!

— Вообще-то, его делают из гусей, — коротко подаёт голос Кюхён, подозрительно тонко пискнув, что идёт врознь с его обычно задиристым и чересчур смелым характером. Правда, парень тут же замолкает, как только Хёкджэ переводит взгляд своих взбешённых глаз на него и, снизив громкость голоса, начинает гневно шипеть:

— Поговори мне тут ещё. Я вас в багет закручу и полью соусом песто! Перекручу в смузи с помело, если ещё раз такое увижу! На кебаб вас пущу!

— А ты… всё это умеешь? — почему-то тихо и с плохо скрытым уважением вопрошает Хичоль, даже затаив дыхание и, с явной самоотверженностью, переводит гнев «Ынхёка» на себя, видимо, надеясь, что его лучший друг не решится пролить кровь из-за случайной ошибки музыкантов.

— Хочешь проверить?! — с плохо скрытой угрозой произносит Хёкджэ, но, глядя на испуганные глаза как корейского вокалиста, так и бас-гитариста, тут же ослабляет хватку и делает глубокий вдох, стараясь успокоиться. — «Вот сейчас, наверное, я слишком похож на Ынхёка», — Хёкджэ не знает, радоваться ли ему этому факту или же просто горько посмеяться над собой. — «Хорошо, надо спасти рыбок — это раз. И выйти из положения — это два». Решившись, он отпускает покрасневшие уши парней и, сердито зыркнув на них, пекарь многозначительно грозит им указательным пальцем, добавляя:

— Никому не двигаться. Я сейчас.

Уже позже, когда Хёкджэ ловко выловил рыбок с помощью банки, и строго отправил виновников происшествия отмывать аквариум, как положено, безо всякого риска для их питомцев, из магазина возвращаются Донхэ и Чонун, с пакетами, полными продуктов, и молча выслушивают все версии участников событий.

— Ну а чего вы ожидали? — спокойно вопрошает Йесон, разгружая пакеты на кухне и даже не глядя на жалующихся ему парней с покрасневшими ушами, которые прервали чистку аквариума для того, чтобы рассказать более спокойным участникам группы о том, что произошло. — Зато теперь будете знать, что рыбок предварительно надо выловить. Хорошо хоть догадались все системы отключить и отдельно их промыть. А если бы закоротило чего? Был бы у вас рыбный суп на ужин, литров на пятьдесят…

— И это вам ещё мало досталось. Хорошо, что Ынхёк оказался рядом, — ворчит Донхэ, покосившись на Хёкджэ, который, остыв от праведного гнева, сейчас ощущает себя очень виноватым, и, вспомнив о чём-то, лидер группы быстро идёт к своей сумке, оставленной в коридоре. Покопошившись в сумке, Донхэ возвращается с контейнером, наполненным полупрозрачными, светло-зелёными растениями, похожими на пушистый кустик мха. Этот контейнер лидер группы, явно смущаясь, в гробовом молчании всех присутствующих в гостиной, неловко протягивает Хёку, уже тише добавляя:

— Вот… Это для аквариума. Продавец сказал, что рыбкам будет полезно.

Хёкджэ надеется, что его щёки не заливаются краской прямо сейчас, и он не решается отвести взгляд от Донхэ, и это даже хорошо — если бы он увидел, как Кюхён, потирая горящее ухо, в ужасе вытаращил глаза, наблюдая за ними, парень бы точно смутился окончательно и сбежал бы из квартиры, как можно быстрее и дальше. Но, словно позабыв об остальных участниках группы, Хёк мягко и с глуповатой улыбкой произносит:

— Наверное, эти растения засохнут без воды. Может, пока их в банку к рыбкам поставим?

— Это хён что, вместо букета ему припёр?.. — негромко вопрошает Кюхён, но старшие мемберы, дружно шикнув на него, в полном молчании наблюдают за тем, как Донхэ, согласно кивнув «барабанщику», первый направляется в их комнату, где сейчас рыбки отходят от стресса, а «Ынхёк», крепко сжимая в руках контейнер с растениями, радостно семенит следом за ним.

— Ну всё, — резюмирует Чонун, невозмутимо возвращаясь к выкладыванию продуктов из пакетов на большой обеденный стол. — Мы потеряли нашего лидера. А вы помалкивайте и идите домывать аквариум, если не хотите ещё раз от Ынхёка получить. Всё-таки в кои-то веки он оказался прав.

***</p>

Спустя несколько дней после того происшествия с аквариумом, когда ребята перестали дуться на Хёкджэ за их горящие от боли уши, в общежитии появляется неожиданный гость — тот самый строгий менеджер, которого Хёк не рассчитывал увидеть лично, так как Ынхёк заверил его, что Чонсу в общежитие во время выходных дней не заявится. И появился он, к явному счастью ребят, сразу после того, как они успели пообедать и помыть посуду, так что гостиная выглядит достаточно чистой.

