Наедине. (2/2)
Внезапно это тусклое свечение прекращается: едва заметно повернув голову, Хёкджэ наблюдает, как Донхэ откладывает электронную книгу и очки на свою тумбочку, а потом, видимо, уже умывшись перед сном, пока ребята пили чай, лидер поднимается на ноги и стягивает с тела свою майку, стоя спиной к Хёку. Парень вцепился пальцами в одеяло, а его сердце бешено забилось, одновременно с фактом того, что у него пересохло в горле: сейчас его кумир, которого Хёк попросту обожает, не только за внешнюю красоту, но и за его характер, за его мудрые суждения и заботу по отношению к его брату и ребятам, предстанет перед ним чуть ли не голышом. — «Ох, мамочки, как неловко…» — понимая, что его психика пока не готова к такому виду Донхэ, ведь тот наверняка будет снимать ещё и штаны, Хёкджэ заставляет себя отвернуться к стене и невольно сжимается в крохотный комочек на постели, надеясь, что Донхэ в полумраке не увидит его замешательства. Ну и Хёку приходится сильно зажмуриться, чтобы темными пятнами перед глазами изгнать из памяти образ обнаженной мускулистой спины Донхэ, которая показалась парню такой манящей и притягательной, особенно если вспомнить, насколько гладкая, практически бронзовая кожа у этого строгого лидера…
Но дождаться, пока Донхэ засопит носом, в знак того, что он уснул, Хёкджэ не успел: от множества впечатлений и страхов его практически вырубило, несмотря на то, что он лежал под одеялом в одежде, да так крепко, что Хёк даже сам этого не понял. Лишь через несколько часов парень просыпается словно по наитию, будто какой-то посторонний шум вытолкнул его из фазы глубокого сна. Хёк сонно моргает, пытаясь сориентироваться в пространстве, и приходит к простому выводу: он всё ещё в общежитии Ынхёка, а разбудили его шаги Донхэ: лидер группы оделся и как можно тише вышел из комнаты, думая, что он не привлёк к себе никакого внимания. Решив, что наконец он может раздеться, Хёкджэ готовится было стянуть с себя одежду, но его внимание отвлекает щелчок и тихий скрип двери — Донхэ вышел из квартиры.
— Куда это он… — недоуменно протянул Хёкджэ, сев на кровати и задумчиво почесав затылок. Сон мгновенно улетучивается, а сам парень задумывается, стоит ли ему идти следом за Донхэ. — «Что, если он разозлится ещё больше…» — беспокоится Хёк, сомневаясь, что ему стоит лезть в ситуацию, которую он не понимает, но всё-таки любопытство и сопереживание преобладают в нём, потому, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и устроиться спать, Хёкджэ поднимается с постели и, просовывая стопы в тапочки, отправляется следом за Донхэ, стараясь никого не разбудить.
Лидер оказался на лестничной клетке, на пролёт ниже, чем этаж квартиры: открыв окно нараспашку, парень молча курит, задумчиво глядя на улицу. Хёк, конечно, не одобряет нездоровые привычки, которые могут привести к ухудшению здоровья, но, учитывая то, как категоричен Ынхёк в своих пристрастиях, Хёкджэ в какой-то мере уже привык беззлобно ворчать касаемо курения и развивающегося алкоголизма его брата. С другой стороны, парень не может не залюбоваться видом Донхэ в полумраке лестничной клетки. — «Он даже когда курит — такой красивый…» — понимает Хёкджэ, не находя никаких слов для того, чтобы прокомментировать ситуацию. От света уличного фонаря тени особенно причудливо играют на бронзовой коже Донхэ, по-новому обрамляя его лицо. Хёкджэ замирает на месте, удивлённо таращась на Донхэ, а тот, заметив на себе посторонний взгляд, поворачивает голову и не самым дружелюбным тоном интересуется:
— И что тебе тут нужно?
Хёкджэ поджимает губы, не зная, что ответить: ему очень хотелось бросить идею любых расспросов — и уйти в комнату, чтобы не попадаться под резкость от Донхэ. Хёк не знал, что лидер DAEKY курит: это не было указано в его профайле, в отличие от профайлов Хичоля и Ынхёка, но спрашивать об этом не стоит, ведь, возможно, это не было секретом для группы. — «Скорее всего, Хёк знал об этом», — убеждает себя Хёкджэ и, переступив с ноги на ногу, тихо вопрошает:
— Не хочешь поговорить?
Затянувшись сигаретой, Донхэ выпускает дым изо рта, недоверчиво глядя на парня перед собой, а потом поворачивает голову обратно к окну и снова начинает смотреть наружу. Хёкджэ тяжело вздыхает, решив, что лидер собрался игнорировать его по неведомым причинам, но в итоге Донхэ нехотя произносит:
— Может, и хочу, но точно не с тобой.
— «Ну, хоть какой-то ответ», — Хёк успокаивает самого себя, коротко кивая. В данном случае его устроят и такие, раздражённые, но искренние слова от лидера группы. Желая продолжить разговор и хоть как-то отвлечь Донхэ, пекарь убирает руки в карманы и, покачиваясь на носках, продолжает говорить:
— Вообще, курить вредно. Ну… это так, чтобы ты знал.
— И кто мне это говорит? — Донхэ хрипло смеётся, стряхивая пепел на улицу, и поворачивается к Хёку, держа сигарету между двумя пальцами и насмешливо оглядывая парня перед собой. — Не строй из себя святошу, Ынхёк.