— О, вы наконец-то уборку сделали. Молодцы, — подмечает строгий мужчина, садясь в свободное кресло в углу гостиной, из которого прекрасно видно всех присутствующих, и наблюдает за тем, как парни нехотя устраиваются на диване, чтобы не стоять под пристальным взглядом менеджера. — И в зале были, и Ынхёк наконец вернулся, прямо любо-дорого глядеть. Кстати, Ынхёк, что это за история с аквариумом?

Хёкджэ практически оцепенел: он уверен, что у брата-близнеца точно нашлись бы нужные слова, но сам пекарь не может вымолвить ни слова — этот настороженный мужчина в классическом костюме так пристально смотрит на него, как будто даже не дыша, что если бы Хёк сейчас не сидел на диване, зажатый между Хичолем и Йесоном, он бы точно осел на пол. Как оказалось, то самое миловидное лицо менеджера, которое Хёкджэ видел на фото, которые показывал ему Ынхёк, слишком обманчиво — от одного только пронзительного взгляда этого мужчины с деловой, короткой стрижкой тёмных волос не привыкшего к подобному Хёка начинает буквально колотить. — «Так, соберись, ты должен вести себя, как Хёк…» — напоминает себе парень и открывает было рот, чтобы что-то ответить, но Хичоль его опережает:

— Да ничего особенного. Ынхёк просто единственный оказался свободен, вот и встретил доставку. Только мы не учли, что через ворота курьер не поедет…

— «Мы»? — переспрашивает Чонсу, недоверчиво приподняв одну бровь усилием мышцы. — То есть, это ваше обоюдное решение? И почему я об этом узнал уже после доставки аквариума сюда? Кстати, где он?

— В нашей с Ынхёком комнате, — подаёт голос Донхэ, по мнению Хёка, на удивление храбро выдерживая взгляд строгого менеджера. — Это было довольно спонтанным решением, потому и не сообщили тебе сразу, Чонсу-хён. Но как мы разобрались с установкой фильтров, я сразу тебе написал. Впредь мы будем осмотрительнее касаемо своих решений, обещаю.

Хёкджэ еле слышно ахает, не понимая, почему ребята заступаются за него, выдавая приобретение аквариума за общее решение группы. — «Хёк что, и с менеджером не ладит?» — с сожалением предполагает Хёк, не зная, стоит ли ему хоть что-то говорить, вдобавок и Чонун так кстати переключает внимание замолчавшего Чонсу на себя, определённо успев продумать свои аргументы за эти пару минут:

— Как оказалось, питомцы неплохо нас дисциплинируют, хён. Мы, конечно, можем жить в бардаке, но рыбки — точно нет. Да и в сложившемся стечении обстоятельств у нас есть, кому за ними присматривать во время тура. Верно, Хичоль?

— А то, — отозвался старший мембер группы, широко улыбаясь. — Жаль, конечно, что они не могут быть собутыльниками, ведь рыба не будет закусывать рыбой…

Но короткие смешки, прозвеневшие в гостиной, тут же прерываются, как только менеджер многозначительно смотрит на ребят, не оценив шутку такого рода. Хёкджэ нервно сглатывает, думая о том, как им выйти из положения, но Чонсу явно пришёл не просто так, потому, немного помолчав, менеджер продолжает говорить:

— Хорошо, аквариум будет на вашей совести. В зал вы сходили, пора и на репетиции отправляться. У вас скоро концерт, если вы не забыли.

— Мы бы хотели немного отдохнуть перед генеральными репетициями, — ненавязчиво предлагает Донхэ, дожидаясь, пока Чонсу обратит на него внимание, и, украдкой покосившись в сторону Хёкджэ, добавляет:

— Небольшая передышка нам не повредит. Мы могли бы ещё походить в тренажёрный зал, да и соло Ынхёка нужно доработать…

— Вот именно из-за соло я и хочу вас отправить на репетиции как можно раньше, — перебивает его менеджер, потирая пальцами подбородок. — Где работать над песней, как не в студии? Так что хватит отлынивать, и завтра отправляйтесь на репетицию.

— Ынхёк запястье потянул, — негромко произносит Чонун, практически не двигаясь и лишь чуть поворачивая голову то в сторону менеджера, то к ребятам, осмелившись прямо произнести то, о чём явно подумали все проживающие в этой квартире, но о чём, кроме него, никто так и не решился сказать напрямую. — Будет не очень хорошо, если он не восстановится до концерта.

— У Ынхёка травма? — строгий менеджер разом расправляет плечи и, закинув ногу на ногу, многозначительно оглядывает притихших парней перед собой. — И об этом я, разумеется, ничего не знаю. И где это произошло? В зале? Или ты с травмой тренировался, Ынхёк? Мне вызвать сюда врача?

— Нет, я… Просто перенапряг руку во время репетиций дома, — Хёкджэ очень не хочется врать, особенно когда ему кажется, что этот неулыбчивый мужчина видит его насквозь, но отступать уже поздно, потому пекарю приходится подыгрывать собственной лжи и дальше. — В зале я не делал упражнения на руки, я мажу запястье согревающей мазью и парни не позволяют мне поднимать что-то тяжелее мусорного пакета. К генеральным репетициям я буду в порядке, не нужно поднимать шум и вызывать доктора…