— «Он намекает на то, что Ынхёк тоже курит», — понимает Хёкджэ, но от этого понимания ему не легче — Донхэ не прогоняет его, но и адекватного разговора не получается, и, возможно, в этом виноват сам Хёк из-за каких-то своих неосторожных действий и слов. Покачивая головой, он мягко отвечает:
— Даже не пытаюсь, Донхэ. В любом случае, проветрись потом, как закончишь, ладно? Спать тяжело будет.
— О, как заговорил, — Донхэ насмешливо фыркает, презрительно покосившись на пекаря и обнажая зубы в какой-то горькой насмешке. — А когда сам возвращаешься с диким похмельем, разишь перегаром на всю комнату и воняешь своими сигаретами после очередного загула, это нормально?
Хёкджэ испуганно распахивает глаза, с сомнением глядя на Донхэ, и от этого растерянного вида парня перед собой лидер сам сбавляет пыл, неловко переминаясь с ноги на ногу. — «Что…» — Хёку трудно поверить в то, что говорит Донхэ: его брат, конечно, не ангел, и никогда им не был, но Хёкджэ всегда полагал, что Ынхёк хоть немного, но уважает коллектив, в котором он работает. — «Если Хёк и вправду приходил домой в таком состоянии, то неудивительно, что Донхэ в бешенстве…» — думает Хёкджэ, с сочувствием глядя на растерявшегося Донхэ, который явно даже не представляет, кто именно перед ним сейчас. — «Надо поговорить с Ынхёком об этом… Он ведь мне не откажет, да и, может, так он сумеет наладить взаимоотношения с ребятами…»
— Ты прав. Я вёл себя очень некрасиво, — парень признаёт то, что Ынхёк, благоухая такими «ароматами», действительно был эгоистом по отношению к ребятам и, особенно, к Донхэ, и примирительно выставляет вперёд руки, не желая, чтобы лидер группы снова сорвался на него. — Этого больше не повторится. Прости меня.
Хёкджэ понимает, что этот конфликт мог быть одной из причин для разногласий Ынхёка и Донхэ: ещё пару секунд назад этот темноволосый лидер был настолько взбешён, что казалось, что он желает потушить сигарету о лицо Хёка, но после его искренних извинений от лица брата Донхэ отрешённо моргает, не зная и не понимая, что ему следует говорить в ответ на слова, которые он, скорее всего, никогда и не рассчитывал услышать от Ынхёка.
— Да… ладно, проехали, — негромко отвечает Донхэ, а после, задумчиво покосившись на свою сигарету, этот строгий парень, разом превратившийся в очень усталого и растерянного человека, несмело добавляет. — Ступай отдыхать. Я… я проветрюсь, правда.
— Хорошо, — от этих слов Хёкджэ становится немного веселее: ему очень приятно, что лидер группы и его кумир в итоге прислушался к его словам, и принял извинения, потому парень становится смелее, решая сказать ещё кое-что перед уходом:
— А насчёт сигарет… выглядит брутально, конечно, но, если честно, твой парфюм пахнет куда приятнее, чем сигареты. Подумай над этим, хорошо?
Донхэ хрипло хватает ртом воздух, недоверчиво покосившись на парня перед собой, но Хёкджэ, боясь потерять остатки смелости, быстро поворачивается и послушно идёт обратно в квартиру, решая, что вернее всего будет сейчас оставить Донхэ в одиночестве. Уже когда он берётся за дверную ручку, лидер группы резковато, но с плохо скрытой неуверенностью произносит:
— Я сам знаю, что мне делать, Ынхёк.
— Конечно, Донхэ, — отвечает Хёкджэ, не сдержавшись и, обернувшись через плечо, понимающе улыбается, легко качнув головой. — Как и всегда.
На это парню совершенно нечего ответить, и Хёк пользуется возможностью, чтобы улизнуть в комнату и, быстро раздевшись, лечь в постель. Но сон так скоро к нему не приходит: Хёкджэ решает, что он дождётся возвращения Донхэ, надеясь, что тот не отправится на позднюю прогулку по Сеулу.
Наконец, в коридоре раздаются тихие шаги, но вместо того, чтобы вернуться в комнату, Донхэ, судя по шорохам, направился в ванную комнату. Парень слышит, как шумит вода, и радуется, что лидер группы хотя бы помоет руки после сигареты. — «Значит, от него практически не будет пахнуть, и он спокойно уснёт», — убеждает себя Хек, пока с удивлением не слышит, что лидер группы… чистит зубы. — «Интересно, он всегда так делает?» — недоумевает Хёкджэ, продолжая лежать неподвижно на постели и дожидаясь, пока Донхэ вернётся в комнату. — «Или же… он просто прислушался к моей просьбе?»
Хёкджэ не решается спросить Донхэ об этом, когда тот возвращается: пекарь слышит тихие шаги, словно парень действительно боится разбудить своего соседа, явно считая его спящим, а после, когда он проходит мимо, Хёк ощущает сильный запах персикового жидкого мыла для рук. — «Он действительно постарался смыть с себя запах сигарет?» — недоумевает Хёкджэ, но, слыша, как Донхэ ворочается на кровати, устраиваясь для сна, Хёк сам наконец ощущает, как он хочет спать. О привычках Донхэ можно будет подумать и позже.